Сергей Лукьяненко - КВАZИ
– Теперь уж совсем без вариантов, – сообщил я профессору, подходя ближе к столу. Виктор Аристархович засуетился, опустил одну руку и принялся скрести ею о столешницу, будто подгребая ко мне.
Я размахнулся и одним ударом мачете снёс ему голову.
Повернулся и направился к мужчине, уже вставшему на четвереньки. Очень удобно, если честно.
– У-у-э? – протянул мужчина.
Я примерился и отрубил голову и ему.
Вот и все.
Мир стал чище.
Хотя уборку в кабинете придётся делать капитальную. Хорошо, что ковров нет.
Я спрятал пистолет и снова взял рацию – она уже вторую минуту вибрировала на поясе.
И услышал шорох за спиной.
Их тут что, трое было?
От растерянности я словно затормозил, повернулся плавно и неспешно.
В балконных дверях стоял, разглядывая учинённое мной побоище, грузный немолодой мужчина в мятом старомодном костюме. Вначале, глядя против света, я принял его за человека.
А потом увидел голубовато-серую кожу.
Это был кваzи. Это был чёртов кваzи!
Мгновение мы смотрели друг на друга.
Потом все понеслось очень быстро, как оно и бывает в таких случаях.
Я выпустил рацию и схватился за рукоять пистолета. Кваzи перепрыгнул через стол, одной рукой схватил меня за запястье правой руки, с мачете, другой рукой – за левое запястье, не давая вытащить пистолет. Мы молча боролись, он был силён, как и положено их породе, но я был слишком зол и напуган, чтобы уступить.
Головой я изо всей силы ударил его в лицо, одновременно коленом – в пах. Кваzи отпрянул, долю секунды колебался, а потом бросился к балконной двери. Я, упав на одно колено, выпустил две пули ему в спину, но, нажимая на спуск, уже понимал, что промажу.
А кваzи, не оборачиваясь, перемахнул через перила и полетел вниз.
Когда я выскочил на балкон, кваzи как раз выбегал со двора. Его грузная фигура мелькнула и исчезла за углом соседнего дома.
Мне хватило ума не стрелять. Ну и, конечно же, не прыгать. Я не кваzи, чтобы шутя сигать с десятиметровой высоты…
Я посмотрел вниз – там ли консьержка. Но её у подъезда не оказалось.
Проклятье!
– Гражданин следователь! – донеслось от дверей квартиры. – Гражданин следователь, у вас всё в порядке?
– Я не следователь, я дознаватель! – пряча пистолет в кобуру, откликнулся я. – Всё в порядке.
Вернувшись к тому месту, откуда я стрелял в кваzи, я прикинул угол. Все было в порядке, пули ушли в небо, а не улетели в окна соседних домов. Благослови, Господи, низкую застройку в центре и вколоченные в подкорку рефлексы.
– Виктор Аристархович… – тоскливо воскликнула консьержка, оказавшись в дверях кабинета. – Ах, Виктор Аристархович, как же вы так! Зачем же вы так…
Я покосился на неё и решил, что она совершенно искренна. За её спиной маячил дворник – молодой таджик с лопатой в руках. Лопата была штыковая, хорошо наточенная, и я кивнул таджику с одобрением.
– Вы не видели этого, второго? – Я катнул голову носком ботинка.
– Нет! – Консьержка замотала головой. – Нет, нет! Он не входил! Вот как супруга профессора вышла, я всё время на месте была. Никто не входил!
– У вас же есть камера в подъезде? – уточнил я. – Не волнуйтесь, посмотрим, как и что…
– Я его видел, – сказал таджик, сглатывая. Русский язык у него был чистый, видимо, вырос парень уже в Москве. – Он рано-рано через двор проходил, я мусорные баки вывозил.
Я снова посмотрел на консьержку.
– Я с семи на смену заступила, – поспешно сказала она. – А ночью сегодня не было сменщицы, но дверь подъезда закрыта, разве что впустил кто из жильцов…
– Вас никто ни в чём не обвиняет, – сказал я. – Разберёмся. А пока покиньте место происшествия.
Только после того как консьержка и дворник, все ещё нёсший лопату наперевес, вышли, я позволил себе снова взять рацию.
* * *Полицейский участок у нас маленький, потому что мы расположены в центре. Конечно, тут тоже живут люди, да и офисов-магазинов вокруг полно. Но всё-таки с окраинными спальными районами не сравнить. Работы меньше, персонала, соответственно, тоже. Да и те, кто есть, занимаются большей частью ворами и мошенниками.
Зато дознаватель по смертным делам один.
Это я.
– Денис, ты понимаешь, что ты у нас единственный дознаватель по смертным делам? А?
Я посмотрел на начальника участка и кивнул:
– Да, Амина Идрисовна. Я понимаю.
Если начальник полицейского участка женщина – это уже плохо. Если это женщина восточная – совсем ужасно. Не потому, что женщина или восточная женщина чем-то уступает мужчине на такой работе. Нет, не уступает. Но чтобы доказать всем и вся, что ты можешь командовать несколькими десятками суровых мужиков, женщине (а тем более восточной женщине) приходится долго и старательно всем доказывать, что у неё тоже есть яйца, причём стальные и весом в пуд. А к тому моменту, когда ни у кого вокруг нет в этом и тени сомнений, жёсткость становится привычкой и образом жизни.
– Так какого хрена у тебя, капитан, из двадцати выездов на смертные случаи – тринадцать обезглавленных трупов?
– Это опасная работа, Амина Идрисовна, – очень неудачно сказал я.
– Ах, опасная? – с подозрительным сочувствием воскликнула подполковник Даулетдинова. – Да что ты говоришь? Очень страшно было, да?
Красивая ведь тётка, в самом соку ещё. Муж есть. Трое детей – когда родить-то успела? Интересно, дома тоже она командует? Или дома всё, как положено, муж – господин?
– Амина Идрисовна, я виноват, – вздохнул я. – Ну посудите сами, ничто не предвещало… Консьержка заподозрила, что профессор застрелился. Я тоже так подумал, вошёл, соблюдая осторожность… профессор уже встал, но я только потянулся за сетью, а на меня набросились сзади! И профессор сразу ускорился, вы же знаете, он поел, а они как поедят – быстрые…
– Я вижу, что ты врёшь, – сказала подполковник с презрением. – Хотя не во всём… Ты и впрямь о втором не подозревал. Но ты мог успеть их обездвижить. Не сомневаюсь.
Я вздохнул.
– Ты хороший человек, Денис, – неожиданно сказала Амина Идрисовна, и я напрягся. – Мне очень не хочется тебя увольнять. Но на тебя было уже три заявления от кваzи.
– Два! – поправил я.
– Три. С тем баскетболистом. С мальчиком, которого сбила машина. И вот сейчас, с профессором и его убийцей.
– Когда успели-то, – пробормотал я, лихорадочно соображая.
– Днём, ты ещё и в участок не успел вернуться. – Начальник нахмурилась, её явно тоже смутила скорость реакции кваzи. – Там на месте никого не было, когда ты восставших укоротил?
– Ни одной живой души, – ответил я.
– Очень, очень всё плохо, – сказала Амина Идрисовна, прогуливаясь по кабинету. Я сидел, как провинившийся школьник, и следил за ней краем глаза. – Норма окончательной смертности при задержании восставших – двадцать процентов. У тебя шестьдесят пять. Тебя надо увольнять. В лучшем случае – в лучшем, Денис! – могу отправить тебя на бумажную работу. Устроит?
Я молчал. Не стала бы она заводить такой разговор лишь для того, чтобы сообщить об увольнении или переводе. Время не стала бы тратить, будь всё решено.
– И никаких вариантов? – спросил я, не поднимая глаз.
– Будешь работать в паре, как во всех нормальных участках.
Это было неприятно. Но это было меньшее из зол.
– Если так необходимо… – Я вздохнул. – У нас штатное расписание забито, с кем же я буду…
– Это тебя пусть не волнует, – ответила начальник. – К счастью, кваzи сами предложили вариант. – Она нажала кнопку на селекторе и скомандовала: – Пусть Михаил Иванович войдёт.
Дверь кабинета открылась, и внутрь вошёл, очевидно, Михаил Иванович.
Немолодой, грузный, в старом пиджаке с широкими лацканами.
С кожей серо-голубого оттенка.
Кваzи.
Тот самый, в которого я стрелял сегодня утром.
У меня внутри всё похолодело.
– Михаил Иванович, познакомьтесь, это Денис Симонов, наш дознаватель по смертным делам, – сказала Амина Идрисовна. – Очень старательный сотрудник.
– Я заметил, – сказал кваzи, протягивая мне руку. – Михаил Иванович.
Никаких эмоций у него на лице не было. Ну и откуда им там быть, у кваzи. Ни иронии, ни злости, ни злорадства.
– Михаил Иванович только сегодня прибыл из-за МКАДа, – продолжала Амина Идрисовна. – У него очень хорошие рекомендации, он… Михаил Иванович, вы же были сотрудником правоохранительных органов до… в прошлой… в прошлом?
Приятно видеть, что наша суровая начальница может замяться.
– В прошлой жизни, до смерти, я был участковым, – сказал Михаил Иванович. – В маленьком городке Мышкине, в Ярославской области.
Он так и продолжал стоять с протянутой для рукопожатия рукой, глядя на меня.
– Денис Игоревич! – с нажимом произнесла начальник.
