Юрий Самсонов - Стеклянный корабль
– Еще бы! И сразу начал прибирать к рукам что плохо лежит!
– То, что никому не принадлежало, – попытался г-н Доремю внести поправку.
– Ну, положим, кое-что принадлежало господину Ауселю.
– Это совсем другой случай!.. Он только всех опередил, мы и сами могли, бы…
– Нас с вами, господин Доремю, могли бы остановить соображения морального свойства! А гостиница? Казначей намекает, городу не миновать банкротства.
– Эти двое приезжих… Конечно, это еще не называется наплывом туристов…
– Сколько он им, по-вашему, заплатил?
– Как?! – г-н Доремю даже остановился в изумлении. – Вы думаете, господин мэр их попросту нанял?
– И расходы, как всегда, оплатит город. Туристов же нет и не будет.
– Господин Эстеффан, я вас не узнаю! Вам самому эта идея очень нравилась, вы даже составили путеводитель!..
– Я не голосовал за строительство гостиницы!
– Извините, вы предубеждены!
– Я предубежден? А весь этот сброд на муниципальных должностях?
– Да, возмутительно! – подхватил тут и сам г-н Доремю. – Господину Коглю следовало бы вмешаться!
– Господин Когль – всего только нотариус.
– И все же… Он так изменился, господин Эстеффан, мне Сегодня даже страшно стало, – пожаловался г-н Доремю. – И между нами: невыносимый буквоед! Зачем, спрашивается, было подряд записывать то, что мы тогда наговорили.., спьяну!..
Г-н Эстеффан тоже слегка покраснел. Вычеркнул ли булочник ту фразу? Не имеет, конечно, значения… Но не напрасно ли он сам воздержался высказать г-ну Коглю свои пожелания насчет.., гм, женитьбы? Неужели могущественный клиент ноодортского нотариуса и впрямь стал бы заботиться?.. И даже, чем черт не шутит, развеять проклятое невезенье?.. Но это было бы вписано в эти несчастные бумаги, могло бы попасться кому-нибудь на глаза…
– Что ни говори, господин Когль исполнил все остальные пожеланья! – неожиданно для себя сказал он вслух – и торопливо перескочил на прежнее. – Город, поднятый чуть ни из руин, островок спокойствия в море страстей – все, что мэр ставит в заслугу себе…
– И правильно, и правильно! Вспомните, что делалось по всей округе! Это сумасшествие с крестовым походом и прочее! А у нас? Пустячки, хулиганские выходки!..
– Полкилометра бинта и трехлитровая бутыль йода, за которую никто не уплатил, – с горечью вставил г-н Эстеффан. – И вы забываете про Дамло!
– Да, при Дамло не очень разгуляешься, – признал г-н Доремю, – он, конечно, может усмирить, но, примирить, господин Эстеффан, примирить…
– ..удается только кому-то третьему – ни мэру и ни Дамло это не по зубам, хотя действует он, наверное, через них не знаю, каким способом, и помимо – тоже не знаю как.
– Ах, вы намекаете…
– Да, я намекаю. Вот посмотрите, например, на Биллендона. Его ведь преследовали…
– Этого Биллендона тоже голой рукой не ухватишь. Я могу вам порассказать…
– Нет, вы знаете, кто его враг? Приятель из префектуры шепнул на ушко, – тут г-н Эстеффан и сам перешел на шепот, – это был сам Тургот!
– Тургот? – повторил г-н Доремю, бледнея и принявшись озираться. – Господи, почему же его не изловят! – возопил он вполголоса. – Не понимаю тогда, почему Биллендон еще жив до сих пор! Кажется, такого еще не бывало!
– Вот именно, – с демонической усмешкой подтвердил г-н Эстеффан. – Такое возможно, если кто-нибудь имеет власть и над самим Тургогом. Кому-нибудь, наверное, даже не очень трудно какими-то своими средствами навести в городе порядок, если ему желательно…
– Кто же он, этот наш Некто? – воскликнул трепеща г-н Доремю.
– Попробуйте спросить у господина Ауселя, – посоветовал г-н Эстеффан – опять с демонической миной.
Доремю от неожиданности приостановился.
– Неужели?.. Я не знаю, могу ли… Трудно верится!
Господин Аусель не приносит нам чести… С некоторых пор!..
– Именно потому он теперь иногда пробалтывается. Но не до конца.
– Нет, я не осмелюсь, хотя мне крайне любопытно его мнение… – г-н Доремю вдруг замялся. Г-н Эстеффан, напротив, вскинул ушки.
– О чем?
– О разных предметах, – отвечал г-н Доремю уклончиво. – Господин Эстеффан, возможно ли с научной точки зрения, чтобы наш Некто оказался невидимкой? – ему было довольно трудно это произнести.
– Что за фантазии! – возмущенно воскликнул г-н Эстеффан. Г-н Доремю разобиделся.
– Это не фантазии, – отвечал он запальчиво, – это секрет!
Г-н Эстеффан был заинтригован до крайности: Доремю ухитрился что-то выведать – или выдумать! У Доремю секреты – ну и ну!.. Конечно, какая-нибудь чепуха, но ведь мучается, потеет, не желает сказать – небывалое дело!
– Ну и держите при себе свои секреты, – проговорил он как можно равнодушнее.
– Господин Эстеффан, извините, но я.., обещал никому не рассказывать, вам в особенности!
– Госпожа булочница? – догадался г-н Эстеффан.
– Ну да… Это она, – нехотя признал г-н Доремю. – Вы же знаете, нам с ней теперь приходится беседовать, поскольку я выступаю в роли вашего…
– ..представителя, – подсказал торопливо г, – н Эстеффан.
– Только прошу вас…
– Вы мне, кажется, не доверяете? – гордо проговорил г-н Эстеффан.
– Не обижайтесь, ради бога. Булочник ей запретил строжайше всякие об этом упоминания, заботясь о семейной репутации…
– ..в которой я лично заинтересован. Продолжайте, господин Доремю, без опаски!
– Ив самом деле!.. Вы, конечно, помните обед у господина Когля – тот самый… Так, вот: булочница клянется всеми святыми, что кувшин с вином, который стоял напротив пустого кресла, оказался открыт и почат!
Т-н Эстеффан призадумался.
– По бокам сидели Биллендон и Аусель, – начал он припоминать. – Биллендон не выпил, кажется, ни капли, но Аусель.., ему, конечно, не хватило своего кувшинчика – вот вам разгадка! Ах, тещенька! – и он расхохотался.
Г-н Доремю помрачнел.
– Господин Эстеффан, я не для того вам рассказал!.. Она, как бы это выразиться, не выдумщица! Мне самому пришло в голову насчет господина Ауселя, он и тогда увлекался… Он пил из своего бокала, а если бы взялся за чащу – мы бы заметили, верно?
– Пожалуй!.. – согласился, подумав, г-н Эстеффан.
– Но чаша была сперва с краями налита, а потом опорожнена до половины!
– Господин Доремю, вы внушаете мне сомнения, – сказал г-н Эстеффан. – Чего ж, ваша госпожа булочница сама видела, как пили из чаши? Эти-то – невидимки?.. – Он приготовился снова захохотать, но Доремю обрезал его веселье.
– Поэтому вас и опасаются, – сказал он угрюмо. – Никто ничего не видел – в том-то и дело. Но госпожа булочница прибирала со стола. Она женщина наблюдательная: объяснила мне подробно, как выглядело бы винное пятно, если бы, наливая, слегка промахнулись – и как…
– Главное, никто не наливал, – сказал г-н Эстеффан. – Вздор это все, господин Доремю, и семейство все вздор-нос! – это выскочило у пего нечаянно: припомнилась утренняя обида.
– Господин булочник прямо как в воду глядел, – ответил на это Доремю, глубоко уязвленный.
– Что вы ссоры сегодня заводите? – миролюбиво приструнил его г-н Эстеффан, взяв даже под руку. – То взял с чего-то, что наш мэр мне не нравится! А я только настроен критически – с достаточным основанием, поэтому, когда иду па заседание в ратушу, оставляю бумажник дома. И вам советую инструменты застраховать. Меня кое-что раздражает и тревожит, но его всегдашняя бодрость, этот неиссякаемый оптимизм – могу ли я не ценить? – Он говорил вполне искренне! – Я пригласил его на наш вечер! – заключил г-н Эстеффан.
Доремю опять приостановился.
– Н он придет?
– Обещал. Интеллигентные люди должны держаться вместе, таково мое мнение.
– И мое! – подхватил Доремю. – Это замечательно, я не знаю, что мы делали бы тут без вас!
Они распрощались, и Доремю помчался домой, куда оркестрантам надлежало снести инструменты, составлявшие личную собственность капельмейстера. А г-н Эстеффан повел себя несколько странно. Прохожие могли наблюдать, и они наблюдали, как почтенный согражданин сперва припустил по улице трусцой, затем, подпрыгнув, остановился, с неприязнью дернул себя за нос, повернул на мостовую, остановился опять, подумал, пятясь, добрался до тротуара и замер в состоянии, напоминающем каталепсию.
Отметим, что и повседневная манера поведения г-на Эстеффана бывала достаточно живописна. Кабы последовавшая череда необычных событий не породила сплетни л различные подозрения, обыватель скоро позабыл бы о чудаческих артикулах, объяснив их себе тем, что на г-на аптекаря нашло вдохновение. Да и мало ли у него было в тот день забот?
Часть городской элиты оказалась завлечена в завсегдатаи его салона с помощью напитков, изготовленных им лично с теми преимуществами, какими снабдила г-на Эстеффана его Наука. Бесплатный медицинский бар так прославился, что на званые вечера нередко пытались прорваться разные забулдыги Следовало договориться об охране порядка. Исправен ли миксер? А закуски, закуски, проверен ли их запас? Боже, а сюртук? Эта разиня-экономка, конечно, не догадается… Жениться совершенно необходимо. Г-жа булочница проявляет здравый подход: лучшей партии не сыскать, девицу же давно пора сбыть с рук. Но булочник, булочник!.. Невозможное дело – пожертвовать для булочника своими убеждениями, о которых всем, вдобавок, известно. Упрямый осел! "Не жениться бы вам никогда и детей не заводить"! Что г-н Эстеффан плохого сделал?.. Предстоит решительный шаг. Сегодня же, сегодня сделать предложение! Семейство приглашено, не повредит пригласить вторично… И за минуту перед тем, как начаться фейерверку… Проверить, кстати, готов ли этот фейерверк. Не забыть о микрофоне! Но главное, самое главное – постараться, чтоб на вечере непременно присутствовал тот, кого г-н Эстеффан в мыслях своих именовал Высокочтимым Другом!..
