Александр Розов - Мауи и Пеле держащие мир
— Да, — подтвердил Метфорт, — у нас нет статистики по нецивилизованным. Но ничто не мешает нам строить гипотезы на эту тему. Как я понял, вы предлагаете связать все эти свойства цивилизованных людей с воздействием на них государственной школы.
— Точно так, — подтвердил Упир, — я ведь спросил о влиянии дебилизации.
— ОК, — философ кивнул, — поговорим о дебилизации, и начнем с задачи о канцелярской скрепке. В 2003 году доктор Кен Робинсон доказал: современная школа Первого мира превращает детей в примитивные и ненадежные механизмы, проще говоря — в дебилов-невротиков. Он исследовал результаты теста на изобретательность: сколько способов применения канцелярской скрепки вы можете предложить? Средний взрослый житель Первого мира изобретает дюжину способов, а житель с интеллектом около максимума, практически, гений способен на две сотни таких изобретений. Теперь парадокс: среди дошкольников оказалось 98 процентов гениев в смысле этого теста. Среди детей, уже окончивших младшую школу — 50 процентов. После окончания школы полного цикла, количество гениев упало до крайне малой величины. Может, для этого их и держали в государственной школе столько лет? Доктор Робинсон исследовал также массовое применение таблеток в школе. Врачи прописывают детям транквилизаторы в порядке лечения от «синдрома гиперактивности». Фактически, их лечат от нормальной детской неусидчивости, чтобы облегчить педагогам задачу преподавания скучных и ненужных предметов. Дети становятся усидчивыми, внимательными и послушными.
— Ваши слова, — заметил Упир, — кажется, подтверждают мою версию о том, что спираль молчания является следствием политического заказа оффи по отношению к школе.
Лукас Метфорт предельно-иронично улыбнулся, покачал головой, и объявил:
— Дорогие друзья. Сейчас мне пришла в голову занятная мысль. Вы, все трое, сидящие сейчас рядом со мной за столом, напоминаете античных врачей, изучающих насморк. Действуя логически, вы приходите к разным возможным причинам: переохлаждение, недостаток фруктов в диете, дыхание запыленным воздухом…
— Лукас, ты соскальзываешь с темы, — строго предупредила Олив.
— Ладно, — ответил он, — скажу прямо. Ты видишь проблему в том, что человек с детства избалован опекой государства. Упир говорит почти то же самое, но в форме обвинения: государство, под видом опеки, калечит людям мозг. Ксиан Тзу видит причину в том, что государство культивирует в детях эгоизм, карьеризм и меркантильность. Каждая из трех версий логична, но, как и в случае с античными врачами, вы называете дополнительные факторы, упуская главную причину. Для насморка это микроскопический возбудитель, риновирус. А для спирали молчания, эффекта Эйхмана, школьной дебилизации, и для государства в его нынешнем виде, это ядро европейской культуры эпохи Просвещения.
Все трое «студентов» чуть не раскрыли рты от удивления — уж слишком неожиданной оказалась финальной реплика. А социальный философ, любивший эпатировать и очень хорошо умевший это делать, с удовольствием ждал реакции. Первым решился Варлок.
— Простите, Лукас, я не понимаю. Вы обвиняете во всем эпоху Просвещения?
— Что вы, Ксиан! Обвинять эпоху так же бессмысленно, как обвинять вирус. Я просто объясняю, что главные дефекты современного Первого мира заложены в него эпохой Просвещения. Считается хорошим тоном рассматривать эту эпоху, XVIII век, или век Энциклопедистов, как эпоху победы Свободного Разума, сокрушившего прогнившую Догматическую Теократию, и водрузившего на ее руинах знамя Рационализма. Ха-ха! Бессовестная ложь историков и удручающая наивность публики! Плеяда талантливых энциклопедистов под руководством Дени Дидро, спроектировала новую теократию, в тысячу раз более бесчеловечную, чем вульгарная диктатура папизма. Все прагматично мыслящие автократы Европы поддерживали энциклопедистов, понимая, что грядущая дележка планеты потребует не просто сдирать дань с безропотных крестьян, а вообще лишить эти миллионы крестьян человеческого облика, сделать из них живые машины, стыкующиеся с рычагами станков на мануфактурах, и с прикладами ружей в армии.
— Лукас, ты не перебарщиваешь насчет Дидро? — подозрительно спросила Олив.
— Вот цитата из современной энциклопедии, — ответил он, — В политике Дидро являлся сторонником просвещенного абсолютизма. Как и Вольтер, он считал народную массу неспособной к рациональным суждениям в нравственных и политических вопросах, и выводил из этого идеальный государственный строй: неограниченный авторитаризм, возглавляемый лидером, вооруженным всей полнотой научно-философских знаний.
— Это фашизм, — автоматически квалифицировал Ксиан Тзу Варлок.
— Да, — согласился Метфорт, — на этих идеях через полтора века вырос Муссолини.
Доктор Упир снова изобразил прилежного студента, и поднял руку.
— Извините, Лукас, но я вижу неувязку. Вы говорите, что энциклопедисты продвигали авторитаризм, но ведь их движение инициировало Великую Французскую революцию.
— Нет тут никакой неувязки, — твердо сказал философ, — Взгляните на личность короля Людовика XVI. Это был человек слабой воли и не особого ума. Он не годился на роль беспощадного просвещенного автократа. Вот вам и революция, после которой начался естественный отбор претендентов на роль диктатора. После нескольких циклов работы гильотины, турнир выиграл Наполеон, более похожий на идеал автократа по Дидро.
— Это субъективный подход к истории, — возразил Упир.
— Нет, это комплексный подход. Историю двигают объективные противоречия в схеме производства и распределения, но каждый акт движения связан с вполне конкретными субъектами — ключевыми фигурами данного места и времени. Я ответил?
— Да, — Упир кивнул, — благодарю вас, профессор.
— В таком случае, идем дальше. Наполеон был ближе к идеалу автократа, но он тоже не достигал заданного уровня. Как не достигли его ни Бисмарк, ни Сталин, ни Гитлер, ни Рузвельт, ни Мао Цзэдун. К середине Первой Холодной войны, стало ясно, что мечты энциклопедистов об идеальном автократе-человеке несбыточны. На вершине пирамиды государства-капитала, объявленной энциклопедистами лучшим, самым рациональным и целесообразным устройством общества, должен стоять не фюрер, а сортирный клапан.
— Что-что? — переспросил Варлок.
— Сортирный клапан, — повторил Метфорт, — простой регулятор уровня воды в бачке.
Сделав паузу, и насладившись эффектом от своего очередного эпатажа, философ сделал несколько глотков кофе и продолжил:
— Технологии в развитых странах к концу XX века достигли уровня, при котором доля работников, занятых в производстве и транспортировке материальных благ, снизилась примерно до 10 процентов от общей численности людей трудоспособного возраста. И, соответственно, 90 процентов людей получили работу в сфере обслуживания Великого Сортирного Клапана, регулирующего круговорот виртуальных ценностей в обществе, периодически сливая избыток в унитаз, а затем открывая поток в бачок. В глобальной финансово-экономической теории это называют «цикличностью мировой экономики». Собственно, акты слива называют кризисами. Когда устаревший клапан, несмотря на усилия миллиардов служителей, начинает барахлить, происходит супер-кризис. Тогда приходится включать ремонтный героизм. Например, устраивать управляемую войну.
Доктор Мефорт сделал паузу и продолжил развивать тезис о сортирном клапане.
— Этот культ Великого сортирного равновесия называется «неоконсерватизм», и в его фундаменте догмат о том, что лучшая часть человечества, «золотой миллиард», Запад, Первый мир, уже живет в политическом раю. Нет, и не может быть ничего прекраснее пирамиды статусов финансовой демократии.
— Финансовой олигархии, — машинально поправил Ксиан Тзу Варлок.
— О, нет, Ксиан, я не оговорился, — с улыбкой ответил социальный философ, — согласно догмату неоконсерватизма, это называется демократией. Вспомните Джорджа Оруэлла.
Война — это мир. Свобода — это рабство. Незнание — это сила. Можно добавить сюда ряд следствий. Например: олигархия — это демократия. Или еще: застой — это прогресс. Вы находите это абсурдом, леди и джентльмены? Но взгляните на это с позиции догмата о достигнутом рае, и вы увидите логику. В раю народ счастлив, следовательно, это и есть демократия. Прогресс в раю состоит в том, чтобы никуда не двигаться, а лучше всего бежать на месте, чтобы не оставалось времени задуматься. По прогнозам, сделанным в 1950-е годы, рабочая неделя должна была сократиться к 2025 году до 20 часов. А она не сократилась вообще, и составляет примерно 40 часов. И, как я уже сказал, 90 процентов трудящихся заняты заведомо-непродуктивным делом. В эпоху Первой Холодной войны приходилось делать шаги вперед, чтобы не проиграть. Но, после крушения Восточного блока, лишние шаги были отработаны назад. «Золотой миллиард» закрыл космические, робототехнические, и биотехнологические программы, которые способны поколебать райскую пирамиду. Зато развиваются технологии, контроля над счастливыми райскими жителями. Даже авторы фантастических антиутопий XX века не додумались до уровня слежки за людьми, который существует в нашем веке. Сотовая и компьютерная связь, платежные системы, смарт-карты — все проектируется так, чтобы человек во всех его действиях был централизованно подконтролен. Пирамида умеет защитить себя,
