Марина Дяченко - Утопия
Потом Лидка долго лежала в постели, не выпуская маминой руки, и слышала, как в соседней комнате отец грозится выкинуть «ящик» в окно. Потом постепенно пришел сон, глубокий и черный, без сновидений…
Глухой ночью семья проснулась от ее крика.
ГЛАВА 1
У историка Михаила Феоктистовича была странная манера читать лекции. Он то вещал спокойно и внятно, то вдруг напрягался, повышал голос, выкрикивал резко, едва ли не зло. «Как будто ему наступили на хвост», – говаривала Лидкина сестра Яна. И Лидка тогда воображала, что за кафедрой, скрытый от чужих глаз, лежит колечком лекторский хвост – длинный и ребристый, будто шланг от пылесоса. И чья-то безжалостная нога в ботинке наступает на него, и тогда Премудрый Фео выкатывает глаза:
– Правление Временного собрания закончилось в ночь на третье декабря! Сто двадцать человек были арестованы и, вероятно, казнены. В то время массовые репрессии…
Лидка рисовала человечков. Одного за другим; с начала лекции их было уже девять. Их могло быть больше, но Лидка очень тщательно прорисовывала детали, кармашки на штанах, шнурки на ботинках.
Седьмое октября. Седьмое. Среда. До девятого июня, тоже среды, остается ровно восемь месяцев.
Восемь. Мурашки по коже! Вчера вечером родители в два голоса бубнили на кухне, думая, что Лидка их не слышит: «Позволять смотреть телевизор после десяти часов… Даже в субботу… Недопустимо! Твой либерализм… Десять часов – в кровать! Все!»
В последние дни мама нервничает больше обычного. Во вчерашних «Ведомостях» большая статья. «Пуп земли», субботнюю развлекаловку, закрыли с треском.
До звонка пятнадцать минут. Четырнадцать…
Игорь Рысюк, Лидкин сосед по парте, вежливо поднял руку:
– Михаил Феоктистович, можно вопрос?
Время от времени Игорю хотелось быть самым умным; низко склонившись над партой, Лидка разрисовывала своему человечку пиджак. Учитель поморщился:
– Вопросы, Игорь, будут тогда, когда я приглашу задавать их… Итак, начало катаклизма совпало по времени с провозглашением Империи. Стихийные бедствия привели к тому, что единое государство распалось, по сути, на множество замкнутых общин… – Тут Фео снова напрягся, будто ему наступили на хвост. – Империя кончилась сама собой! То был один из самых поздних и затяжных кризисов…
– Рисовать на уроке нехорошо, – сказал Игорь Лидке. – Тебя Славка Зарудный искал.
– Зачем? – механически спросила Лидка.
Игорь закатил глаза:
– Любофф…
– Дурак! – Иногда Лидка испытывала к Рысюку неподдельное отвращение.
Он сидел не первой парте вовсе не потому, что был близорук. Он любил лезть учителям в глаза, а Лидка, напротив, не любила, но выбора у нее не было, потому что ее недаром прозвали «пигалицей». Она была самой младшей и самой маленькой в классе, в группе, иногда ей казалось, что она самая маленькая на свете. «Поздний ребенок», «дитя на грани риска», «последний ребенок цикла»… В первый же день учебы ее запихали на эту первую парту, под ноги пришлось подставлять скамеечку, а под зад класть подушку. «Лида маленькая, не обижайте ее». «Лида младше вас, оставьте ее в покое»… С тех пор прошло девять лет, но мало что изменилось.
– Пять минут до звонка, господа лицеисты. Что вы хотели спросить, Игорь?
Игорь встал.
– Михаил Феоктистович, а можно ли точно предсказать дату мрыги?
Если кто и возился в преддверии перемены, сейчас притих. Лидка сжалась в комок, карандаш ее дернулся и насквозь прошил тетрадную страничку.
Фео поднял на Рысюка мудрые выцветшие глаза:
– Во-первых, не «мрыги», Игорь, а апокалипсиса… Во-вторых, таких прогнозов не существует. Это шаманство, истерика и мистификация, рассчитанные на идиотов. Взять, к примеру, этот последний скандал с телепередачей. Вы, как интеллигентные молодые люди, не смотрите, разумеется, ублюдочные шоу… Там случилось самосожжение в прямом эфире. К участию в передаче был допущен юноша с явными психическими отклонениями… что не удивительно, потому что подобные программы собирают вокруг себя дебилов – так навоз, извините, привлекает мух… Можете поверить старому человеку – перед каждым апокалипсисом начинается своего рода психоз. Дело интеллигенции – не поддаться. Точное предсказание даты, а тем паче заверения, что этот апокалипсис будет, мол, окончательным и последним, не имеют под собой почвы, потому что…
В окно ударил камень. Стекло грохнуло, осыпаясь, в класс ворвались град осколков, осенний ветер, чей-то смех и топот ног.
ученицы младшей группы 4 «Б» класса
СОТОВОЙ ЛИДИИ сочинение на тему: «Куда прячутся люди»
Конец света по-научному называется апока…(зачеркнуто)…сисом. Тогда случаются большие беды. Идут дожди из огня. Нечем дышать. Все люди погибли бы, если бы не Ворота.
Никто не знает, как они устроены. Ученые всего мира ломают над этим голову. Некоторые говорят, что Ворота установили инопланетяне, – но это анте… (зачеркнуто) антинаучная ерунда.
Ворота открываются там, где люди могут найти их. Они открываются в нескольких местах. Люди заходят в Ворота и перебывают там страшное время. Внутри Ворот проходят всего тридцать шесть часов. Потом они выходят из Ворот – и начинается новый цикл жизни.
Тот, кто не успеет вовремя добраться до Ворот, обязательно погибнет. Поэтому они должны заходить в Ворота очень быстро. Мужчины должны пропускать вперед женщин и тех, кто не умеет быстро бегать.
О том, где открылись Ворота, сообщает служба ГО. Надо внимательно слушать сообщения по радио и бежать не к ближайшим Воротам, а к тем, на которые укажет служба. Иначе возле Ворот может возникнуть давка…
ОЦЕНКА: Четыре с минусом.
ПРИМЕЧАНИЯ: Учись излагать свои мысли. Почему ты все время повторяешь «они»? Подбирай другие слова.
ЗАДАНИЕ: Выпиши в тетради слово «апокалипсис» двадцать раз.
– Девятый-бэ! Не расходитесь!…
Лицей казался теперь непривычно просторным. Старшая группа выпустилась по весне, оставив здание в распоряжении средних и младших. Исчезла привычная толчея в коридорах, удобнее сделалось расписание, но надо всеми, особенно в первые дни, висело осознание утраты.
Следующей осенью на занятия явится одна только младшая группа.
Если она наступит, эта осень.
– …Эй, пигалица, что там у вас случилось?
Кто-то цапнул Лидку за рукав – она дернулась, будто ее ударило током.
– Что это ты? – удивился Славка Зарудный.
Лидка перевела дыхание, сердце колотилось, как бешеное.
– Так что случилось?
– Стекло грохнули… Второй раз уже.
– Это пацаны из двести пятой школы, – Славка помрачнел. – Мишке позавчера морду набили…
– Так и вы им набейте.
Славка усмехнулся:
– Ишь, какая быстрая… – Поймал ее ладонь. Сильно сжимать не стал, так, легонечко стиснул. – У вас следующий урок какой?
Лидка инстинктивно оглянулась, нет ли поблизости зубоскала Рысюка.
– Математика…
– А я в Музее дежурю, – сказал Славка с непонятным выражением.
Из приоткрытой двери класса тянуло холодом. Выбитое окно наскоро пытались прикрыть какой-то картонкой.
– Слышишь, пигалица? В Музее… пыль вытираю. От физкультуры освобожден.
– Поздравляю, – сказала Лидка.
Славка помялся:
– Так ты будешь знать, куда прийти, если у вас математику отменят?
– Не отменят, – она пожала плечами. – Вон пустых классов сколько.
– Ну так сама отмени…
Лидка снисходительно улыбнулась.
Это в средней группе можно вот так запросто прогулять урок. А ее, Лидкино, отсутствие математичка засечет сразу – пустое место на первой парте, под самым носом. Даже если Рысюк смолчит, а молчать он, конечно, не будет…
Прозвенел звонок на урок. Математичка явилась, звеня ключами, как тюремный сторож, – под ее занятие выделили кабинет гражданской обороны, обычно запиравшийся на три замка. Там хранились противогазы, акваланги, ракетницы и прочие пособия, дорогие и привлекательные для ворья. А уж ворья в последнее время развелось не в меру, даже в лицее, даже несмотря на круглосуточное дежурство милиции…
Младший-«Б» класс вереницей потянулся по лестнице вверх; математичкин взгляд остановился на Лидке.
– Сотова… принеси, пожалуйста, мелки из подсобки, а то в гражданской обороне их вечно не хватает. Только быстро – одна нога здесь…
– Ага, – сказала Лидка. – Сейчас.
И поплыла против течения – ее одноклассники вверх, сама она – вниз. На второй этаж, по вощеному паркету направо, по коридору прямо – туда, где учительская, подсобка и Музей.
Привычная суета изгоняла страх. Учителя выглядели так, словно ничего не произошло; знакомые стены будто говорили: ничего с тобой не случится, ничего с тобой случиться не может. Мир незыблем, если взрослые спокойны…
