Юрий Никитин - Сборник "Русские идут!"
– Да нет, – отмахнулся Тарас. – Что-то с сосудистой системой связано... Да не с поллитрой, дурень! Другие сосуды... черт, забыл. Траво-сосудистые бывают?
Дмитрий подсказал, не уверенный, что разыгрывают, десантники не должны блистать интеллектом:
– Может быть, вегетативно-сосудистые?
– Во-во! -закричал Тарас обрадовано. – И я говорил: вегетативно-сосудные!.. Он был у нас вегетативно-сосудным, а теперь уже рыбист! Еще чуть дожмем, вовсе до ядоплодного доползет...
– Плодоядного, – поправил Валентин, задумался, сказал с неуверенностью, – или плодоягодного?
Дмитрий наконец сообразил, что разыгрывают, скорее всего, как раз его, ухмыльнулся сконфуженно, дальше ел молчал.
В тренировочном зале инструктор оглядел его как на базаре оценщик осматривает корову, цепким взглядом сразу выделил группы мышц, накачанные гантелями, мышцы, разработанные подтягиванием на канате и лесенке, но особо, как рентгеновскими лучами пронзил мускулатуру, обретенную в ударах и захватах.
– Я вижу, ты и в мирной жизни, – сказал он неспешно, – не давал себе застывать...
– Для кого мирная, – буркнул Дмитрий, – для кого не совсем.
Инструктор кивнул:
– Мы не интересуемся, кто откуда пришел. Давай, парень, посмотрим, что ты умеешь...
Он шагнул вперед и протянул руку. Дмитрий мгновенно захватил ее и сделал бросок, отшвырнув инструктора через голову почти на другую сторону зала. Он сам видел, что это чересчур эффектно, лишняя трата сил, но сразу хотел показать, что переподготовка ему ни к чему, достаточно пару дней побывать в тренировочном зале, чтобы освоиться...
Инструктор еще в воздухе вывернулся и красиво встал на ноги, словно прилип, лицом к Дмитрию, довольная улыбка на лице:
– Молодец! Силенка есть. А теперь все же посмотрим, что умеешь.
Озадаченный Дмитрий снова попытался сделать бросок, уже жестче, под ноги с добиванием... но вместо этого его завертело как в урагане, стены и потолок несколько раз поменялись местами. В спину тяжело ударило всей плоскостью пола. Сверху нависло веселое лицо инструктора:
– Эй, не спи. Хоть попытайся что-то делать.
Дмитрий вскочил, используя одни мышцы спины, йоги это называют левитацией, попробовал нанести удар, но инструктор двигался так, будто жил в другом времени. Дмитрий показался себе деревенским увальнем, что бьет с широкого размаха, часто останавливается поплевать на ладони и поправить разорванную рубаху.
Инструктора явно забавляли эти прыжки и нелепые удары, наконец явно заскучал, судя по унылому лицу, Дмитрий ощутил сильнейший удар в грудь, неизвестно откуда пришедший, дыхание перехватило, а инструктор издевательски плавно ткнул его ладонью, и Дмитрий ощутил как позорно валится на пол.
На этот раз он попытался, прикидываясь смертельно ушибленным, сбить противника ногами. Он знал, что в этом ему не было равных во всем спецподразделении, но сейчас все его умение выглядело как будто его облачили в тяжелые рыцарские доспехи. Нет, он попрежнему двигался стремительно и точно, но инструктор как будто знал заранее, куда метнутся обутые в кроссовки ступни противника. Дмитрий со злости стал двигаться на одних рефлексах, не задумываясь о стратегии схватки, или тактике, и, как ему показалось, дважды задел противника, но тот все равно бросал и сшибал его с ног бесчисленное множество раз.
Наконец, когда Дмитрий опозорено лежал на спине и мечтал провалиться сквозь этот пол, исчезнуть, чтобы его больше не видели и не знали, сверху раздался уже совсем дружелюбный голос:
– На сегодня хватит. А то завтра не встанешь с постели.
Дмитрий с усилием вскинул руку. Ему почудилась, что по его ладони хлопнула огромная жесткая лапа рептилии. У инструктора ладонь оказалась твердая, словно из бука, темная, в толстых коричневых мозолях.
На выходе из зала его хлопнул по плечу здоровенный грузный мужик в белом халате.
– Зайди в санчасть, – сообщил он. – На тебе никакая плесень не растет?
– Грыбы, – ответил Дмитрий враждебно.
– Что? – не понял мужик. – Грибы?
– Грыбы, – повторил Дмитрий. – Грыбы от меня, парень. Я здоров, и мне не до шуток.
– Сюда больных не берут, – ответил мужик резонно. – Зато больными выходят. А то и выносят их... даже из этого зала. Пойдем, пойдем! Надо, Федя.
Дмитрий вышел, прищурился от яркого света. После укола солнце казалось чересчур ярким, звуки громкими, но боль в избитом теле поутихла.
– Эй, Робин Гуд! – послышался сильный голос.
Из джипа вылез человек, который так ловко его завербовал, Глаза его поймали Дмитрия и повели как в перекрестке прицела. Дмитрий козырнул за два шага:
– Полковник Ермаков, сержант Дмитрий в вашем распоряжении.
Полковник кивнул:
– Вижу, тебя уже... гм... в тренажерном. Зря они так... Как бы ты не был крепок, но они по шесть часов в сутки изнуряют себя здесь, а ты уже забыл, что такое десяток-другой километров с полным боезапасом и в бронежилете шестого класса. Или восьмого.
Дмитрий подумал, что снова разыгрывают:
– Разве такие бывают?
Ему приходилось носить бронежилеты первого класса, из 5-10 слоев кевлара, что спасало от удара ножа или низкоскоростной пули, второго и третьего, что отличались только керамическими вставками, четвертый – это жесткий бронекарсас, обернутый тридцатью слоями кевлара, даже пятый – из металлокомпозитного модуля и демпфера, что выдерживает АКИ и «гюрзу», но о шестом только слышал: выдерживает бронебойные пули, но седьмой, восьмой... Это наверняка что-то чудовищное. Если его пятый весил целых 16 кг, да и то сверхэлитный, давали только офицерам и водителям, а остальные должны были таскать под два пуда весом. Пусть даже удобный, мягкий, теплый, весь из кармашек, где титановые пластинки уложены внахлест, как рыбья чешуя.
Ермаков слегка раздвинул губы в скупой усмешке:
– Седьмой держит бронебойные пули из СВД и ВСС, а восьмой не прошибить даже из специальных снайперских винтовок. Обещаю, ты будешь приятно удивлен. Наши восьмые легче стандартных третьих.
Дмитрий пристроился в нему в шаг, справа пошла стена барака, затем открылась гигантская площадка, на том конце белел ровный ряд квадратных мишеней. Лицо Ермакова посуровело:
– После обеда попадешь в цепкие лапы наших аналитиков. То, что называю удачей, они именуют несколько иначе...
– Как?
Ермаков скривился:
– Мнемоинтеризацией, ксиноферрекией... ну и так далее.
– Что это? – спросил Дмитрий настороженно. – Я таких слов отродясь не слыхивал.
Ермаков улыбнулся:
– Я тоже услышал только здесь. И то краем уха. Даже не уверен, что ничего не перепутал. Мнемо... как там дальше, это способность к быстрому счету... Ну, есть же идиоты, что умеют множить в уме миллиарды, извлекать кубические корни из двадцатиэтажных цифр. Это и есть мнемокактамее.....Увы, у меня никаких особенностей нет. Да и не верю я в эту чепуху. Правда, идиота, что жонглирует цифрами так, что никакой комп не угонится, сам видел.
Дмитрий пожал плечами:
– Я вроде бы не идиот. Или не совсем идиот... Или идиот? Если судить по тому, куда пришел... За мной тоже никаких способностей нет. Двигать утюги не могу, предсказывать будущее – тоже. Нет, я прост как утюг, как валенок. Просто сержант спецназа, а теперь... даже не знаю. Как я понял, не в составе ГРУ?
Ермаков сказал серьезно:
– Не стоит допытываться. Одно могу сказать, мы – государственная структура. И выполняем приказы правительства. Ну... даже если оно отдает их нам... э-э... косвенно. Сам понимаешь, занимаемся операциями, которые принято называть щекотливыми... Я говорю, что мы – государственная структура и получаем жалование из бюджета, потому что подобные отряды уже есть и у некоторых неформалов. Подобные не по подготовке, конечно, там простые любители, но цели у них ого-го-го, бывают и покруче!.. К примеру, с нами уже начинают конкурировать катакомбники, есть такие фанатики...
– Сектанты? – спросил Дмитрий.
Ермаков усмехнулся:
– Для меня так сектанты, но сами они как раз считают себя истинно православной церковью. А та, что правит сейчас, это не истинно православная. Хрен их разберет, но по словам катакомбников, те, что правят в церкви сейчас – пьяные зажравшиеся свиньи, а которые в подполье – оч-ч-ч-чень злые и готовые проливать кровь. Как чужую, так и свою.
Дмитрий сказал:
– Я думал, на это способны только эти... ну, принявшие ислам.
– У катакомбников уже созданы отряды русских мюридов, – пояснил Ермаков. – А при нынешнем ослаблении власти они очень быстро набрали силу. Их слишком долго сдерживали, теперь как с цепи сорвались... А на какую дистанцию их хватит, сами не знают.
