Сергей Трищенко - Секретная информация (сборник)
Я никогда не говорил ученикам, какой выбор должен сделать каждый, но я учил их, что они могут сделать любой выбор.
Я не рассказывал, что выбирали их предшественники, а тем более не вёл никакого учёта, даже для себя и в собственной памяти. Мне казалось, что мои мысли могут повлиять на их выбор. А этого мне ни в коем случае не хотелось… Может быть, зря.
Каждый раз я боялся. И каждый раз мои страхи в чём-то сбывались. И каждый раз я мучительно терзался мыслями: что я сделал не так, что сказал не так, чему научил не такому? Или, наоборот, чему не смог научить?
Может быть, все мои ошибки и терзания происходили оттого, что никто и никогда не учил меня быть Учителем?
Проходили последние занятия. С теми, кто давно выбрал своё будущее, особых хлопот не было: мы уточняли разные мелкие детали, я вспоминал второстепенные особенности каждой формы существования. Теперь я мог рассказать каждому избравшему больше, чем раньше, пересказать и те действительные случаи, что происходили с моими прежними учениками, и которыми они поделились со мной. И особенно выделить самые опасные, разобраться, каким образом они сумели выжить…
Но основное время определившиеся ученики проводили в месте будущего пребывания. Мысленно, конечно: существовать там они пока не могли.
Больше всего меня беспокоили трое: Люст, Сенс и Раст. Но если в отношении Люста я догадывался, кем он хочет стать, и эта догадка неприятным холодком пробегала по спине, то в отношении остальных я оставался в полном неведении.
И это пугало меня: сразу трое! И всего на шестом выпуске; я пока не очень опытный Учитель.
Но и у старого Учителя бывали подобные случаи: я вспоминаю, что в год моего выпуска видел его озабоченным. У нас был Верз, и он сделал тот же Выбор, какой намеревался объявить и Люст… Объявить. А вот когда он его сделал, для себя? Не мог же он прийти с таким Выбором?
Да, и несколько ребят из предшествующего моему выпуска… но я не помню, ни что произошло с ними, ни куда они делись: память весьма избирательна, и то, что не кажется особо важным и значимым, ею отбрасывается.
Нет, если бы я собирался стать Учителем изначально, то, скорее всего, запомнил бы: для Учителя это очень важно. Но мой Выбор произошёл столь внезапно, что я, может быть, и не успел его осмыслить как следует. И в то же время он был сознательным выбором: я столько успел передумать… Иногда за мгновение понимаешь больше, чем за годы. Но не означает ли это, что все годы ты шёл к одному мгновению?
Да, вспоминая ныне время моего ученичества, я понимаю, что свой Выбор сделал очень давно, просто раньше не осознавал его. Но последующие события сильно повлияли на моё понимание. Нет, я не оправдываюсь, я просто пытаюсь вспомнить. И не события, а мысли. А их вспоминать всегда труднее.
Почему-то наш старый Учитель, будто дождавшись своего часа – а был он очень стар – умер в тот же год, когда я стал Учителем. Не сразу после моего Выбора, но в тот же год. Он успел передать мне кое-что, но не всё, далеко не всё. А может, и сам не знал этого? Или знал, но не хотел рассказывать? Есть вещи, которые каждый должен понять сам. И есть вещи, которые не расскажешь никому, что бы ни случилось.
Тогда, после его смерти, мне в голову запала мистическая мысль: в Общине не может быть больше одного Учителя, и в год, когда кто-то из моих учеников захочет стать Учителем, мне придётся умереть…
И поэтому я несколько лет с надеждой и страхом ожидал Дня Выбора. С надеждой – потому что человеку всегда хочется, чтобы кто-то продолжил его дело. А со страхом…
Я был не таким старым, как прежний Учитель, и мне хотелось прожить подольше. Но не для того, чтобы просто пожить, а чтобы больше узнать. А затем поделиться знаниями с учениками, выучить как можно больше ребят, чтобы они смогли помочь всему Племени, всей Общине, всей Деревне. Чтобы они стали гордостью… ну, и так далее, вы понимаете.
Но, позже, мысль о том, что я обязательно умру, если кто-то станет Учителем, исчезла. Нет, не сама собой: Иист, мой ученик позапрошлого выпуска, захотел стать Учителем.
Я ходил сам не свой – до конца того года, а может, едва и не до следующего выпуска. И это не смотря на то, что Иист ушёл из Деревни. Ушёл сразу после Дня Выбора. Он сказал, что чувствует: ему надо идти. Идти туда, где есть люди. Люди, которых надо учить.
– Где же их Учитель? – спросил я. – Куда он делся?
Иист пожал плечами:
– Не знаю… Но я должен идти туда. Я понимаю, что я там нужен.
И он ушёл. Мне на мгновение стало легче: в нашей Общине остался только один Учитель, и, следовательно, мне ничто не грозило. Но… Я вспомнил, как старый Учитель рассказывал, что уходил из Общины, а потом вернулся.
Я не страшился смерти: любопытство узнать, что будет после неё, пересиливало страх. Но я ещё так мало узнал об окружающем Мире! То, последнее знание, оно может и погодить. Рано или поздно оно придёт к каждому, от него никто и никуда не спрячется. Но существует множество других знаний, понять и усвоить которые можно лишь в этой жизни, здесь, среди людей.
Наступил День Выбора. Помост, на который будут выходить ученики, объявляя о своём Выборе, располагался на склоне высокого холма, у подножия которого разливалось глубокое озеро, охватывающее холм до половины.
Месторасположение помоста не менялось много лет, и символизировало собой взаимосвязь трёх стихий, в которые удалятся мои ученики: единство Земли, Воды и Воздуха.
Но в День Выбора они войдут в них чисто символически: в склоне холма имелась пещера, где укрывались выбравшие судьбу Подземных Жителей; в воду прямо с помоста ныряли будущие Водные и, обогнув под водой склон холма, выходили на берег с противоположной стороны. Проплыть столько им было нетрудно: начатки жабр у них уже появились.
Менее зрелищно выглядело расставание с Воздушными: они, раскинув руки с поблёскивающими на них молодыми перьями, восходили по деревянной лестнице на вершину холма, и там дожидались окончания Момента Выбора.
Но зато наибольшего внимания они удостаивались потом, когда парили, раскинув крылья, над Посёлком, и люди, чем бы ни занимались, обязательно отрывались от работы и с восхищением смотрели на Летающих.
Ради этого можно было потерпеть, посидев немного на вершине холма.
Потом, по окончании Момента Выбора, все вновь собирались вместе: будущие Птицы спускались с холма, будущие Кроты выходили из пещеры, будущие Рыбы выныривали из воды прямо на помост.
Тогда-то и начиналось пиршество, танцы, веселье.
Ну и грусть, разумеется. Но больше с моей стороны, и со стороны младших учеников, потому что с родственниками все выбирающие попрощались, по сути, очень давно: когда я взял их в ученики. Они успели частично позабыть и отвыкнуть друг от друга…
Я опасался, что Люст может испортить праздник. Нет, не из-за его Выбора: у меня уже были… подобные ученики, правда, всего два. У старого Учителя их было намного больше.
Но кто знает, сколько их ещё у меня будет?
Я оказался прав: Люст принялся издеваться над ритуалом Дня Выбора. Но, хорошо, что до его наступления.
– Зачем он вообще нужен, этот День Выбора? – громко говорил он, и я слышал, что многие младшие ученики его слушали.
Поэтому я сразу пресёк его выпады: сурово двинув бровями, приказал:
– Иди со мной! – и увёл в свою хижину.
Несколько минут Люст осматривался: он никогда не был здесь. Никто из учеников не был у меня дома.
Но я сделал исключение для Люста не потому, что надеялся таким образом изменить его Выбор, а просто хотел оградить от его слов младших ребят.
Осмотревшись, Люст освоился, и вновь принялся высказывать недоумение:
– Зачем он нужен, День Выбора? Всё равно после него проходит минимум полгода, прежде чем мы сможем занять предназначенные места.
– Да, дозревание протекает сугубо индивидуально, – кивнул я, – но тем более необходим День Выбора: жителюди должны знать, куда уходят их дети.
– Жителюди! – фыркнул Люст. – Им всё равно, куда уходят их дети. Они расстались с нами очень давно – когда вы взяли нас.
– Но они ничего не знают о том, кем станет каждый, – возразил я.
– Ну и что? Им всё равно, – упорствовал Люст.
– Не думаю, – покачал я головой. – Пусть их глаза пусты, но они подобны нам. Они могут смеяться и плакать, любить и ненавидеть… по-своему. Пусть они не высказывают чувств, когда я отбираю вас, но лишь потому, что понимают: иначе нельзя. Без этого невозможно существование Деревни, Посёлка… и их самих.
– Бездумные твари! – выругался Люст.
– Опомнись! – вскричал я. – Среди них твои родители!
– Ну и что? – Люст посмотрел на меня, и я вздрогнул. Да, теперь я не сомневался в том, какой Выбор он сделает.
Я содрогнулся от своего представления. А представил я то, что ожидает встретившихся с Люстом в лесу…
И ещё я содрогнулся от того, какая судьба ожидает и самого Люста, в конце концов.
В том, что именно так всё и случится, я не сомневался: произойти иначе не могло. Так было всегда.
