Diamond Ace - Тяжёлый дождь
Эпилог
Когда включаешь новости, ты надеешься увидеть там что-нибудь увлекательное. Невероятное, необъяснимое.
Хочется чьих-нибудь страданий.
Я и впрямь не могу утверждать, что не был клиентом "Лэнгота".
Но это не имеет значения.
Каталина нашла ту тетрадь, где повествуется о жизни семьи Симмонсонов. Настоящей жизни. Не той, о которой рассказывал Дэл.
В руках у меня газета, на передовице которой изображено лицо Каталины, поедающей прах своих матери и отца. Всё, что случилось за последний месяц, окончательно лишило её рассудка. "Семейное фото".
Находясь на реабилитации, я только и делаю, что смотрю телевизор, слежу за процессом. Вся суть кармического воздаяния стала для меня очевидной. Помните? "Моделирование диссоциативной фуги и ретроградной амнезии с помощью электросудорожной терапии". Либо Дэлу немного не повезло, либо он очень умело уклоняется от пожизненного срока. Скорее всего, ему досталась диссоциативная фуга.
Больные в состоянии фуги могут придумать себе другие имена и биографии, не знать, что они больны. Они могут найти другую работу и вести внешне нормальную жизнь.
Причиной диссоциативной фуги является психическая травма или невыносимая ситуация, в которую попал больной. Фуга носит защитный характер, поскольку даёт больному возможность получить отпуск от своих проблем.
Разве мог слепой сделать что-то абсолютно точное, не дающее сбоев? Нельзя винить Пола Маккалеба в том, что одному из сотен тысяч клиентов подарили не то, чего тот хотел.
Я верю растерянным глазам Дэла. В зале суда он, пожалуй, один не вызывает сомнений. Адвокаты, судьи, наблюдатели, карикатурщики – все они смотрят на беднягу так, словно он разыгрывает спектакль. Я не знаю таких актеров, которые столь убедительно изображают недоумение.
Аманда теперь живёт с Дороти и считает её своей настоящей бабушкой. Сама же миссис Бальмонт относится к девочке, как к родной. Как и ко мне. Ей неважно, почему появился Дэл Симмонс, угрожавший ей расправой. Я ли притащил с собой это несчастье, или "так случилось". Старая больная Дороти Бальмонт через день навещает меня, приносит моё любимое печенье. Несмотря на то, что контракт истек.
Вместе со мной за процессом наблюдают миллионы. Они следят за судьбой человека, травившего тысячи сирот, пытавшегося сжечь заживо несколько человек, зарезавшего трёх одиноких девушек. И люди жалеют Дэла. Этого человека, единожды оступившегося в прошлом. Что бы там ни говорил доктор Маккалеб, сколько бы дерьмовых апологий он не изливал на людей, вся суть его речей сводится к одному: "Каждый шаг определяется не желанием, не инстинктом, но прошлым".
Вместе со мной за процессом наблюдают миллионы.
В такие моменты они чувствуют себя менее одинокими.
Потому что есть за кого переживать. Есть повод для обсуждения.
Кто-то встанет на защиту Дэла.
А я выпишусь и направлюсь в "Лэнгот". Сценарий пусть пишут за меня редакторы.
Послесловие
На секунду мне показалось, что с нами всё хорошо.
Полный порядок.
Ничего и не случилось.
Умение выворачивать реальность наизнанку сделало нас всемогущими. Теперь глупость – это не то, чего стоит стыдиться. Мы влезаем на крышу самого высокого здания, расправляем пропитанные кадмием, мышьяком и гексамином лёгкие и кричим, что быть идиотами и признавать это – удел сильных людей. Состоявшихся личностей.
А меня по-прежнему зовут Марвин. Или Тайлер. Или Сэт.
Я мог бы оказаться кем угодно.
Спасибо моему старому другу Дэлмеру Симмонсону.
Кстати, когда вдыхаете табачный дым, помните, что наряду с никотином в ваш организм попадают метан, бутан и аммоний. Ну, знание вроде как убивает. Нет, ножи и пули – тоже, но только представьте: мы не рассказываем нашим детям о смерти. Из всех учебников по биологии извлечены последние намёки на какой бы там ни было конец. Мы все – клетки на стадии митотического деления.
От колыбели до могилы – чёртова бесконечность.
Когда ничего не ждёшь, жизнь становится одним большим сюрпризом. Может, если все забудут о гибели, её и вовсе не станет? Расскажите это мистеру Симмонсону.
Кажется, город пребывает в депрессии с тех пор, как Дэла сослали в Терре-Хот. Местечко, где приводят в исполнение смертные приговоры. Да, бедолага понёс самое суровое наказание за то, что по-своему боролся с одиночеством. Тысячи сирот и несчастных старушек, павших в битве с одержимостью Дэла. Но я-то знаю, что он хотел помочь этим людям.
В самом последнем интервью какой-то умник решил поинтересоваться у Дэлмера, считает ли тот себя виноватым.
"Я не помню".
Как ни крути, а самое страшное – это поплатиться ни за что, так? Но можно ли сказать, что Дэл невиновен? Я промолчу. Мне нравится восторгаться этим парнем. Мне нужно кем-то восторгаться, чтобы не сотворить кумира из самого себя – грозы проституток-рецидивисток.
Нам нравится подражать. Копировать манеру чьего-то поведения, швыряться цитатами.
Угарный газ, клей, метанол.
Мириады модных журналов указывают, что мне нужно надевать. Как я обязан выглядеть на званом ужине, или в какой руке мне необходимо держать вилку для креветок.
Бумага и краска.
Прожигать жизнь по стандартам любимой знаменитости – вот настоящее счастье. Ты не несёшь ответственности даже перед собой, оправдываешь ошибки заданным вектором и по-прежнему сосёшь этот мешочек с яйцами.
Сужение коронарных сосудов, атеросклероз, импотенция.
Формальдегид, акролеин, диоксид азота, полоний-210, радий-228, калий-40.
А речь – всего об одной сраной сигарете.
Намного проще притвориться, что ничего этого не существует.
Взять долбаную вилку для креветок и засунуть её в розетку. Что делать, если переменный ток поджаривает твои краевые извилины? Об этом в журналах не пишут.
Но ты всегда можешь узнать, как готовится омлет по-французски.
Что ты будешь делать, если итальянский галстук перетянул сонные артерии? Откуда тебе знать, ведь в последнем выпуске говорилось лишь о двенадцати способах его завязывания.
В мире её величества Информации нет места чему-то значимому, тому, что могло бы спасти жизнь или научить тебя быть счастливым.
На похоронах Дэла собралось более двух тысяч человек. И ни единого родственника.
Они оплакивали смерть своего героя. Люди, которым удалось понять, чего хотел Дэлмер. Люди, которые поверили его растерянным глазам.
Невменяемость не делает человека "немного виноватым", не снимает с него ответственности. Но Дэл не заслуживал смерти.
Слышали историю парня, по имени Айвори Фоунтейн? У этих ребят есть что-то общее.
А я сижу среди потаскух, ожидающих своей очереди в содоме пастора Троя. Ничего не изменилось. Эта методистская церквушка – обособленный мирок со своими правилами, которые устанавливаются добрым священнослужителем. Хочешь вмазаться – послушай пастора. Хочешь, чтобы я поимел тебя в исповедальне – дай знать. Правда, я попросил избавиться от того мха на потолке. Врачи говорят, именно из-за него я чувствовал себя хреново.
Стоит выйти из церкви, и враждебная среда отбирает последние шансы на спокойное существование. Я не мог и представить, что Дэлмер Симмонсон станет настолько знаковой фигурой для кого-либо. Но люди шли за своим мессией, рисовали его портреты, "принтовали" футболки физиономией кумира. Надпись "Дэл – номер 1" стала сравнима по популярности с культовой "Smells like Teen Spirit". Смерть меняет всё. Абсолютно.
Вы еще не поняли, чего добивался Дэлмер?
"Лэнгот" постепенно сдавал позиции.
Ну как, яснее?
Люди не хотели забывать человека, который сделал одиночество чем-то вроде смертного приговора.
В отличие от Пола Макклеба, провозгласившего одиночество поводом начать новую жизнь.
Так вот. Мы не рассказываем нашим детям о смерти. Из учебников по биологии извлечены последние намёки на какой бы там ни было конец. Нет смерти – нет героев.
Люди должны погибать. Суицид – вот, что нужно настоящему кумиру.
Нам нужны насильственные смерти.
Передозы.
Петли.
Никому не нужны живые легенды. Можно умирать медленно, отравляя себя кадмием и метанолом. Или моментально, проглатывая таблетку за таблеткой.
Быть может, жизнь приобретает смысл лишь тогда, когда кто-то умирает.
Умение выворачивать реальность наизнанку сделало нас убийцами.
Что с нами случилось?
