Джинна - Ребенок на заказ
Уроды переглянулись, и один из них рявкнул:
— Кто твой папа?! Твой папа лживый гном! И он поплатится за свой циничный обман!
— Но-но, — сказала я строго, гордо откинула свои роскошные волосы за спину и погрозила уроду изящным пальчиком с эксклюзивным маникюром. — Вот не надо мне лапшу на уши вешать! К моему папе даже генпрокуратура претензий не имеет! А вы заявляете! Какие у вас доказательства?
— Ты, — грубо рявкнул другой урод. — Ты самое главное доказательство. Мы заказывали у твоих родителей блондинку, классическую! Твой наглый папа потребовал стопроцентную предоплату, получил, раскрутил бизнес, процветает… А условия не выполнил! Он был обязан вырастить для нас блондинку! Все, все выполнили условия! Кроме твоего папы!
— А зачем вам блондинки? — растерялась я, оглядываясь на розово-белокурую толпу, которая все громче хныкала у меня за безупречно стройной спиной. — А! Я помню, что-то читала… Вы для своего президента… или как там… для шефа, в общем, невесту так выбираете? Ну, в принципе, достаточно выгодная партия…
Два урода опять заржали хором, аки верблюды. Наконец заткнулись, и один из них сказал:
— Невесту наш повелитель сам выберет. Нормальную, из нашего мира. А из вашего мира мы блондинок для зверинца заказываем. Сначала просто отлавливали, но тут сложности были… Не все оказывались безмозглыми. А мы — раса гуманная, разумных существ в клетку не сажаем. Так главный маг придумал хороший коммерческий ход: мы заказываем в вашем мире блондинок с интеллектом не выше тараканьего, родители соглашаются воспитать дочку так, чтобы, не дай Мерлин, случайно не поумнела. А за это мы платим им тем, что им ценно. Твоему жуликоватому папе заплатили акциями нефтяной компании. Подошел срок поставки товара, и что мы видим? Мы видим обыкновенную брюнетку! Да она еще и разговаривает! В общем, отправляйся домой и передай своему бандиту папе, что расплата за невыполнение заказа не замедлит себя ждать.
Домой! От радости у меня закружилась голова, я почувствовала, что падаю… И очнулась у себя в будуаре. За дверью слышались рыдания матери и злой голос отца:
— Мы все потеряли! Все! За одно утро! Мы нищие! У меня не осталось ни цента!
У меня похолодело сердце. Если ни цента — это что значит? Это значит, что нет денег даже на то, чтобы обратно в блондинку перекраситься?
Подарок за счет заведения
Супружеская пара была писателями. То есть оба, и муж писатель, и жена писательница. Так часто бывает, в этом никакой патологии нет. К тому же, они оба были, можно сказать, талантливые. Но чтобы очень уж успешные — этого сказать нельзя. Для того, чтобы быть успешным писателем в наше время, надо, чтобы издавалось хотя бы пять книг в год. А то читатели забудут. Не говоря уж про издателей. А талантливые супруги пять книг в год написать никак не могли. Хорошо, если получалось отдать в печать две книги в год. Это на двоих. А чаще, если брать средний результат за пять лет, — примерно полторы книги в год. Тоже на двоих. А еще чаще, если брать средний результат за десять последних лет, — так и вовсе ноль целых восемь десятых книги. Они уж и по отдельности пробовали, и вместе — все равно не получается. То какие-то посторонние дела отвлекают, то вдохновения нет, то поссорятся из-за сюжета, то поспорят из-за имени главного героя… Одним словом, тормозилась работа, просто недопустимо тормозилась. Причем — из-за любого пустяка, который и достойным поводом не мог считаться, не то, что серьезной причиной.
И наконец они честно признались себе и друг другу: ну, не хочется им писать. Почти никогда не хочется. Просто вот лень, неинтересно, не любят они оба этого дела. А читатели ждать устали! Не говоря уж про издателей.
Так что когда жена-писательница сказала мужу-писателю, что собирается подарить ему ребенка, в их головы почти одновременно пришла блестящая мысль: надо заказать для ребенка одно по-настоящему ценное качество. Пусть хоть их дитя станет успешным. Само собой разумеется, что самым ценным качеством в создавшейся ситуации они оба посчитали одно: ребенок должен любить писать. Остальные качества — это уж пусть от природы и от папы с мамой. Папа с мамой талантливые, так что и ребенок будет не бездарен, это же очевидно. К тому же, заказать одно качество будущему ребенку — это намного дешевле, чем полный набор, предлагаемый обычно будущим родителям. Это ведь тоже не последний аргумент в такой ситуации, когда нельзя рассчитывать на гонорар от пяти книг в год. А от ноль целых восьми десятых должно хватить на такой скромный заказ.
* * *— Чего тут написано? — хмуро спросил Лаборант у Сменщика. — Чего ты мне подсовываешь? Что это за качество — «должен любить писать»?
— Я, что ли, заказ составлял? — огрызнулся усталый Сменщик. — Что заказали — то и делай.
— Так чего заказали-то? Писать! Не понял. Тут ударения не стоит.
— Действительно… — Сменщик подумал и нерешительно предложил: — Может, зава разбудить? Он наверняка знает.
— Ты сам понял, что сказал? — обиделся Лаборант. — Третий час ночи! Тебя давно не увольняли?
— Ну, тогда не знаю, — сказал Сменщик. — Моя смена кончилась. Решай сам.
Он ушел, а Лаборант подумал, подумал и нашел выход из создавшейся ситуации. Он просто сделает два качества. Уж с каким-нибудь одним точно угадает. А второе… Ну что, пусть будет подарком за счет заведения.
* * *Сын у четы писателей рос здоровым, умным и очень любящим писать. С самого раннего детства. Он был просто счастлив от самого процесса. Еще не зная ни одной буквы, он исписывал одному ему понятными каракулями целые пачки бумаги, все обои, подоконники, чистые стороны листов маминых и папиных рукописей… А когда выучил азбуку, то стал исписывать по три пачки листов в день, с обеих сторон, мелким почерком. Родители были счастливы и пророчили ему безбедное существование автора бестселлеров. По всем приметам, бестселлеры будут появляться по двадцать штук в год.
Одно немного беспокоило родителей: сын половину времени проводил в туалете. Они даже подозревали какое-нибудь заболевание, водили мальчика к врачам. Но врачи успокоили: ничего серьезного, просто ребенку доставляет огромное удовольствие процесс мочеиспускания. Ну, любит он это дело. Для здоровья не опасно.
Мальчик вырос и действительно стал очень успешным писателем. Ему давали повышенные гонорары, присуждали премии, брали интервью и автографы. У него появилась масса почитателей и даже подражателей. Но никто — никто! — из подражателей не сумел приблизиться к нему в мастерстве описания процесса мочеиспускания. Это была его основная творческая находка, отличительная черта его творчества, та фишка, по которой настоящие ценители мгновенно узнавали своего кумира. В его произведениях такой банальный, такой, прямо скажем, неприглядный процесс обретал новые краски и звучание. На страницах его книг помидорные кусты нежились под теплой струей мочи, искусно направляемой случайным прохожим. Главные героини элегантно присаживались за кустами, чтобы с наслаждением пожурчать там, думая о высоком. Матери вставали среди ночи, поднимали младенцев, осторожно звякали крышками ночных горшков, нежно приговаривали «пис-пис-пис»… Это было жизненно, выпукло, выразительно и страстно. Это шло из души, и читатели это чувствовали.
Конечно, были и те, кто не понимал такого пристрастия писателя к описанию физиологических процессов. Есть, есть еще среди нас люди с неразвитым литературным вкусом. Например, тот Лаборант, который когда-то выполнял заказ… Он тоже как-то попробовал читать книги этого писателя, морщился и плевался. И чувствовал себя виноватым.
А потом подумал: ну, не сделал бы он двух качеств одновременно, так о чем бы стал писать писатель? При всей любви к написанию книг, содержание всех его книг сводилось к любви к другому процессу. А больше он просто ничего не знал и не любил.
Протокол одного заседания
— Подсудимый, когда вы узнали, что являетесь заказанным ребенком?
— В шесть месяцев, четыре дня и восемь часов после момента рождения.
— Как вы можете помнить дату так точно?
— Родители заказали мне универсальную память.
— М-да… э-э… А от кого вы узнали о том, что вы заказанный?
— Мама сказала. Она не мне сказала, они с отцом разговаривали. Обсуждали, каким я буду, когда вырасту. Перечисляли все качества, которые заказали.
— В шесть месяцев вы понимали все, что говорят взрослые люди?
— Я понимал все в два месяца. Родители заказали мне выдающийся интеллект и способность к самообучению.
— Так. Понятно. А родители знали, что вы их понимаете?
— Я им сразу сказал. То есть не сразу, а в три месяца, когда нормально говорить стал.
— И как они отреагировали?
— Да как все придурки: утю-тю, смотли, наш котенька узе лазговаливает! Да я потом с ними разговаривать перестал. О чем с такими разговаривать… Дебилы.
