Клэр Мерле - Взгляд
Сейчас, когда она сидела перед Коллегией, ей хотелось одного: отменить свой запрос на копию свидетельства о смерти матери. Она совершенно не ожидала, что доказательство собственной правоты разрушит ее жизнь. Потому что теперь она наконец поняла: ложь отца служила ей защитой, иначе ей пришлось бы расти в Городе со всеми остальными Психами.
«Я не Чистая!»
У Аны начала дрожать нижняя губа, слезы застилали глаза, мешая видеть. Жизнь в стране Психов была ужасающей борьбой за выживание. Тебя могли заколоть на улице, избить в универсаме, схватить, чтобы обрезать у тебя волосы, или сбросить с моста… а возможно, ты бросилась бы с него сама.
Мужчина из Коллегии одним движением кисти перевернул лист бумаги, лежавший перед ним. Он сделал вид, будто читает заключение о причине смерти, хотя было ясно, что он помнит его и так.
– Смерть вызвана действием выхлопных газов автомобиля. – Он поднял взгляд на Ану. – Когда-то это было распространенным способом самоубийства, если ты не знаешь.
Он пододвинул свидетельство ближе к ней.
У Аны вся кровь отхлынула к ногам, словно пытаясь спастись бегством. Она наклонилась вперед, прижав закружившуюся голову к коленям.
– Теперь Коллегия уже занимается доставкой свидетельств? – услышала она вопрос отца.
Его голос звучал так глухо, что она еле его узнала.
– Это – довольно необычный случай, – ответил мужчина. – Вы, доктор Барбер, личность весьма известная в кругах наиболее образованных людей.
Можно было подумать, что никто не замечает Ану, которая оказалась почти под столом.
– Секретарь в Регистрационном отделе Гилдфорда читала свидетельство о том, как ваша жена сражалась с неизлечимой болезнью, раком, – продолжил мужчина из Коллегии. – Как вы догадываетесь, данное свидетельство стало некой загадкой. Достойной небольшого расследования. Как только секретарь выяснила, что Изабелла Барбер из этого свидетельства в действительности не была той Изабеллой Барбер, которая являлась вашей женой, она обнаружила, что ваша дочь зарегистрирована как Чистая, – и связалась с нами. Главный вопрос, конечно, состоит в том, как дочь женщины, страдавшей депрессией, могла оказаться Чистой? Это невозможно. Вот только… вот только вы, доктор Барбер, оказались в необычной ситуации, поскольку именно вы разработали анализы ДНК на Большую Тройку.
«И потому мог подменить их результаты», – подумала Ана. Так сейчас думали все. Намек Коллегии не допускал иного толкования. Отец скрыл самоубийство ее матери, а потом подделал анализ Аны на Чистоту.
У нее вырвался стон – тихий и протяжный, словно у попавшего в капкан зверя.
«Боже, а как же Джаспер?»
На следующий месяц было назначено их с Джаспером обручение – первый шаг, который двое Чистых делают к тому, чтобы заключить союз. Ана попыталась сделать следующий вдох, но воздух отказывался идти в легкие.
– Вы же не рассчитываете на то, что эти обвинения удастся доказать? – сказал отец.
– Мы уже повторно сделали вашей дочери анализ, доктор Барбер.
Мужчина откинулся на спинку стула, заставив его громко заскрипеть. Из-под стола Ана увидела, что он соединил ладони и сцепил пальцы.
– Вирусное заражение интерфейса? – хрипло спросила она.
На прошлой неделе нескольких учеников отправили к школьной медсестре после того, как заместитель директора объявила, что вирус стер медицинские карты нескольких учащихся. Тэмсин тогда еще пошутила, что заместитель собирает ДНК Чистых, чтобы приторговывать им для клонирования.
Члены Коллегии одновременно встали. Перед ними на столе остался лежать большой белый конверт с блестевшей на утреннем солнце золотой полоской. Внутри были результаты нового анализа Аны.
Она не в состоянии была пошевелиться – даже чтобы выпрямиться.
Вместо того чтобы жить долго и счастливо с Джаспером, она будет бороться за свое существование в том огромном сумасшедшем доме, которым был Город, в ожидании того дня, когда, проснувшись, внезапно решит себя убить.
Главный смотритель откашлялся:
– Извините, Эшби, но на улице вас ждет пара парней. Мне придется вас арестовать.
Ана сквозь раздвинутые пальцы смотрела, как отец поднимается на ноги. Главный смотритель застегнул у него на запястьях наручники.
Эшби побелел от ярости.
– Не вижу в этом необходимости, – процедил он. Пройдя мимо окна к Ане, он положил ей на спину большую руку с цепью. – Меня уже через несколько часов отпустят под залог, – попытался он успокоить дочь.
Слезы, катившиеся у Аны по щекам, вдруг высохли. Ее охватило странное оцепенение. Она не представляла себе, насколько плохо ей теперь будет. Одно она знала точно: она больше никогда не позволит отцу к себе прикасаться.
2. Обручение
Два года, десять месяцев и десять дней спустя
Внушительных размеров автомобиль с шофером ехал по Хэмпстед-лейн – улице длиной два километра, шедшей по границе Хайгейтской общины от юго-восточного контрольно-пропускного пункта к юго-западному. Ана прижалась носом к окну, глядя, как мимо летит трехметровая стена, увенчанная заостренными металлическими прутьями. Это была одна из стен, отделяющих Общину от Психов.
Лейк, организатор их церемоний заключения союза, сидела рядом с ней на заднем сиденье и крутила в руках зажигалку. На тридцатилетней Лейк были светло-бежевые брюки и кремовая блузка, оплаченные отцом Аны. От нее разило сигаретным дымом. Ее тугие кудряшки были стянуты в конский хвост, а на лице не было обычного для нее толстого слоя косметики, благодаря чему стало заметно, что глаза у нее светлые, как лето. Организаторы занимались устройством церемоний заключения союза и присутствовали при обручении, следя за платьем, макияжем и прической. Обычно они были из Общины, а не из Города, однако все организаторы в их Общине оказались «заняты».
Открыть зажигалку, опустить крышечку. Открыть, шорох, закрыть, щелчок. Электродвигатель машины негромко гудел. Оба источника звука действовали Ане на нервы. Ее подташнивало. Весь день она так волновалась, что не могла есть. Ее преследовала неуверенность: явится ли Джаспер на церемонию? Через полчаса им предстояло встретиться в ратуше Хэмпстеда и наконец (через два года, девять месяцев и три дня после намеченной поначалу даты) сделать первый шаг к заключению союза. После церемонии обручения им можно будет оставаться наедине. В течение следующих четырех недель они будут видеться ежедневно – и в конце месяца каждому предстоит объявить, готовы ли они продолжить заключение союза или отказываются это делать.
Для Аны это было последним шансом. Через месяц ей исполнится восемнадцать. Если они с Джаспером сегодня не обручатся и не заключат союз до ее дня рождения, ее изгонят в Город к Психам.
Ана с такой силой сжала пальцы, что их кончики онемели. Джаспер уже несколько раз переносил обручение, но так далеко они еще не заходили. Она задумалась о том, что можно сказать при их встрече, как его успокоить. Если он появится. У нее не получилось ничего придумать. Джаспер уже не был тем пареньком, с которым она познакомилась на Рождестве у Тореллов в тот год, когда они с отцом переехали в Хайгейтскую общину. Она знала бы, что сказать тому улыбчивому ясноглазому Джасперу из прошлого, еще не потерявшему старшего брата, перед которым он преклонялся.
Ана закрыла глаза, вспоминая, какой потерянной она себя чувствовала – одиннадцатилетняя провинциальная девочка, оказавшаяся в празднично украшенном особняке Тореллов. Разноцветные лампочки и остролист, красивые женщины в черных или красных вечерних платьях, хаос в детском крыле…
Она ускользнула по пустым коридорам в нежилое крыло и нашла библиотеку, переполненную бумажными книгами. По соседству с библиотекой оказалась комната с письменным столом и пыльным пианино. Не задумываясь, она уселась за инструмент и начала играть. Она заиграла мелодию, которой ее научила мать. Она играла, почти не замечая беззвучных слез, которые лились по ее щекам. Ненастроенное пианино звучало фальшиво, но ее это не волновало: она изливала свою тоску, притворяясь, будто музыка способна преодолеть время и пространство и достичь слуха ее матери. Когда Ана перестала играть, то оказалось, что она уже не одна. В дверях стояли два паренька. Один был скорее мужчиной, чем мальчишкой: ему было лет семнадцать-восемнадцать. Второму было около четырнадцати. Они были похожи: светлые волнистые волосы, серо-зеленые глаза, четкие и тонкие черты лица. Она поспешно вытерла следы слез, стараясь не пялиться на красивого младшего брата.
– Ты кто? – спросил старший.
– Ариана Барбер.
Из-за слез ее голос стал тихим и напряженным.
Старший чуть прищурился:
– Дочка генетика?
Она кивнула.
– Почему ты не со всеми? – поинтересовался он.
– Их слишком много.
Младший засмеялся. Его лицо излучало тепло.
– Она права! – воскликнул он. – Их слишком много.
