Гоар Маркосян-Каспер - Забудь о прошлом
Он наконец оторвался от лицезрения моря и углубился в лес. Тропинка петляла между громадными стволами, окаймленными скудным кустарником, идти по земле, устланной толстым слоем опавшей рыжей пружинившей под ногами хвои, было мягко и радостно, рассыпавшиеся по тропинке и стволам сосен пятна света создавали праздничное настроение. Дул легкий ветерок, и лес наполняло тихое шуршание колеблющихся хвоинок. Земля… У Дана перехватило горло. Нет, ни Торена, ни Перицена не шли ни в какое сравнение с его родной планетой, и вообще ничего прекраснее Земли во Вселенной быть не могло. Даже если где-то реально существуют созданные буйной фантазией писателей и художников необыкновенные миры — сады, цветники, сокровищницы… Все равно! Ни разноцветные леса Тиганы, ни сиреневые горы над Бакной, как бы хороши они не были, не могут заменить… Но это ему не могут. Для Марана Торена наверняка прекраснее Земли… Подумав о Маране, Дан ускорил шаги. Состояние Марана его смущало и беспокоило. Нет, конечно, тот не жаловался, не плакался, не демонстрировал примет дурного настроения, не успей Дан изучить его характер настолько основательно, он вообще ничего не заметил бы, наблюдая за поведением Марана, ровным и спокойным, как обычно. Правда, тот стал еще неразговорчивее. При желании это можно было бы объяснить незнакомой обстановкой и бездействием, но… Даже с Даном он общался как-то нехотя. Не торопился увидеть Землю, хотя прошло уже полмесяца со дня прилета, не проявлял никакого нетерпения, не высказывал никаких желаний, предоставив Дану беспрепятственно проводить с Никой все двадцать четыре часа в сутки, он бродил по городу в полном одиночестве, либо читал — большинство книг в библиотеке Дана было на интере, а интером Маран владел уже в совершенстве. На море он согласился поехать без сопротивления, но и без восторга, просто кивнул и снова уткнулся в книгу, да и здесь он большей частью молчал — если не заплывал далеко и надолго в море, доводя Дана до невменяемого состояния, и не читал, то сидел на берегу, смотрел на море и думал.
Тропинка кончилась, выведя Дана к легкой полупрозрачной лестнице, взбежав по ней, он очутился у белоснежного двухэтажного здания, в архитектуре которого было что-то от резных листьев пальм. Нику он нашел на просторной террасе второго этажа, разлегшись в шезлонге в почти символическом бикини, она слушала какую-то незнакомую Дану невнятную музыку, наверняка очередной бред одного из современных композиторов-авангардистов.
— Что это за какофония? — спросил он, беря с ажурного белого столика маленькую пузатую бутылочку из обыкновенного стекла — секрет был в самом напитке, благодаря присутствию каких-то непонятных ингридиентов тот ухитрялся оставаться ледяным в любую жару. Он глотнул прямо из бутылочки, и Ника широко открыла глаза, предварительно сняв темные очки, видимо, чтобы лучше выразить свое недоумение.
— Фи! — сказала она, — ты совсем одичал, Даниель! Пьешь из бутылки, не знаешь музыки Тернера…
— Кто такой Тернер? — невозмутимо поинтересовался Дан.
— Фи, Даниель! Тернер — самый модный на сегодняшний день композитор на небезызвестной тебе планете Земля, а это — наипопулярнейшая его вещь. Симфоническая поэма «Торена».
Дан растерялся.
— Как? «Торена»? И давно он ее?..
— Разумеется, после того, как Торена была открыта. Нами, кстати, если ты этого не забыл.
Дан даже не улыбнулся. Черт возьми, как давно он не был на Земле! Даже композиторы… и не только композиторы, наверно… успели появиться, стать модными, написать достаточно большие вещи на тему планеты, о существовании которой перед его отлетом с Земли никто не подозревал… Черт возьми! Он принялся считать. База, на которой он вяло исполнял обязанности астрофизика… правда, тогда он за собой вялости не замечал, наоборот, считал себя энтузиастом… гм! Торена, главный рубеж в его жизни, Рубикон, можно сказать… хотя переправился через него он чуть позже… все равно, сам он считал границей между двумя своими существованиями те несколько минут на площади Расти в Бакне, когда сошлись в первый раз пути его, Марана и Поэта… Так, опять база, вновь Торена, орбитальная станция, Перицена, еще раз Торена… В общем, около четырех лет. И скоро опять лететь. Интересно, надолго ли? Впрочем, его не столько волновали сроки, сколько то, пошлют ли с ним Марана… не с ним, конечно, а вообще с экспедицией… могут, кстати, и его самого не послать. После истории с Бакнией в ВОКИ уже третий месяц шли непрерывные баталии, Железный Тигран отбивался, но отбиваться ему было нелегко, в руководстве Всемирной Организации Космических Исследований нашлось немало людей, готовых даже отправить его в отставку, правда, директор ВОКИ придерживался иной точки зрения, но положение шефа все равно оказалось не самым комфортным, общественное мнение тоже раскололось, одни поддерживали его, другие осуждали, газеты развернули яростную полемику, ломались копья и микрофоны… Маран, бывший причиной всей этой заварухи, мучительно переживал… так, во всяком случае, Дану казалось, разговоров на эту тему они не вели… правда, самого Марана, как ни удивительно, никто не трогал, из своеобразной деликатности или по другой не совсем очевидной для Дана причине, но его имя практически не упоминалось, все шишки сыпались на шефа, что Марана вовсе не утешало, наоборот, он переживал вдвойне, ведь он подставил под удар человека, благодаря которому спаслись десятки тысяч его соотечественников, не говоря уже о том, что шеф сделал для него самого, открыв ему двери в новую жизнь. Дан знал, что он считает себя глубоко обязанным Командиру Разведки… своих трудов на Перицене он в расчет не брал, говорил, что любой землянин мог бы с успехом его заменить… Может, так оно и было? Но шеф, наверно, придерживался иного мнения, ибо прочил Марана в экспедицию на еще не обнаруженную планету Людей с зелеными глазами… название из бакнианского предания так и прилипло. В глубине души Дан поражался шефу — он не упрекнул Марана ни единым словом, ни в одном интервью, ни на одном брифинге и наверняка ни перед кем, ни в какой инстанции не попытался защитить себя, свалив хоть крохотную частичку вины на Марана, только теперь Дан понял, что он имел в виду, объявив некогда, что берет всю ответственность на себя. И он не только взял все на себя, но даже и предложил Марану контракт, и не разовый, как на Перицене, а постоянный, что после случившегося было, по мнению Дана, чуть ли не подвигом…
— А где Маран? — спросил Дан, придвигая свободный шезлонг поближе к Никиному.
— Наверху, на смотровой площадке. Дани, он мне не нравится.
— То есть? — не понял Дан.
— Надо его как-то развлечь… Нет, не развлечь, а отвлечь.
Дан пожал плечами.
— Ты ведь уже придумала. Париж.
— Боюсь, что это не поможет.
— И что ты предлагаешь?
— Я? Ты его знаешь, ты и предлагай. Хотя… Послушай, Дани, у меня возникла одна мысль. Не изменить ли нам направление поездки? Вместо запада махнуть на восток.
— В Индию, что ли?
— Нет, ближе.
Она не продолжила, но голос ее звучал как-то особенно, то ли загадочно, то ли многозначительно, и Дан понял. И опешил.
— Что это тебе взбрело в голову? Откуда ты взяла?.. — Он запнулся, боясь выдать тайну Марана… если она, конечно, существовала, а не была его очередной фантазией… А может, он уже выдал? Ну и нюх у этих женщин! Правда, он рассказал Нике… но сухо, если можно так выразиться, хроникально, одни факты… Неужели она прочла между строк? Или это так явно?
— Ладно, не прикидывайся, — Ника снисходительно воззрилась на него снизу вверх. — Могу поспорить, что… Во всяком случае, это в тысячу раз серьезнее, чем история с Индирой.
— А что Индира? — Дан придвинул шезлонг вплотную к Никиному и сел. Оборот, который принял разговор, заинтересовал его, он помнил фразу, вырвавшуюся некогда у Марана. — При чем тут Индира? — спросил он строго.
Ника помолчала.
— Вообще-то не при чем, — призналась она смущенно. — Просто… Боюсь, что меня мучит совесть, Дан. Я наболтала ей массу глупостей. Массу!
— Например?
— Да что угодно!
— И все-таки?
— Например, что Маран служил Изию верой и правдой, но изменил ему, как только почуял возможность совершить переворот в свою пользу. Например, что пытаясь захватить власть, он не побрезговал подставить своего лучшего друга с целью, во-первых, использовать его имя и популярность, а во-вторых, избавиться от опасного конкурента…
— Красиво. А что он сам подставился, ты, конечно, упомянуть забыла.
— Ну знаешь, чтобы сорвать банк, надо рискнуть!.. Ладно, ладно, мне теперь самой неуютно. Единственное оправдание… Маран никогда не питал к Индире сколько-нибудь серьезных чувств, разве что она привлекала его, как женщина… она же весьма хорошенькая!.. Но и только. Это бесспорно, ты не можешь со мной не согласиться. Так что в итоге для Индиры получилось лучше, а она в данном случае лицо более заинтересованное, она была влюблена в Марана по уши, удивительно, но факт.
