Андрей Белянин - Андрей
— Там нет демона…
— А кто там есть? Какая сила? Почему иногородние энтузиасты, рискуя жизнью, лезут в наши степи? Кто или что толкает их на это?
— Слишком много вопросов. Не ставь мне условий…
— Ты требуешь от меня беспрекословного подчинения и слепой веры, но не веришь сама.
— Я никому не верю. Вообще. У меня сам орган веры вырезан, ясно? Но это не значит, что я не вижу различия между плохим и хорошим человеком. Когда после посвящения меня отпоили кровью, я несколько дней не могла смотреть на людей, я испытывала к ним лютую ненависть. Тогда Старшие научили меня одной практике — видеть истинную сущность человека.
— Ауру?
— Нет. Аура — это сияние энергетических чакр вокруг тела. На ваших иконах она изображена как нимб у христианских святых, чтоб тебе было понятнее. А сущность — некий серый сгусток туманной массы, может быть, и не прямо такого уж серого цвета, я называю их так, чтобы обозначить отрицательно заряженные частицы. Я видела людей с отрицательными и настолько плотными массами энергий, что уже точно знала, кого надо избегать. Хотя они более предсказуемы, а значит, управляемы. Видела и, наоборот, тех, чей сгусток сиял такой ослепительной белизной, что от одного присутствия такого человека на улице могли разойтись тучи и озариться мир. Но большинство просто серые… Какой смысл им доверять…
— А какого цвета моя душа?
— Тебе лучше не знать этого. — Лана опустила взгляд. — По крайней мере, пока ты общаешься со мной…
Такие разговоры повторялись всё чаще, словно нечто пыталось встать между нами и оттолкнуть друг от друга. Это было настолько абсолютно безболезненно, что даже казалось давно желаемым. И дело было не во мне и не в ней — я чётко ощущал присутствие третьего. Не человека — третьей силы. Это было мёртвое дыхание…
Произведены первые зондирования главного кургана. Исходим из стандартного постулата о том, что захоронение было очень важным для древних, а значит, они традиционно должны были насыпать самый большой могильный курган. Даже если исходить из того, что за тысячелетия его высота значительно понизилась благодаря естественным природным явлениям. Первая же попытка раскопа показала возможное наличие внутри металлических предметов. Были найдены черепки сосудов. Работы продолжатся с наступлением темноты, копать приходится только вручную, применение техники привлечёт нездоровое внимание определённых лиц. Уверены, что кроме нас могилой интересуется другая группировка. Слишком много подозрительных «случайностей». Курганы у Селитренного низкие, полустёртые временем, но они находятся под постоянной, скрытой охраной. После той смерти мы вынуждены вдвое усилить бдительность и превентивные меры защиты своих сотрудников…
Через два дня мы поссорились. В дым! Без повода и традиционно без объяснений, после одной невнятной sms:
«Не лезь! Не смей касаться всех тем! Порву!»
Я слишком доверял ей, чтобы не воспринимать такое всерьёз. Тем более что эти строки набирала женщина, которая ещё недавно была готова «порвать» любого, любую или любое, защищая меня.
Я отказывался играть её краплёной колодой. Быть может (да и наверняка), не понимал и не мог понять, что скрывается за самим понятием «могила Антихриста». Возможно (подчёркиваю), я не видел разницы между этим понятием и тем, кто (что) реально находится в этом кургане. Способна ли некая магическая сила, пребывающая уже не одну тысячу лет в безвестном захоронении в пустынных степях, на окраине империи, находясь в полном бездействии, проявиться во всю свою былую мощь? Логически — нет. Но что значит чело веческая логика, когда речь идёт об антиподе живого Бога?!
…Лана боялась. Но она боялась оттого, что знала, а на меня её страх проецировался исключительно в непознаваемом, первобытно-животном акценте бытия. Я не боялся, потому что верил в Иисуса Христа и носил на шее крест! И я боялся, потому что знал — дьявол может в любой момент убить меня, лишив земного существования, а готова ли моя душа предстать перед престолом Всевышнего? И это не «красивые слова». Я не был готов умереть прямо сейчас, в любую минуту, по требованию того, кто даровал мне душу, чтобы в тот же миг показать, сумел ли я сохранить и спасти его дар…
Неизвестная сила всегда страшнее, я не находил в себе ни духа, ни добродетели, достойной того, чтобы остановить идущего из могилы. Но что, если и он сам не хотел, чтобы его прах тревожили?
Тогда, возможно, мы заодно? «Призови демона, принеси ему в жертву кровь людскую, и, омыв ею губы, он будет заклинать демона большего и могущественнейшего пощадить близких твоих и очаг…» Кажется, так писали древние?
Но этого ли хотела от меня Лана, а я служил только ей! Не как раб, не как военный, не как верующий. А может быть, и, наоборот, объединяя в себе все эти три ипостаси. Не знаю, не уверен, не буду спорить…
Я вернулся к ней, когда закончил эскиз новой картины «Связанный ангел». На бумаге, без предварительных набросков и зарисовок, практически за три-четыре минуты проявился рисунок обнажённой девушки, стоящей на коленях. Её руки были туго стянуты верёвками за спиной, а чёрные крылья беспомощно провисли, словно налитые неземной чугунной усталостью. Голова повёрнута в профиль, я старался максимально передать черты Ланы — её нос, высокий лоб, мягкую линию шеи и жестко сдвинутые брови.
Это была далеко не первая моя попытка нарисовать её, но каждый раз я словно спотыкался о некую невидимую линию запрета. Мне никак не удавалось найти тот единственно верный вариант, при котором образ оживал, а мёртвыми зарисовками можно было уже хоть обклеивать стены. И этот «ангел» не устраивал меня в полной мере, но он, возможно, открывал мне самому мои иллюзии и заблуждения но поводу Ланы. Ведь не пытался же я на самом деле подсознательно видеть в ней ангельскую сущность с чёрными крыльями, навеки прикованную к земле, в темнице собственного тела?!
Смутно понимая, зачем я это делаю, я достал сотовый телефон, сфотографировал эскиз и без объяснений отправил ей. Ответ пришёл почти мгновенно:
«Красиво и грустно…»
«Это ты?»
— честно набрал я. Именно так, со знаком вопроса, а не утверждения или предположения.
«Может быть. Если так видишь…»
«Хочешь?»
«Да. Сама попросила бы».
«Могу отдать завтра», — рискнул я.
«Ок. После работы. Соскучилась».
Вот и всё. Больше ни в каких дополнительных объяснениях, извинениях, совместных прощениях ни я, ни она не нуждались.
На следующий вечер я уже сидел за нашим столиком в кафе, когда по лестнице вниз застучали её каблучки. Поверьте, я давно узнавал ритм её шагов и не спутал бы уже ни с кем, даже с закрытыми глазами. Она почти прыгнула мне на шею, сияющая, свежая, с горящими глазами и распахнутыми губами. После долгого поцелуя я не удержался от выстраданного упрёка:
— Не делай так больше.
— Не буду. А ты не бросай меня на столько дней.
— Договорились. Будешь вино?
— Нет. — Её глаза почти пылали. — Тебя…
Чрезвычайные обстоятельства! В ночь, ближе к двадцати четырём часам, на раскопе появилась группа пьяных подростков. Четырнадцать или пятнадцать человек якобы из соседнего села. Пришли на разборки к местным, но, не застав того, кого искали, начали приставать к нашей охране. Разумных слов они не понимали, им нужна была разрядка. До подхода милиции и приезда машины «скорой помощи» наша охрана отлично справилась со своей задачей. Во время драки никто из нашей группы серьёзно не пострадал. Зачинщиков хулиганских действий сдали правоохранительным органам. Когда все разъехались, была обнаружена кража в штабной палатке: исчезли все документы (часть попросту порвана или сожжена), оба ноутбука разбиты сапогами. Два специалиста, находившиеся в палатке, жестоко избиты, но смогут обойтись без госпитализации. Считаем всё произошедшее заранее спланированной провокацией. Уверены, что правильно определили курган, в результате чего и подверглись нападению. Работа группы дестабилизирована минимум на два дня. Ждём из центра новую технику. Просим дополнительного финансирования для охраны, люди начинают нервничать…
— Что ты хочешь от меня?
— Ничего?
— Неверно. — Лана сидела рядом, привычно сбросив туфли и забравшись на скамью с ногами. — Когда кто-то говорит, что ему не нужно от тебя ничего, значит — он хочет всё!
— Хорошо, мне нужна информация о могиле Антихриста в Селитренном.
— Нет.
— Но…
— Нет! Я сказала. Закрытая тема! — Она с такой тоской смотрела мне в глаза, что сердце невольно сжалось. — Теперь нельзя. Всё стало не так… Речь уже не о моей или твоей безопасности. Могут пострадать другие люди.
