Константин Костин - Белое на белом
Итак, планета. Голубое поле океанов, две белые полярные шапки, зеленые пятна больших, небольших и совсем крохотных островов. Хм. Как-то негде империи разгуляться… Может, с другой стороны? Посмотрим… О, точно!
Огромный материк, разделенный примерно так на четыре части: южная от северной отделяется длинным морским заливом и не менее длинным морем, восточная от западной — цепью гор, протянувшейся от южной оконечности континента до его заметенных снегом северных островов.
Место действия мы нашли. А где же наши герои? Посмотрим, посмотрим…
…Заснеженный лес. Еле слышный скрип: по припорошенному насту идет на лыжах охотник. Весь в мехах, за спиной — лук и колчан со стрелами, у ног крутится небольшая собачка-пушистый комок. Нет, это не он.
…Рассветное солнце красит в нежно-розовый цвет снежные шапки на крышах деревенских домов. Крестьянин вышел на крыльцо… Нет, точно не он.
…Старик-рыбак тянет сеть, посматривая на чернеющий край неба…
…Офицер целится из ружья в тигра, подкрадывающегося к привязанному козленку…
…Чернокожий воин с копьем и кинжалом в руках бесшумно крадется по ночным джунглям…
…Волна выбрасывает на берег матроса. Он кашляет, выплевывая воду…
…Девушка, стуча каблуками по булыжнику, бежит по узкому темному переулку…
…Молодой дворянин со шпагой на бедре тоскливо смотрит в окно…
О! Вот он! Вот — наш герой! Он молод, горяч и целеустремлен, он, благословленный стариком-отцом, едет в столицу, чтобы попасть на службу к королю, он едет, полный мечтаний, надежд и планов, он едет…
На поезде?!
Да нет, какой поезд… Ну какой может быть поезд? В карете он едет, в карете, большой почтовой карете, которая покачивается на поворотах. Колеса стучат по рельсам, раздается паровозный гудок…
Черт, он и вправду едет на поезде!
А где магия?
Так-так-так… Знаете, а магии в этом мире нет. Совсем.
Здесь земля содрогается от тяжелой поступи Прогресса, закованного в сталь и дышащего паром машин, поля перекрещены сетью железных дорог, а воздух — паутиной телеграфных проводов, по морям и рекам плавают, шлепая плицами медлительные пароходы, а города затянуты плотной пеленой смога от дымящих фабричных труб.
Мир не магии, но пара и стали.
Пойдемте-ка лучше поищем другой… Или нет?
А, в принципе, зачем нам магия? Разве без нее люди станут хуже? Воины без файерболов и магических мечей будут трусливо бежать с поля боя? Врачи без заклинаний исцеления опустят руки и перестанут лечит? Крестьяне не станут обрабатывать бесплодную землю, потому что без магии друидов не смогут собирать с нее урожаи?
Да вроде бы нет.
Тогда чего мы ждем? Давайте начнем историю!
* * *По заснеженной равнине сквозь ночную темноту ползет, стуча колесами, гусеница поезда. Смотрит вперед огненный глаз прожектора, мотается на ветру серебристый хвост дыма из трубы, бегут по откосам прямоугольники света, падающего из окон вагонов.
В одном из окон вагона второго класса виден черный силуэт. В купе, на диване, обтянутом плотной блестящей тканью темно-желтого цвета, сидит, облокотившись на раздвижной столик сидит молодой человек в черном — и если присмотреться, скажем так, недорогом — костюме. Ясные серые глаза, короткая щетка светлых волос, пальцы нервно барабанят по столешнице.
Восемнадцатилетний дворянин Карл айн Тотенбург едет в Бранд, столицу небольшого королевства Шнееланд.
История начинается…
Часть первая «Маски надеты»
Бывает так, что на тебя ополчится само мироздание. Не потому, что ты виновен или плох, и не потому, что ненавидят лично тебя. Просто мир устроен так, что тебе не жить, как ты того хочешь. Это плохо, страшно, несправедливо, но это не повод не жить вообще
Первый маршал Талига Рокэ АлваГлава 1
Бранд
Белоземельский поезд
12 число месяца Рыцаря 1855 года
Снег…
Снег…
Снег…
— Холера!
Карл айн Тотенбург в раздражении пристукнул кулаком по столику. На дворе ночь, но ему совершенно не спалось.
Дело даже не в том, что он едет в вагоне по железной дороге: несмотря на то, что это первое такое путешествие в жизни Карла, за ту неделю, что цепочка поезда тянулась через Белые земли, останавливаясь у каждого столба, как какой-нибудь пожилой пес, можно было привыкнуть. Привыкнуть и к непрестанному покачиванию пола и к неумолчному стуку колес — они же круглые, как они стучат? — и к мягкому, но непривычному раздвижному дивану, и к постоянно заглядывающим в вагонную комнатку — купе, да — служащим пограничных канцелярий.
За время путешествия, от южного побережья, где родился и вырос Карл, до севера Белых земель, к Шнееланду, поезд пересек двенадцать границ. И это несмотря на то, что служащие Объединенной железнодорожной компании старались проложить путь так, чтобы границ на пути строящейся дороги было как можно меньше. Такие уж они, Белые земли…
На обширной территории от Зеленого моря до Янтарного, прижатые к Чернолесским горам, раскинулись они, Белые земли, по площади превышающие и Лесс и Ренч, не говоря уж о Брумосе. Будь они единым государство, Белые земли по праву вошли бы четвертыми в большую тройку империй. Да. Будь они едиными…
На этой территории находились четыре королевства, пять великих герцогств и семь обычных, три епископства и два вольных города, девять графств, пять баронств и два рыцарства. Тридцать семь государств, говорящих на одном языке, но наотрез отказывающихся объединиться, даже если размер этого государства не позволял как следует пострелять из пистолета — пуля вечно залетала на территорию соседа.
Скрипнули тормоза, вагон качнулся, поезд остановился. Карл отодвинул темно-красные бархатные шторки, силясь рассмотреть что-нибудь сквозь стекло и пелену снега. Нет, всего лишь станция небольшого городка. Он рассмотрел неширокий перрон, освещенный призрачно-голубым мерцающим светом фонарей, покатую крышу здания вокзала и залепленную снегом так, что прочитать можно было только часть названия города «…бург». Мимо окна носильщик протащил тележку, оставляя колею в свежевыпавшем снегу.
Карл вздохнул и откинулся на спинку дивана. Можно, конечно, спросить у служащего вагона, когда они прибудут в Бранд, но он уже спрашивал. Три раза. В Бранд они прибудут в семь часов утра.
Юноша прижался лицом к стеклу, в надежде рассмотреть часы, которые должны были быть на любом вокзале. Часы были, но фонарь над ними не горел и рассмотреть стрелки было невозможно.
Хорошо иметь собственные карманные часы, к примеру, от Шарпа или хотя бы лесских мастеров, кои, по слухам, клепают эти часы разве что не в деревенских кузницах… Хорошо, но, к сожалению, денег у Карла хватило только на дешевый костюм, билет на поезд и пропитание по дороге. Сейчас в кармане юноши звенело пятнадцать серебряных талеров и горсть медных монет девяти разных государств, которая наверняка привела бы в восторг какого-нибудь нумизмата. К сожалению большей суммы младший сын своего отца не накопил.
Карл вздохнул и опустил голову на руки. Отец…
Да, вот она причина тоски. Не долгая дорога, не отдаленность от дома, не будущая служба. Отец.
В душе юноши мешались любовь к отцу и жгучий стыд за него. Отец всегда был несколько эксцентричен, и остепеняться, несмотря на то, что ему уже почти сорок, не собирался. Дуэли, в которых старый Иоганн айн Тотенбург неизменно выходил победителем, интрижки с молоденькими девицами — а иногда даже замужними женщинами — азартные игры, из-за которых в прошлом году приходилось закладывать замок… Ладно бы все это, дворянской чести урона бы не было, но то, что отец выкинул в этот раз!
Карл заскрипел зубами и стиснул рукоять шпаги, полученной в подарок от отца на шестнадцатилетие. Если кто-нибудь узнает… Говорят, что дуэли в Бранде запрещены, а то и вовсе не в моде, но других способов защитить свою честь и честь беспутного отца юноша не знал. Придется драться… или стреляться… Лучше бы никто не узнал. Одно дело: дуэль, когда тебя оскорбили и совсем другое — когда тебя оскорбили ПРАВДОЙ.
«Отец, — мысленно произнес Карл, — я всегда любил тебя. После смерти матери ты стал для нас троих обеими родителями сразу. Видит Бог, я бы никогда не сбежал из Тотенбурга, если бы ты вел себя как подобает дворянину. Прости меня за это своевольство. Я обещаю тебе, — юноша поднял глаза к потолку, усеянному медными шляпками гвоздей — перед Богом клянусь, что не опорочу нашу фамилию на службе у короля Шнееланда».
Черная Сотня создана королем Леопольдом, значит тот, кто служит в ней — служит у короля. А служба у короля — это всегда королевская служба…
