Антон Платов - Гнездо Феникса
– И что же вам не нравится в пионерских песнях, молодой человек? – голос Семецкого прозвучал совершенно спокойно, только лицо, казалось, чуть заострилось и приняло выражение холодной и едва заметно надменной вежливости. И это «молодой человек» прозвучало в его устах совершенно естественно, хотя он был моложе Миши лет на десять.
«Убьет», – понял Санька, и от этого почему-то стало весело и легко.
– Вот, например, «Орленок, орленок, взлети выше солнца!» – мелодично процитировал Семецкий. – Чем вам не нравится эта песня? И чем не девиз для растущего маленького человека?
– Все мы знаем, чем закончился полет Икара, – попытался отшутиться мужчина.
Семецкий легко пожал плечами, артистично приподнял бровь:
– Когда же это гибель одного человека, «желающего странного», останавливала идущих следом? Напротив. Это только для не умеющих мечтать миф об Икаре служит пугалом.
Кажется, Миша понял-таки, что на него нападают всерьез.
– Впервые вижу бизнесмена, который говорит о мечтах, – ощерился он.
– Мальчики, мальчики… – забеспокоилась Клавдия.
– Вот как? – бровь Семецкого поднялась еще выше. – По-вашему, мечтать о чем-то большом и уметь хорошо работать – две вещи несовместные?
– Не знаю, – почти огрызнулся мужчина. – Но обладай я такими средствами, какие находятся в вашем распоряжении, я уж точно нашел бы им более достойное применение, чем строить никому не нужные ракеты.
– Какое же, например? – Саньке показалось, что из-под спокойного аристократического лица Семецкого проявляется волчий оскал.
– Знаете, сколько в России бомжей, лишенных самого элементарного – дома? Всех их можно было бы обеспечить жильем, если использовать для этого ваши средства. («Ага, чтобы они его снова пропили»? – шепнул кто-то.) А сколько хорошего можно было бы сделать для детей?! А…
Семецкий улыбнулся, и напряжение, разлитое вокруг него и разве что искры не высекавшее из воздуха, тотчас исчезло.
– Я как раз и работаю для детей, – негромко сказал он. – Для тех мальчишек, которым сейчас двенадцать или пятнадцать; для тех, кто завтра будет осваивать иные миры; для тех, кто понесет российский триколор по Галактике. Я работаю для того, чтобы их мечты осуществились… – он усмехнулся. – А для заботы о нищих духом, полагаю, хватит и вас.
Когда гости начали расходиться, на улице уже стемнело. Слава, Семецкий и Санька курили на балконе. Вечер был безветренный и приятно-прохладный. Сзади, за освещенной балконной дверью, уютно позвякивала посуда: ребята помогали Клавдии убирать со стола. Перед балконом чуть покачивались ветви огромного тополя, среди которых горели первые звезды.
– Отличный был вечер, – сказал Слава, затянулся, выдохнул дым в ночь. – Если бы еще не этот болван со своими пионерами.
Семецкий вдруг тихо рассмеялся:
– Слава, забудь. Это – человек прошлого. Считай, его уже нет.
– Ты думаешь, приходит время новых людей?
– Конечно! Вот он – будущий новый человек, стоит здесь, на балконе, и смотрит на звезды. Инженер, ученый, менеджер. Человек мечтающий, человек могущий. Homo Potens…
Эпилог
Марс, 2058
Свет в центральном зале станции слежения был приглушен, чтобы не мешать операторам у мониторов. И было совсем тихо, лишь где-то на грани слышимости шелестели кондиционеры и обменивались короткими рабочими фразами ребята. Самохин стоял у самого выхода, облокотившись о какой-то блок, и просто ждал.
– «Рюрик» над горизонтом! – отрапортовал дежурный стажер.
– Александр Евгеньевич, готовность – двенадцать минут.
– Спасибо, Сережа, – Самохин кивнул (скорее – сам себе), развернулся и пошел к шлюзам, благо что здесь они находились совсем недалеко: станция слежения была отнесена от основных куполов. Открыл тамбур личной карточкой, вошел, тяжеловато, с одышкой натянул легкий костюм для коротких выходов. Активировал связь. Потом прошел в шлюз.
Снаружи был рассвет. Густое, но казавшееся прозрачным и легким, фиолетовое небо светлело, а на востоке, над ломаными вершинами еще сокрытых тьмой холмов, уже поднялся в песчано-розоватом зареве маленький белый диск солнца. Ветра почти не было, то есть он не сбивал с ног, позволял стоять, не держась за протянутые от выхода тросы. Самохин отошел на десяток шагов; под ногами поскрипывал на выступающих из песка камнях иней углекислого газа. После обеда он растает: лето…
Он огляделся и привычно нашел белую звездочку, медленно поднимающуюся от горизонта. «Рюрик».
– Александр Евгеньевич! – раздалось в шлемофоне. – Президент корпорации на связи. Просит вас.
– Соедините, пожалуйста, – сказал Самохин. Голос оператора он не узнал.
Что-то прошуршало в динамиках, потом возник веселый и злой, совсем не изменившийся за последние десятилетия голос Семецкого:
– Санька?
– Да, мой Президент.
– Ты на поверхности, что ли?
– Да.
– Гуляешь?
– Гуляю, мой Президент.
– И ждешь?
– И жду.
– Ну, тогда давай ждать вместе.
Семецкий замолчал, но не отключился; Самохин подумал: как здорово, что они сейчас вместе, пусть и разделенные миллионами километров. Жаль лишь, что уже не могут к этому дружескому молчанию подключиться ни Слава, умерший четыре года назад после второго инфаркта, ни Жень Женич, так глупо погибший в двадцатых во время тогдашних беспорядков, ни многие другие.
– Александр Евгеньевич! Минутная готовность! Вам подключить отсчет?
– Не надо, Сережа. Просто включите зал.
– Сделано.
Шлем наполнился такими знакомыми звуками центрального зала: короткие реплики, быстрые сообщения операторов. Самохин представил, как один за другим открываются сейчас на «Рюрике» контроллеры гигантских накопителей энергии, как нарастает мощность на генераторах формовых полей…
Сквозь монотонный шум зала пробились слова обратного отсчета – скорее традиция, чем команда:
…полста два, полста один, полста, сорок девять, сорок восемь…
Самохин снова нашел глазами звездочку «Рюрика», уже подбиравшуюся к зениту.
…десять, девять, восемь, семь…
Он практически не волновался, хотя и знал, что в случае неудачи вряд ли успеет дожить до следующей попытки. Но слишком много сил, слишком много жизни и смерти стояло за тем, что сейчас происходило.
Звездочка исчезла.
На мгновение повисла тишина, не прерываемая больше ни отсчетом, ни шепотом зала; повисла – и взорвалась дурацкими какими-то воплями, сквозь которые с трудом пробилось:
– Александр Евгеньевич! Есть прыжок! «Рюрик» ушел!
Первая Межзвездная началась.
Часть 3
Гнездо Феникса
Служба Безопасности Земли-Первой
Департамент социологии
Информационная справка
На запрос из: СБ, отдел 71/Ю875 bis
Дата запроса: 27 мая 2203 года
Тема: конфликт между корпорациями и правительственными структурами в начале XXII века
Заданная актуальность: АА, только для офицеров СБ и Правительства
Заданная полнота: Г, предельная краткость
Исполнитель: e1.sb.ru.79513.7.153.28.6
Впервые контуры данной проблемы очевидно обозначились в середине XX века на Земле-Первой (единственной на тот момент заселенной человечеством планеты), хотя истоки ее следует искать в XVIII веке, когда началась активная индустриализация производства материальных ценностей.
Развитие корпораций
Корпорации возникли в начале – середине XX века, как отражение неизбежного укрупнения бизнес-структур в ситуации резкого усложнения промышленного производства, а также в результате развития коммуникационных систем и действия ряда экономических факторов (снижение издержек с ростом принадлежащей компании доли рынка и др.). К концу ХХ века национальными и международными корпорациями контролировалось не менее двух третей всего производства Земли-Первой. (Примеры корпораций, возникших еще в XX веке: Sony, General Motors, Philips, НПО «Энергия» (будущая РАКК), Microsoft, Honda.)
В первой трети XXI века уже мощно шли процессы формирования корпорациями собственных псевдогосударственных структур (включая службы безопасности). Фактически уже тогда активно, хотя и не так явно, как в более поздние эпохи, происходило превращение корпораций в замкнутые системы кланового типа.
Возникновение безработицы
Уже к ХХ веку индустриализация промышленности и всевозрастающая автоматизация труда привели к появлению такого явления, как безработица. К концу ХХ века уровень безработицы на ряде территорий Земли-Первой достиг уровня 15–25 %; уже тогда правительственные структуры оказались вынуждены вводить денежное пособие по безработице. В начале XXI века, в условиях продолжения автоматизации производства, сохранялся стабильный рост безработицы; с большим трудом правительственным службам удавалось поддерживать размер пособия по безработице на уровне установленной законом минимальной заработной платы.
