Геннадий Марченко - Музыкант (трилогия)
Кстати, по регламенту в случае ничейного исхода в основное время назначались дополнительные полчаса. Если же и они не выявляли победителя, то назначалась переигровка. Никаких послематчевых пенальти. По мне, это было более справедливо, чем полагаться на лотерею в виде 11-метровых ударов.
Право ввести мяч в игру выиграли англичане. На игру они выбрали нетрадиционную схему без ярко-выраженных фланговых игроков, тогда как мы с Хусаиновым привычно заняли места на своих флангах.
– Прессингуем, не забываем! – сделав ладони рупором, кричит Морозов.
Мне-то его слышно, раз уж пока мой фланг граничит с тренерскими скамейками, а до остальных ему докричаться сегодня будет трудновато. Рамсей вон и не пытается, только жестами что-то показывает.
Ну что, поехали, как говорил Юра Гагарин! Хозяева турнира принялись перепасовывать мяч на своей половине поля, мы их пока не атакуем, ждем к себе в гости, чтобы уже от центрального круга начать отбор и затем, завладев мячом, быстро отправить его вперед. Сборная сегодня должна напоминать туго сжатую пружину. Именно этот термин я озвучил перед матчем, и он так понравился Морозову, что тренер успел вставить его в свою речь уже несколько раз.
Минуте на третьей я вступил в единоборство с оказавшимся на моем фланге Нобби Стайлзом. Нобби был нетипичным для своего времени футболистом: низкорослым, да еще страдал серьезной близорукостью, поэтому в игре вынужден был использовать мощные контактные линзы, а за пределами стадиона носил очки с толстыми стеклами. Мало того, он еще в детстве умудрился потерять все зубы, и на игру выходил без зубных протезов, что придавало его лицу устрашающую ухмылку.
Мое плечо оказалось помощнее, Нобби я оттер в сторону, завладел было мячом, но этот недомерок взял и засадил мне сзади по той самой щиколотке, которой больше всего досталось в игре с немцами.
– Е…й в рот! – заорал я, корчась на газоне от пронзившей всего меня насквозь боли. – А-а, бля, сука, бля!
Твою ж мать, ну и боль! Не приведи Бог перелом… Вижу, надо мной мельтешат тени – это наши ребята пытаются пока на словах объяснить Стайлзу, что так играть нельзя, хотя Метревели, впрочем, успел вцепиться нарушителю в футболку. За Нобби заступаются игроки английской сборной, растерявшийся Динст не переставая дует в свисток, а его помощники пытаются разнять футболистов.
Кое-как с помощью кого-то из ребят поднимаюсь, прихрамывая, подхожу к бровке, где тут же над моей щиколоткой начинает колдовать наш врач.
– Вроде не сломана, и связки целые, – констатирует Олег Маркович. – За такие удары по ногам удалять надо, а то что это – отделался устным внушением!
На ледяные компрессы времени нет, поэтому делает обезболивающий укол, и я с разрешения судьи возвращаюсь в игру. Возвращаюсь медленно в прямом и переносном смыслах, ребята, чтобы не нагружать меня сразу, дают немного оклематься, не нагружая пасами. Поэтому получаю возможность немного понаблюдать за игрой как бы со стороны.
Помню, смотрел как-то матч в записи в компании все еще здравствовавшего участника того чемпионата мира Владимира Пономарева, с более молодой копией которого сейчас я вышел вместе на поле. Не удержался, хмыкнул, мол, играют англичане и немцы на уровне нашей современной второй лиги. На что Пономарев пожал плечами:
– Ну а что ты хотел, футбол же не стоит на месте. Лет через пятьдесят и про нынешних чемпионов мира будут говорить точно так же. Да и экипировка какая была, ты вспомни! Это тебе не современные облегченные бутсы, не современные бесшовные мячи, которым и вода нипочем. А тогда дождь прошел – все, мячик превращается в чугунное ядро.
К счастью, сегодня дождик не обещали. Я непроизвольно посмотрел на небо, и в этот момент раздался крик Воронина:
– Малец, мяч!
О, блин, чуть пас не прозевал. Принимаю мяч и ускоряюсь вдоль правой бровки. Нога побаливает, но обезболивающее дело свое делает – бежать можно, хотя стопа немного онемевшая, нет того контакта с мячом, как хотелось бы. Бегу и думаю, как долго продлится действие препарата.
Вижу, что вроде бы открывается Стрельцов. Делаю передачу вразрез, но у него тут же в подкате мяч выбивают. Английские защитники тоже недаром свой хлеб едят, голыми руками их не возьмешь.
Левая стопа понемногу обретает чувствительность, но при этом возвращается и ноющая боль. Пока не та, что была сразу после контакта, но думается, дальше будет хуже. Придется в перерыве снова колоть.
Бросаю взгляд на табло – 34-я минута. Пока держимся, во всяком случае, не выглядим мальчиками для битья. Грамотно обороняемся и при случае пытаемся организовать быстрый контрвыпад. Один из них снова проходит при моем участии. На этот раз отваживаюсь и луплю издали по воротам – мяч и штанга разминаются в нескольких сантиметрах друг от друга. Но это действо хотя бы заставляет Бэнкса высказать недовольство защитникам, хотя меня должен был накрывать кто-то из игроков средней линии. А с трибун я слышу хоть и заглушаемое криками на английском, но такое родное: «Шайбу! Шайбу!»
41-я минута, у наших ворот угловой. Яшин в борьбе с Питерсом первый на мяче, выбивает его кулаком за пределы штрафной. И в этот момент раздается свисток. Что такое? Для перерыва вроде бы еще рано. Судья показывает на 11-метровую отметку. Ничего не понимаю! Штрафной в нашу пользу? Нападение на вратаря? Или… Вижу радостные лица английских игроков и как наши обступают Динста. Но тот непреклонен – пенальти!
– Ты че творишь, сука! – ору что есть мочи и широким шагом двигаюсь к эпицентру событий.
Это был тот случай, когда захотелось от всей души заехать судье в рыло. Уверен, так бы и поступил, потому что весь тайм свистки раздавались не в нашу пользу, но в последний момент меня за руку хватает Гиля, который, видно, по глазам прочитал мои дальнейшие действия.
– Малец, не надо! Хочешь оставить нашу команду в меньшинстве? Тогда нам точно конец.
Тяжело дышу, не отводя взгляда от человека в черном, лицо которого не выражает абсолютно никаких эмоций. У-у, фашист гребаный! Даром что швейцарец.
Между тем Чарльтон устанавливает мяч на «точку», короткий разбег, удар – и футбольный снаряд, чиркнув по пальцам вытянувшегося в струнку Яшина, летит в левый от него угол. Стадион тут же взрывается ревом, кажется, я сейчас оглохну, а Динст указывает на центр поля.
Разыгрываем, находясь в легком трансе. Как так-то?! Пенальти из ничего! Получается, нужно быть на голову сильнее соперника, чтобы нивелировать судейский фактор. Но это финал чемпионата мира, на него отбираются не только лучшие сборные, но и лучшие судьи!
– Мартин, ведь не было же пенальти! – кричу я Питерсу, оказавшемуся метрах в десяти от меня.
Тот разводит руками, улыбаясь. Ну и… редиска же ты, Питерс. Был бы честным человеком, джентльменом – подошел бы к судье и сказал, что нарушения не было. Но видно, честь и Мартин Питерс – понятия взаимоисключающие.
В раздевалке возмущению парней нет предела. Слава Метревели в волнении переходит на грузинский, а мне тем временем вкалывают новую порцию обезболивающего. Настроение хуже некуда. Проигрываем после первого тайма, да я еще полукалека. Неужели остановимся в одном шаге от заветного трофея?!
– Ребята, не раскисаем, – слышу голос Морозова. – Нужно во что бы то ни стало постараться забить в начале второго тайма.
Легко сказать – забить. Нет, если судья вдруг решит дать такой же свисток, только в штрафной англичан – тогда гол вполне очень может состояться. Но что-то мне подсказывало, что судья благоволить нашей команде не планирует, а все спорные моменты будут решаться в пользу соперника.
Тем не менее, прессингуем с удвоенной энергией. Все силы брошены на алтарь финального поединка, беречь себя нет смысла. И я пашу не только вдоль бровки, но и в центре поля, открываюсь, чтобы получить мяч, ищу возможность убежать, используя свою стартовую скорость…
Не железные же они, эти англичане, должны ведь рано или поздно дрогнуть! Они уже сами не так активно идут вперед, а мы все чаще тревожим Бэнкса, и не только дальними ударами. Вот уже и Численко в штрафной пытается бить ножницами… Красиво, но мяч по дуге уходит выше ворот. Мне удаются несколько фланговых проходов и даже срабатывает «стеночка» со Стрельцовым, но удар приходится в защитника и мяч покидает пределы поля.
67-я минута. Снова пытаемся что-то создать у чужих ворот. Англичане совсем забыли об атаках, за что стадион награждает их возмущенным свистом. Защищаться ведь тоже занятие хлопотное, сколько сил тратится на то, чтобы отобрать у соперника мяч.
А финальный свисток все ближе и ближе! Да что ж, твою мать-то, неужто мое попадание в прошлое выльется всего лишь в серебряные медали?
Всего лишь… Алексей Лозовой из будущего от радости прыгал бы в кресле с бутылкой пива в руке, выиграй наши «серебро» мундиале. Да советская сборная вошла бы в историю, это вам не 4-е место! А Егору Мальцеву этого уже мало, он-то уже видел себя с «Никой» в руках, главной звездой финального матча чемпионата мира! Да, английские газеты после полуфинала с немцами отдали должное моему мастерству, но после главного поединка как бы не пришлось засунуть свои амбиции куда-нибудь подальше.
