Артур Смирнов - Девятый
Выбрав удобное дерево, я забрался на несколько метров вверх, благодаря чему смог изучить внутреннюю территорию деревни. Изучать особо нечего: восемь низких, будто вросших в землю домов с почерневшими двускатными крышами, жмущиеся к ним какие-то сараи, колодец по центру – даже деревянное ведро под аккуратным навесом разглядел. Ни человека, ни собаки, ни коровы – лишь одинокая курица бродит.
Может жители по делам пошли? На поле работать, или еще куда? Кстати – так оно, наверное, и есть: крестьянам в разгар дня дома делать нечего. Они ведь пашут от зари до зари.
А вдруг здесь живут не крестьяне? Серьезных полей не видно, а из огородов только несколько несолидных грядок у реки. Раз не видно – значит они далеко: отсюда не разглядеть. Может лес от меня закрывает. А какой смысл заниматься земледелием вдали от деревни? Смысл простой: им занимаются там, где имеется плодородная земля. А вот саму деревню строят в месте удобном для жизни; в данном случае еще и для обороны. Частокол ведь не от бурундуков поставлен – от зверья простого забора хватит. А следов непростого за время странствий не заметил, так что сомневаюсь, что здесь водятся динозавры. А народ здешний явно чего-то опасается: вон как расположились – в излучине речушки… с трех сторон вода прикрывает. Да и берега там высокие – нелегко забираться при штурме. Живут как в крепости, а хозяйство держат в стороне. На рыбалку за пять кэмэ им ведь не лень бегать? Так же и с остальным.
Раз население ушло на работу, внутри, судя по отсутствию серьезного движения (единичная курица не считается), остались только древние старики. Максимум – сторож сидит за воротами. Стоп – а дети? Ну… старшие тоже на полях пашут, кто помладше в лесу малину собирает. Какая малина? Ягод же еще нет – сам видел. Ну… тогда жимолость или грибы.
Спустился вниз. Попугай, согнанный при карабканье на дерево, тут же вернулся на законное место – передвигаться самостоятельно он теперь считал ниже своего достоинства.
– Так зеленый – готовься, если что, быстро сматываться: мы выходим к людям.
Выбравшись из лесу, медленно направился к деревне, всем своим видом демонстрируя, какой я положительный и безобидный – вдруг сторож в щелочку поглядывает, поглаживая ложе взведенного арбалета. Подойдя ближе, заметил новую деталь – ворота подпирала увесистая палка. Вроде бы так раньше в деревнях делали, когда дома никого не оставалось… хотя и не уверен. Это что получается: все здешнее население куда-то дружно убралось?
Остановившись в нескольких шагах от ворот, деликатно кашлянул, подсказывая вероятным наблюдателям, что готов к диалогу. Ввиду странностей с овладением местным языком, я мог им сказать лишь то, что услышал от попугая. Не думаю, что фразы вроде «Плевки ходячие» помогут в налаживании дружеских отношений, вот и пришлось прибегать к неопределенным звукам, провоцируя на ответ. Тишина. Вздохнув, я прибегнул к помощи русского языка:
– Здравствуйте! Я мирный путник! У вас не найдется несколько миллиграмм изотопа криптона восемьдесят шесть и чего-нибудь пожрать?!
Опять тишина. Они надо мной издеваются, что ли? Или заманивают? Или побежали в амбар за бочкой с изотопами? Зеленый тоже решил внести вклад в диалог, и зловеще предложил:
– Предадим всех огню?
– Потише ты – сила сегодня не на нашей стороне! Хотя идея мне понравилась…
Попугай, видимо сочтя мои слова сигналом к началу атаки, взлетел, исчез за частоколом. Реакции на этот авианалет не последовало – я уже не верил, что в деревне имеется хоть одна живая душа.
Ворота оказались не заперты – я раскрыл их легко, но с жутким скрипом – наверное, даже на побережье было слышно. Никто на шум не появился – все так же тихо.
Осторожно вошел, огляделся – ничего нового не увидел. Те же домишки-сараи, одинокая курица и классическое деревенское амбре – запахи сена и навоза.
«Хозяин – здесь никого нет! Ура! Мародерство форева! Хватаем все что унесем, и ходу – пока нас не застукали!»
Придерживая жабу за поводок, неспешно обошел деревню по периметру. Никого не встретил, если не считать той самой курицы-одиночки, проворно умчавшейся от меня за угол. Частокол цел – ни брешей, ни перекошенных бревен. Дома выглядят новыми и вполне жилыми, хотя и явно несовременные – слишком низкие; скаты крыш опускаются почти до земли, образуя навесы для поленниц; стены засыпаны по самые окошки. Окошки, кстати, затянуты мутной пленкой неизвестного происхождения – стекла нигде не заметил.
Наконец решился заглянуть в первый дом. Отличий от встреченной ранее хижины нашел немного – внутри так же пусто. Голые топчаны из небрежно отесанных расколотых бревнышек; столы из такого же материала; печи из камней и глины, без дымоходов; потолки черные от сажи. Никаких признаков еды и ценных предметов – даже разбитого горшка не нашел.
В остальных домах дела обстояли аналогично – пропавшие жители, похоже, утащили с собой абсолютно все. В сараях дела обстояли не лучше: я нашел там лишь навоз, солому и сено – ничто из этого списка мою жабу не соблазнило. Вот так облом…
Из ценного имущества здесь остались лишь дома и частокол… ни то ни другое мне даром не надо. Деревню обчистили подчистую. Ни малейших следов паники или спешки – здешние куркули медленно, без суеты, погрузили все материальные ценности на телеги и уехали, оставив меня ни с чем. Они не на поля свои уехали – они вообще уехали. Не верю, что после такого решат вернуться. Ждать их бессмысленно…
Хотя кое-что они все же для меня оставили. Оглядевшись, заприметил ту самую курицу – глупая птица бродила возле колодца, время от времени что-то поклевывая. Мой вчерашний ужин состоял из поджаренных лягушек, сегодня на завтрак было то же самое с десертом из жимолости – после первой пробы ягод негативных последствий не возникло, вот и решился. С меня такой диеты хватит – этим вечерком полакомлюсь курятиной…
При моем приближении птица насторожилась и отошла в сторону, уступая дорогу. Но я подкорректировал курс, продолжая идти на сближение. Курица оказалась не столь уж безмозглой – быстро сложила два плюс два и с паническими воплями принялась спасаться от преследователя. Ну а я начал за ней гоняться, позабыв про все остальное, в том числе и бдительность – в очередной раз сглупил.
Когда мне, после долгих и героических усилий удалось загнать курицу в угол между домом и сараем, и я уже почувствовал во рту вкус хорошо прожаренной грудки, за спиной лязгнули металлом и как-то нехорошо всхрапнули – почти как тот медведь перед атакой.
Голова тут же услужливо нарисовала нехороший образ – ко мне подкрадывается окровавленный топтыгин с железными когтями и клыками.
Похолодев, обернулся, инстинктивно отступая вслед за курицей – все в ту же ловушку из стен. Черная лошадь с белым длинным пятном на голове – храпела, надеюсь, она. В седле всадник – коренастый мордатый мужик, с небрежно обрезанной бородой, топорщащейся над опущенным забралом. Раз есть забрало, то, само собой, имеется и шлем – железная полусфера. И вообще много чего имеется: металлически-кожаное сложное сооружение, прикрывающее все тело, кольчужная юбка из больших колец, свешивающаяся ниже, огромное толстое копье, удерживаемое вертикально. И очень недобрый взгляд, устремленный на меня.
Прикинув радиус поражения копья и свою тактически проигрышную позицию, я понял, что с этим «Конаном-варваром» надо обязательно подружиться (любая альтернатива нежелательна).
Подняв правую руку, продемонстрировал раскрытую ладонь, улыбнулся – полный набор интернациональных жестов миролюбия. Сказать при этом ничего не сказал – все по тем же лингвистическим причинам. «Конан» дружить не стал, зычно выкрикнул:
– Сюда все – гляньте, что я нашел.
Зрители появились очень быстро – еще парочка аналогично экипированных мужчин, таких же бородатых и мрачных.
Один, самый крупногабаритный из всей троицы, подъехав поближе, чуть свесился, взглянул мне в глаза, резко рявкнул:
– Кто ты будешь? И что мне ему отвечать? «В этом кабаке есть свежее пиво»? Пришлось промолчать – вместо слов продемонстрировал еще одну улыбку.
– Ишь… скалится еще, – сквозь зубы прошипел мужик, подав коня назад. Похоже, улыбаюсь я как-то не так…
– Немой? Или?.. – спросил тот, что меня нашел.
– Не ведаю – похоже слышит хорошо, а немые редко ушами владеют. А для тех больно чист с виду – одежда стиранная. А ну рубаху подними! – это уже ко мне. Мне ничего не оставалось, как подчиниться – закатал одежду под шею. «Первый» присвистнул:
– Глянь какой синячище на боку, и подпалины на шкуре свежие. Эй! Откуда у тебя это?! Цезер – он не отвечает ничего, да и на раны обращенные похоже.
– Надо его проверить, – ответил здоровяк (видимо его зовут Цезер). – Хис – давай на воротах проверим. Ликсар – гони его следом.
