Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина (сборник)
Сейчас перед ним лежала открытая дорога, и кто знает, что ждет путешественников, какие приключения?
У него не было планов. Он жаждал снова жонглировать, освоить новое искусство, перестать считаться учеником и вместе с Карабеллой и Слитом исполнять самые сложные трюки, может быть даже жонглировать со скандарами. Слит говорил ему, что такое по силам только мастеру, потому что четыре руки скандаров дают им неоспоримое преимущество перед человеком. Но Валентин видел, как Слит и Карабелла перебрасывались со скандарами, и когда-нибудь, возможно, то же самое сделает и он. «Высокая цель!» — подумал он. А чего еще мог он желать, кроме как стать мастером и завоевать право жонглировать с Залзаном Каволом и его братьями?
— Ты вдруг стал выглядеть таким счастливым, Валентин, — заметила Карабелла.
— Я?
— Как солнце. Просто сияешь. От тебя исходят потоки света.
— Это все из-за желтых волос, — усмехнулся он добродушно.
— Нет-нет. Внезапная улыбка…
Он положил ладонь на ее руку.
— Я думал о дороге впереди, о свободной, приятной жизни. Странствовать по Зимроэлю, останавливаться, чтобы дать представление, разучивать новые трюки. Я хочу стать самым лучшим жонглером-человеком на Маджипуре.
— У тебя для этого есть все возможности, — вмешался Слит, — огромные природные способности. Тебе нужна только тренировка.
— В этом я рассчитываю на тебя и Карабеллу.
— А пока ты думал о жонглировании, я думала о тебе, — тихо шепнула Карабелла.
— И я думал о тебе, — наклонившись к ней поближе, так же шепотом ответил он, — но стеснялся говорить об этом вслух.
Дорога пошла вверх, на большое плато. Фургон поднимался медленно. Иногда повороты были настолько крутыми, что он запросто мог перевернуться, но Залзан Кавол был таким же искусным возницей, как и жонглером.
Скоро они достигли вершины гребня. Пидруид был виден отсюда как на ладони — плоский, похожий на нарисованную карту, он упирался прямо в берег. Воздух наверху был суше, но значительно холоднее, несмотря на то что послеполуденное солнце испускало горячие лучи.
На эту ночь они остановились в пыльной деревушке на фалкинкипской дороге.
Едва Валентин улегся на соломенный матрас, пришел тревожный сон. Валентин снова находился среди властителей Маджипура. В одном конце громадного холла с каменным полом сидел на троне понтифекс, а в другом конце — корональ. С потолка словно маленькое солнце, испускавшее безжалостное белое сияние, взирал на происходящее страшный глаз света. Валентин нес какое-то послание от Хозяйки Острова Сна, но не знал, кому его отдать — понтифексу или короналю, и к кому бы из властителей он ни приближался, тот отступал в бесконечность. Всю ночь он ходил взад и вперед по холодному скользкому полу, умоляюще протягивая руки то к понтифексу, то к короналю, но они уплывали.
На следующую ночь в городке неподалеку от Фалкинкипа он снова увидел во сне понтифекса и короналя. Сон был очень сложным и запутанным, и Валентин сохранил в памяти только впечатление грозных королевских персонажей, громадных помпезных собраний и тишину. Он проснулся с ощущением глубокого и болезненного недовольства. Сны явно имели великое значение, но он не находил им объяснения.
— Властители преследуют тебя и не оставят в покое, — сказала утром Карабелла. — Похоже, ты связан с ними неразрывными нитями. Это ненормально — все время видеть во сне таких могущественных особ. Уверена, что это послания.
Валентин кивнул.
— В жаркий день мне кажется, что я ощущаю, как холодные руки Короля Снов сжимают мне виски, а когда закрываю глаза, его пальцы вонзаются в мою душу.
В глазах Карабеллы вспыхнула тревога:
— Ты уверен, что это его послания?
— Нет, не уверен, но думаю…
— Может быть, Хозяйка…
— Мне всегда казалось, что Хозяйка посылает добрые, мягкие сны, — возразил Валентин. — Боюсь, эти — от Короля. Но что он от меня хочет? Какое преступление я совершил?
Она нахмурилась.
— Ты обещал сходить в Фалкинкипе к толкователю.
— Да, я повидаюсь с кем-нибудь.
В разговор неожиданно вмешался Аутифон Делиамбер.
— Могу ли я дать совет?
Валентин не заметил, как подошел маленький колдун-вру-ун, и с удивлением посмотрел вниз.
— Извини, — не смущаясь, сказал колдун, — я подслушал случайно. Ты думаешь, тебя тревожили послания?
— Эти сны не могут быть ничем иным.
— Ты уверен?
— Я ни в чем не уверен, даже в собственном имени или в том, какой сегодня день недели.
— Послания редко бывают двусмысленными. Когда говорят Король или Повелительница Снов, сомневаться не приходится, — ответил Делиамбер.
Валентин покачал головой.
— Все эти дни моя голова как в тумане. Я ни в чем не уверен. Но эти сны раздражают меня. Мне нужен ответ, хотя я даже не знаю, как сформулировать вопрос.
Вруун потянулся вверх и одним из своих тонких, хитро переплетенных щупалец взял Валентина за руку.
— Доверься мне. Твой мозг, может быть, и затуманен, но мой — нет, и я отчетливо вижу тебя. Мое имя Делиамбер, твое — Валентин, сегодня пятый день девятой недели лета, и в Фалкин-кипе есть толковательница снов Тизана — она мой друг и союзница. Она поможет тебе найти правильный путь. Иди к ней и скажи, что я шлю ей приветствия и любовь. Настало время начать освобождаться от вреда, причиненного тебе, Валентин.
— Вреда? Какого вреда?
— Иди к Тизане, — твердо повторил Делиамбер.
Валентин нашел Залзана Кавола, который разговаривал с кем-то из городка. Он как раз закончил беседу и повернулся к Валентину.
— Я прошу разрешения, — сказал Валентин, — провести ночь Звездного дня не с труппой, а в Фалкинкипе.
— Это тоже дело семейной чести? — язвительно спросил Залзан Кавол.
— Личное. Можно?
Скандар пожал всеми четырьмя плечами.
— В тебе есть что-то странное, и это беспокоит меня. Делай, как хочешь. Завтра мы даем представление на ярмарке. Спи где хочешь, но рано утром в День Солнца будь готов. Ладно?
Глава 12
По сравнению с громадным Пидруидом Фалкинкип оказался довольно заурядным, но в то же время отнюдь не незначительным местным центром. Он был метрополией обширного и достаточно важного сельскохозяйственного района.
Население Фалкинкипа насчитывало около трех четвертей миллиона, и впятеро больше людей жили в прилегающих пригородах. Но ритм его жизни, как заметил Валентин, отличался от того, который был свойствен Пидруиду. Жители Фалкинкипа двигались неторопливо и казались более осмотрительными и флегматичными. Возможно, причина состояла в том, что город располагался на сухом высоком плато, а не вдоль влажного побережья с мягким климатом.
В Звездный день мальчик Шанамир скрывался от всех. Он и в самом деле побывал ночью на ферме своего отца, расположенной в нескольких часах ходьбы от города. Утром он рассказал Валентину, что оставил деньги, заработанные в Пидруиде, и записку, сообщавшую, что уходит искать приключений и мудрости, и ухитрился удрать так, что его никто не заметил. Но он боялся, что отец вряд ли легко отнесется к потере пары ловких и столь необходимых рабочих рук и будет его искать. Поэтому Шанамир решил прятаться в фургоне до тех пор, пока они не покинут Фалкинкип. Валентин объяснил это Залзану Каволу, и тот со своим обычным хмурым видом согласился.
После полудня жонглеры появились на городской ярмарке. Впереди шли Слит и Карабелла. Он бил в барабан, она звенела тамбурином и весело пела:
Не жалейте реала, не жалейте и кроны,
Приходите, смотрите, добрые люди.
Невесомость и радость — жонглера законы,
Ловкость рук вам сегодня показывать будем!
Не жалейте ни дюйма, не жалейте ни мили,
Посмотрите, как весело публика входит,
Как танцуют над нами мячи и бутыли,
Как ножи и дубинки мелькают в полете.
Не жалейте минуты, не жалейте и часа,
Мы прогоним от вас ваши беды, заботы!
Последите за ловкостью нашего паса,
Отдохните-ка с нами от трудной работы!
Но Валентину в этот день не было ни легко, ни радостно, и он жонглировал слабо. Его извели бесконечные тревожные сны. К тому же его подвела самонадеянность, и он допустил промах — дважды ронял дубинки. Но Слит научил его делать вид, что так и должно быть, и публика, похоже, простила. Но простить самого себя было трудно. Мрачный, он пошел в винную палатку, а подмостки заняли скандары.
Валентин издали смотрел на их работу. Шесть огромных косматых созданий сплетали свои двадцать четыре руки в точном, без изъянов, рисунке. Каждый жонглировал семью ножами. Это производило неизгладимое впечатление — зрители замирали, следя за непрерывным обменом острым оружием. Мирные горожане Фалкинкипа были очарованы.
