Сахиба Абдулаева - Золотые коконы
Девочка ушла, а Хуршид с удивлением уставился на прожорливое семейство, члены которого на глазах укрупнялись в размерах и грызли не только листья, но уже и стебли. И было от чего оторопеть: длина червей достигла размера ладони взрослого человека. Гусеницам было очень тесно, а вся комната, казалось, шуршала. Несколько гусениц в поисках корма копошились на стенах и потолке.
Хуршид быстро разложил стебли, которые держал в руках, пулей вылетел наружу и крепко-накрепко запер дверь. Мать позвала ужинать. Хуршид умылся водой из арыка, сел на курп-ачу. Но есть почему-то расхотелось. Мать едва заставила его съесть несколько ложек маставы.[1]
Уже стемнело, а отца все не было. И Дильбар задержалась у подруги. Уставшая мать заснула и спала так, что даже не слышала, как мычит голодный теленок.
Хуршид только сел за уроки, когда возле дома, взвизгнув тормозами, остановилась грузовая машина.
Водитель посигналил несколько раз подряд. На гудки торопливо вышла проснувшаяся мать. На ходу она набрасывала на голову платок и протирала глаза.
В машине сидел только Шараф — отца не было.
— Что случилось, Шараф? — спросила мать встревоженным голосом. — Почему вы один вернулись?!
— Тетушка, Рустам-ака упал с тутовника…
— Ой, аллах! — вскрикнула Мухаббат.
— Да вы не волнуйтесь, ничего страшного, — засуетился Шараф. — Просто он ушибся, и я его оставил в больнице. И вот, за вами приехал…
— Ну, конечно, конечно, я сейчас… Хуршид, приготовь пустой чайник и пиалу. Потом сбегай и позови тетю Манзуру, пусть она подоит корову… А где Дильбар?
Мать явно растерялась. И не знала, за что ей хвататься.
— Поехали, тетушка, не волнуйтесь, — успокоил Шараф, — если что не успеете взять — я утром привезу…
Грузовик укатил. Расстроенный Хуршид постоял немного на дворе, потом зашел в дом. Ему хотелось плакать.
Вот недавно совсем отец уехал улыбаясь, а теперь…
В каком же состоянии он находится? И сейчас, пока мать доедет… Мальчик разозлился на себя за эти мысли. — Нет-нет, Шараф-ака ведь сказал, что ничего страшного… Ничего?.. Тогда зачем же он увемать?
Эх, все из-за проклятых шелковичных гусениц…
И председатель хорош. Нет, чтобы вырастить тутовую рощу, а потом уже брать обязательства. Так он обещания дает тоннами, а другие должны их выполнять и мучиться… Каждый год одно и то же. Условий совсем никаких, но и это никого не интересует. А вот родственники председателя — те построили на колхозной земле роскошный дом и живут припеваючи. Они не только не кормят шелкопряд, но даже не участвовали в хошаре, когда все колхозники нарезали тутовые листья!
Хуршид опять задумался об отце. А что, если он без сознания? Шариф-ака старался говорить спокойно, но глаза его выдавали волнение. Уф-ф! И Дильбар задерживается у подруги.
Хуршид подумал и решил. Сначала он найдет Дильбар, потом, как велела мать, позовет тетю Манзуру. Да, нужно еще сообщить о несчастье маминому брату.
И привезти бабушку, она всегда, когда нет мамы, остается за хозяйку…
Мальчик хлопнул калиткой и побежал к соседям так, будто за ним кто-то гнался.
Хуршид проснулся от громкого голоса бабушки. Она так причитала, что мальчик вскочил, как ужаленный.
— Ой, что это за наказание нам, внучек? Загляни скорее в комнату, где живут гусеницы. Там ползают змеи! Беда, внучек, беда!.. — услышал он.
Хуршид, не обуваясь, помчался к шелкопрядам.
Рывком открыл дверь, и у него перехватило дыхание: комната была полным-полна огромных жирных червей.
Мальчик захлопнул дверь и в растерянности уселся на пороге.
— Ой, внучек, — не унималась бабушка, — откуда взялись эти страшные змеи?..
— Пожалуйста, помолчите немного! — попросил Хуршид, хватаясь за голову. Но ему стало стыдно за то, что он нагрубил бабушке, и, не поднимая глаз, Хуршид рассказал ей, как все было.
— Ну вот, я этот корм и дал гусеницам… — закончил он.
— А если так, то ничего: все же шелковичные черви, а не змеи… Бабушка примирительно похлопала Хуршида по плечу и, подумав, добавила: — Вот что, внучек, ты сейчас иди прямо в правление. Позови кого-нибудь. Если придет сам председатель — еще лучше. Они что-нибудь придумают… Может, ученого позовут из города…
В правлении никого, кроме учетчика и девушки секретаря, не было. Председатель с агрономом поехали по бригадам. Это надолго, решил Хуршид. Лучше пойти в больницу, где работает его дядя, и все ему рассказать. У дяди есть машина, и он сам привезет кого надо… Эх, нужно поторопиться. А то еще эти черви пропадут…
А если их будут забирать, нужно отделить несколько червей поздоровее и довести опыт до конца…
Интересно, а какими будут их коконы?
Хуршид в углу подвала приготовил место для гусениц. Он сделал настил из тутовых веток на топчане, где на зиму складывали яблоки и виноград. Бабушка кормила скот и не следила за Хуршидом. Мальчик с трудом принес в подвал пять разъевшихся гусениц. Они были страшно тяжелые и едва помещались в большой плетеной корзине. Он пустил их на настил и отдышался.
Потом стал наблюдать. Неестественно большие гусеницы не потеряли своей красоты. Хуршид с интересом разглядывал черные пятнышки на боках животных.
Красиво переливались в лучах света тоненькие светлые жилки, расположенные вдоль тела. Упершись передними ножками в листья тутовника, шелковичные черви с аппетитом их грызли. Как было бы здорово, подумал мальчик, если бы эти великаны образовали такие же крупные коконы. Каждый кокон с большую дыню!
Хуршид так размечтался, что даже вздрогнул, когда его позвала бабушка. Она была не одна, приехал дядя.
— Что ты там делал? — спросил он у щурившегося от яркого солнца племянника.
— Я немного почистил подвал, — замялся Хуршид.
— Смываешь свои грехи? — пошутил дядя. — Ну, молодец. А тебе отец и мать передают привет. Завтра всех повезу в больницу — проведаете отца… А теперь, племянник, покажи своих гусениц. А то сейчас начальство прибудет.
Хуршид, смущаясь, повел дядю в комнату, где обитали гусеницы.
К обеду во дворе собралось много народу. Приходили пешком, приезжали на автомобилях. Между людьми шнырял корреспондент районной газеты. Все порывались взглянуть на необычных шелковичных червей. Двор гудел от множества голосов. В конце концов для поддержания порядка сторожем у дверей поставили колхозного табельщика. Он тут же стал громко кричать, ругаться и разгонять всех по домам.
Хуршид и его друг Карим забрались подальше на виноградную плантацию и спрятались за стогом из веток тутовника.
— Знаешь, Хуршид, — наивно рассуждал Карим, по-моему, ты у нас герой. Такое придумал… Теперь о тебе обязательно напишут в газете. Благодаря тебе повысится и авторитет ученого. Ты ему откроешь дорогу для дальнейших опытов… И он тоже станет знаменитым.
Хуршид сидел, обняв колени, слегка отклонив назад голову… Он думал о гусеницах, которые остались в подвале. Их наверняка без него не найдут. А потом…
Он мечтательно улыбнулся… А что потом?.. О, если бы эти гусеницы свернули коконы. Даже этих пяти коконов вполне хватило бы, чтобы мама и папа смогли сдать свою норму. Нет, как бы там ни было, гусениц нужно хорошо, очень хорошо кормить. И он, Хуршид, обязательно сделает это… А что, если Кариму сказать?.. Нет, проболтается… Ох, быстрей бы увезли червей из комнаты и разошлись. Он бы сразу попробовал сделать веничек для сворачивания коконов. Нужно только выбрать самые тонкие веточки тутовника, очистить от сочной кожицы и связать веником. Связал — и готово.
Карим что-то по-прежнему говорил, и Хуршид почувствовал, что устал: от шелкопряда, от свалившегося на семью несчастия, от недосыпания… И от болтовни друга тоже.
— Иди послушай, потом расскажешь, о чем — там говорят, — попросил он Карима. — Если спросят где я, скажи что не знаешь. Правду скажи только бабушке, а то будет беспокоиться. Завтра в школе увидимся…
Карим нехотя поднялся. Отряхнул брюки и побрел спотыкаясь через виноградник, по недавно окученной земле.
…Хуршид вначале не мог понять, где он. Ах да, он, оказывается, уснул, прислонившись к тутовой копне.
В плечо впились ветки: руки и ноги затекли.
— Хуршид! Э-эй, Хурши-ид! — послышался голос бабушки. — Все уже ушли! Выходи-и, внучек!..
— Хуршид-ака, где вы? Бабушка волнуется, идите быстрей! — это суетилась сестренка.
Хуршид представил на миг встревоженные глаза Дильбар, резко встал и направился к дому. Выйдя из виноградной рощи, увидел дядю и его жену и застыл на месте.
— Иди, иди сюда, внучек. Все уже кончилось, прошло все. Помой руки и садись ужинать.
Эти слова были адресованы и дяде Хуршида. Бабушка словно хотела сказать: мол, не дергай мальчонку, ему и так не сладко.
Деликатная жена дяди сразу все поняла.
