Елена Кочергина - Свет за облаками (сборник)
Агапэ удивлённо посмотрел на них своими огромными синими глазами и спокойно ответил:
— Не понимаю, зачем вы искали меня? И уж тем более не было вам смысла волноваться и переживать за меня. Что может со мной произойти плохого в мире, принадлежащем моему отцу?
Больше он не сказал ни слова, не объяснил, что имел в виду, не стал оправдываться или просить прощения. Он просто прошёл в свою комнату и закрыл за собой дверь.
Агапэ говорил как равный им взрослый человек, и Иветта вдруг осознала, что сын уже вырос. Она не до конца поняла смысл его слов, но почувствовала, что он больше не принадлежит ей. Кто-то, кого она не знала, отнимал у неё Агапэ.
Адамис потом говорил Иветте, что это, наверное, нормальное поведение для мальчишки. Он не раз видел в мире, который показывал им Горец, как дети прогуливают уроки. Их сын тоже, как и те дети, решил прогулять скучный урок, убежал в какой-нибудь укромный уголок и совсем потерял счёт времени. Но сердце Иветты было не так просто обмануть. Она знала, что за этим поступком Агапэ скрывается нечто большее, чем простая ребячья шалость. Что это только нача́ло каких-то важных событий, которые перевернут их жизнь.
Однако пока ничего в их жизни особо не изменилось. С того раза Агапэ больше не исчезал и во всём беспрекословно слушался родителей.
Глава девятая
Борьба
Мысль о том, что она теряет сына, преследовала Иветту, не давала ей наслаждаться жизнью, отравляла собой всё её существование. Радость и беззаботность опять ушли в прошлое, оставив взамен печали и тревоги куда большие, чем были у неё раньше.
После истории с побегом Иветта стремилась контролировать все действия Агапэ, не давая мальчику почти никакой свободы. Теперь она провожала его к Проповеднику и встречала после занятий, перестала давать поручения сходить в Магазин за хлебом и не отпускала одного на прогулки. Она забросила все свои занятия, даже любимую живопись, и всё своё время посвящала одному Агапэ.
Адамис, конечно, понимал причину такого поведения Иветты, однако не одобрял её действий. Он хоть и волновался за сына, но считал, что для нормального развития Агапэ необходимо учиться самостоятельности, а чрезмерная родительская забота может превратить его в безвольное и слабое существо. Они стали часто ссориться о том, как лучше и правильнее воспитывать мальчика.
Внешне Агапэ никак не протестовал против гиперопеки матери, но совсем замкнулся в себе, ничего не рассказывал ей про свою жизнь и даже никогда не начинал первым разговор. Когда родители в очередной раз начинали препираться на тему, как его лучше воспитывать, Агапэ молча уходил в свою комнату и сидел там до тех пор, пока его не позовут.
В конце концов Адамис понял, что дальше так продолжаться не может и надо что-то срочно предпринять. Но что именно? Кто подскажет ответ на такой сложный вопрос? Может быть, кто-то из тех троих, которые постоянно помогают им улучшать свою жизнь — Лавочница, Горец или Проповедник?
Тогда Адамис затеял разговор с Лавочницей. В отличие от Иветты он никогда полностью не доверял этой женщине, но всё-таки решил спросить её мнение насчёт воспитания Агапэ.
Та, как обычно, сидела на лавочке у Магазина и курила свою вонючую трубочку. Она и Адамиса как-то пыталась пристрастить к этой своей привычке, и он, поддавшись на её уговоры, сделал на пробу одну затяжку. Но дым оказался таким едким и противным, что его чуть не вывернуло наизнанку. Он долго кашлял и отплёвывался, кляня про себя Лавочницу. И как только она может вдыхать такую отраву? И пусть она объяснила ему, что неприятно бывает только поначалу, а потом привыкаешь и начинаешь получать от этого процесса удовольствие, он твёрдо решил больше никогда не брать в рот эту гадость.
Адамис поздоровался с приветливой толстушкой и присел рядом с ней на лавочку с наветренной стороны, чтобы не вдыхать мерзкий дым.
— Здравствуй, мой дорогой, здравствуй! Как хорошо, что ты заглянул проведать старую одинокую женщину. Хочешь чего-нибудь купить для своей Иветточки или для сыночка? — улыбаясь во весь свой напомаженный рот, спросила Лавочница.
— Нет, спасибо. Сегодня я пришёл к тебе не за покупками, а за советом.
— Вот как? Что ж, буду рада помочь тебе, касатик.
— Мы с Иветтой совсем запутались и уже не знаем, что для Агапэ будет хорошо, а что плохо. Иветта боится отпускать его от себя, не даёт никакой свободы, а мне кажется, что это может погубить мальчика.
— Она — мать, золотко моё, и этим всё сказано. Матери положено волноваться за своих детей и защищать их по мере своих сил и возможностей.
— Всё так. Но, по-моему, она защищает Агапэ не от того, от чего следует. Она думает лишь о себе самой, я же забочусь о том, что будет лучше для самого Агапэ. Я хочу, чтобы мой сын был по-настоящему счастлив!
— Все твои проблемы — надуманные! — сделав последнюю затяжку и бросив окурок на землю, заявила Лавочница. — Побольше балуй сына, покупай всё, что ему нравится. Пусть Агапэ ни в чём не знает отказа. Тогда он поймёт, что вы любите его, и это сделает его счастливым.
— Он и так не знает ни в чём отказа, но вещи его не радуют! — покачал головой Адамис.
— Ну так научи его ими наслаждаться! Ты — его отец, и он во всём должен подражать тебе. Если Агапэ увидит, как много значат вещи для тебя, то и для него они вскоре станут источником счастья и радости. Он осознает, что ничто в мире не может доставить удовольствие сильнее, чем владение собственностью. Он будет стремиться приобрести всё больше и больше имущества, и в погоне за новыми вещами найдёт своё счастье!
— Спасибо тебе за совет! — ответил Адамис, вставая. — Ты мне очень помогла.
— Не за что, родной мой, не за что! Приходи почаще и сам учись радоваться покупкам!
* * *Адамис шёл по лесной тропинке к дому и думал о том, что Лавочница видит мир несколько однобоко. Как будто она сама — один большой магазин, набитый вещами. Наверное, она по-своему счастлива, однако нужно ли такое же счастье Агапэ? Если последовать совету Лавочницы, то из мальчика выйдет отличный потребитель. Но хочет ли он видеть сына обычным, пусть и счастливым потребителем? Ведь он мечтал о более высокой и благородной судьбе для своего Агапэ!
Так и не дойдя до дома, Адамис развернулся и направился в сторону Стойки. Может быть, Горец даст ему более дельный совет, чем Лавочница?
Сын гор внимательно слушал Адамиса, чуть склонив набок свою кудлатую, с лёгкой сединой голову.
— Вах, джигит, проблема твой не стоит и яйца! — воскликнул он, когда Адамис закончил свой рассказ.
— Ты полагаешь, что это так просто — сделать Агапэ счастливым? — удивился Адамис.
— Твой мальчуган совсем зачах и скис! Он должен скакать и веселиться, как новорождённый жеребёнок, а не сидеть над учебником, как древний старик под чинарой. В нём бурлит и играет кровь, а ты загоняешь его в стойло! Он юн и горяч, и ему нужны новые впечатления, как орлу крылья! — провозгласил Горец.
— И что ты предлагаешь? — допытывался Адамис.
— А вот что я тебе, джигит, скажу: лишь путешествия способны врачевать хандру!
— Но я не могу отпустить Агапэ куда-то далеко одного. Иветта никогда не простит мне этого! — запротестовал Адамис.
Хитрая улыбка пробежала по лицу продавца вин.
— Есть способ исцелить юнца и мать не опечалить — вкусить он должен от лозы познания и счастья! — дал он свой ответ.
— Ты хочешь, чтобы Агапэ испил твоего вина? Не слишком ли рано ему приобретать такой опыт?
— Какой рано, джигит, не было бы слишком поздно! — Горец всплеснул покрытыми густым волосом ручищами. — Коль застоится молодая кровь — то захиреет и увянет вскоре плод! Неужто хочешь в самом деле ты, чтоб отпрыск твой загнулся от тоски?
* * *«Возможно, Горец и прав, — размышлял Адамис по дороге к дому. — Наверное, Агапэ действительно мало этого скучного и унылого мира. Ему нужны новые встречи, яркие впечатления и свежие эмоции. Нельзя загонять его в рамки этого мира, он должен жить полной жизнью! Почему бы не расширить границы его сознания с помощью напитка Горца, тем более что это совершенно безопасно. Агапэ будет доволен, у Иветты не будет повода волноваться за сына, и все наши проблемы будут решены!»
Самому Адамису нравилось странствовать по разным мирам, и он не раз обращался к Горцу с просьбой показать ему какое-нибудь новое, необычное место. Путешествия будоражили кровь и на какое-то время приносили ощущение свободы и счастья.
Всё так, всё правильно. Но всё-таки… Что-то не давало Адамису покоя, свербело в душе и мешало принять окончательное решение. Какая-то глубинная часть его сущности противилась тому, чтобы сын обращался за помощью к Горцу, пил из его рога и рассказывал ему в качестве платы за вино свои самые сокровенные тайны. Что-то было неправильное в том, чтобы чистый и искренний Агапэ раскрывал свою душу продавцу вин, а потом в награду получал возможность на время забыться в иллюзорных мирах. Да и можно ли найти истинное счастье в фантазиях, миражах? Разве самому Адамису удалось его там отыскать? Всё, что приносило ему подлинное счастье и радость, находилось здесь, в этом мире. Это были в первую очередь любимые им люди — Иветта и Агапэ. Находясь рядом с ними, он часто испытывал непередаваемое чувство радости и умиротворения, которое никогда не приходило к нему во время его странствий. Да ещё по-настоящему счастливым Адамис ощущал себя в те редкие минуты, когда ему удавалось вновь обрести гармонию с миром, увидеть в нём былую красоту и величие.
