Геннадий Марченко - Перезагрузка или Back in the Ussr (трилогия)
Единственное, я заменил несколько слов в тексте. Вместо «Он тогда продал свой дом, продал картины и кров» я вписал: «Продал он все, что имел, продал картины и кров»… Просто мне всегда казалось глупо, что Вознесенский упоминает одновременно и «дом», и «кров», ведь по смыслу это одно и то же.
Один из двух экземпляров текста я оставил себе, а второй вручил заведующей отделом рукописей, вкратце рассказав о поэтессе из магазина, впечатленной случайно прочитанной где-то историей художника Пиросмани. Не выпускавшая сигареты из накрашенных ярко-красной помадой губ женщина в возрасте под пятьдесят быстро прочитала стихотворение, потом еще раз, уже более вдумчиво, и наконец сипловатым голосом вынесла вердикт:
– Беру!
После чего мы вежливо распрощались и с чистой совестью я покинул издательство.
Кстати, что касалось третьих экземпляров книг «Крейсера» и «Печальный детектив», то они лежали дома, под присмотром Валентины. Еще перед отъездом мне в руки попали местные газеты «Пензенская правда» и «Молодой Ленинец». Удивительно, но в те годы в периодике печатали прозу и даже стихи. Прозу, правда, перепечатывали с вышедших книг, а вот стишки публиковали даже местных авторов. Появилась идея, не попробовать ли предложить пензенским изданиям свои рукописи. Ну а что, известность на местном уровне лишней не будет. Чем больше про меня узнают людей – тем лучше!
Кстати, я одно время баловался стихами. Кое-что даже помнил наизусть. Но для публикации в периодической прессе вряд ли подойдут, например, стишки типа:
Мальчик с кухонным ножом
Отомстил обидчику,
Ночью к спящему пришел
И порезал личико.
Или
Как-то раз решили дети
Поиграть в маньяков,
Расчленен тупой ножовкой
Добрый дядя Яков.
Не прокатит и вот такой «черный юмор»:
Если вены режешь хмуро
В ванне с тепленькой водой,
Ты скорее всего дура
И страдаешь ерундой!
Ну а это?..
В глухом лесу срублю себе избушку,
Поставлю ульи, взрою огород,
И буду просыпаться под кукушку
Из года в год, из года в год, из года в год…
Потом от ЛЭП я кину проводочек
И вместо свечек лампочки вверну,
Как явствует из этих емких строчек,
Связь с прошлым не совсем перечеркну.
Затем на крышу водружу «тарелку»,
Чтоб телевиденье глядеть по вечерам,
А не на чучело подбитой камнем белки,
Которая живой была позавчера.
А чтобы вовсе в скуке на зачахнуть,
Я проведу в избушку интернет,
И не успеете, ребята, даже ахнуть,
Как сайт себе создам izbushka.net.
Нет, ведь «Тарелку» и Интернет в 1975 году еще не изобрели. Да и уединение главного героя в эпоху коллективизма не думаю, что сильно приветствуется.
Редакторам наверняка покажется мрачноватым стихотворение «Эпитафия»:
Придет и наш с тобой черед
Лежать под гробовой доскою.
Вот только знать бы наперед,
Кто вспомнит о тебе с тоскою.
Кто на могилку принесет
Живой букет из белых лилий
И тихо над тобой всплакнет,
Кусая губы от бессилья.
А может, будешь ты лежать
Забытый всеми в одночасье,
Нам не дано предугадать
И в этом, друг мой, тоже счастье.
Так, а что же можно предложить? Память, давай уже напрягись… Вот!
Не болей, моя хорошая,
Я страдаю, как и ты,
И таблетки как горошины
Покупаю, не цветы…
Я горячий чай с малиною
Принесу тебе в кровать,
Одеяло я с периною
Буду нежно поправлять.
Ты в болезни тоже милая
Хрупкая, как мотылек,
Что летит, порхая крыльями
На горящий фитилек.
Но пора уже поправиться
Хватит нежиться, мой друг,
Мне с хозяйством не управиться
Не хватает твоих рук.
Не хватает стряпни лакомой,
Отутюженных штанов,
И улыбки твоей ласковой…
Моя верная любовь!
Ну а что? Вполне себе лирично, с долей тонкого юмора, про любовь-асисяй опять же… После некоторых размышлений решил, что местная периодика все же перебьется без моей прозы. Нечего размениваться по мелочи. А вот стихи занесу, мне не жалко. Главный расчет – на «Молодую гвардию» и «Юность». Вот где меня ждут известность и признание!
Хм, вот уж никогда не думал, что я настолько тщеславный, что уже делю шкуру неубитого медведя. В глубине души оправдываю себя, что все это делается ради достижения какой-то великой ЦЕЛИ, но что-то эта самая ЦЕЛЬ пока толком не вырисовывается. Пока я чисто несу себя в массы за счет Пикуля и Астафьева. При этом обдумываю варианты с более реальным и быстрым доходом. То же производство пакетов, ну там пока еще конь не валялся, нужно выяснять технологию производства. Еще неизвестно, как крупно придется вкладываться.
Обдумывал и вариант с пошивом джинсов, и даже производством «варенок». А что, залил «Белизну», довел до кипения, и макаешь в кастрюлю или ведро джинсы. В 12 лет с другом проводили эксперимент, от матери, помню, хорошо влетело. Но тем не менее получились настоящие «варенки». Вот только если мне память не изменяет, «варенки» появились где-то в перестроечные годы. Но почему бы не стать первопроходцем?! Тем более тут вложения должны быть поменьше, и сам процесс попроще.
Оставшиеся до отъезда домой полдня бродил по Москве. Зашел в Третьяковскую галерею, благо билет стоил чуть ли не копейки, в Русский музей… Ну и как же без посещения Красной площади! Побродил вдоль кремлевской стены, где нашли последнее пристанище видные деятели партии и советского правительства. Брежнева пока здесь нет, еще семь лет старичку невнятно гудеть с трибуны. Зато Ленин уже лежит в стеклянном саркофаге. В той жизни я не смог ни разу попасть в мавзолей. То ремонт, то не до Ленина было… А сейчас мавзолей работал, и я не мог упустить возможность полюбоваться останками вождя мирового пролетариата. Правда, пришлось отстоять солидную очередь, в которую затесалось немало иностранных туристов. Немного удивился тому. Что Ильич в своем саркофаге словно светился изнутри, будто внутрь него напихали лампочек. Впрочем, подобное кощунство руководящие органы вряд ли бы допустили.
Не смог пройти мимо ГУМа, серой громадой возвышавшегося напротив мавзолея. Вспомнил историю, которую нам рассказывал препод нашего истфака. Якобы во времена застоя от Брежнева поступила команда: «ГУМ убрать! Не место торжищу рядом с национальными святынями – мавзолеем и Кремлем!» И пошел бы ГУМ на кирпичики, да спас анекдотический случай. Супруга одного из больших партийных начальников имела свой интерес к ГУМу: пользовалась услугами местного ателье. Она приехала в ГУМ – на примерку, а ей и говорят, что так, мол, и так, ликвидируется ателье. Вместе с ГУМом. Даму это озаботило, и она что-то сказала своему супругу. А он, в свою очередь, на ближайшем совещании этак наивно спросил: «Кто-то, говорят, решил закрыть ГУМ?» На следующий день в Минторг страны позвонили и распорядились ранее направленное решение за номером таким-то под грифом «совершенно секретно» не исполнять.
В мое время в здании с фонтаном располагались дорогие бутики, сейчас, понятное дело, все смотрелось не так пышно и пафосно. Ассортимент продукции мог удивить разве что провинциала, привыкшего ходить весной-осенью в резиновых сапогах и телогрейке. Но, с другой стороны, цены оказались вполне демократическими, доступными рядовому советскому гражданину.
Мое внимание привлекла небольшая очередь в отделе парфюмерии. Подошел, поинтересовался, что дают. Оказалось – духи «Красная Москва». Пустой флакон таких духов в красно-белой коробке стоял у Валентины дома на видном месте. Наверное, в Пензе этот аромат приобрести не так легко. Здесь духи стоили 5 рублей. Я прикинул оставшуюся наличность, и решил все-таки встать в очередь, а через несколько минут стал счастливым обладателем коробочки парфюма. Да, подарок Вале я сделаю за ее же счет, но вряд ли она меня за это отчитает. А все потраченные на меня деньги я рано или поздно ей верну, и лучше раньше, чем позже.
К вечеру подтянулся на Казанский вокзал. Перекусил в привокзальном кафе, а тут уже и посадку на поезд объявили.
– Ну как?
Это было первое, что произнесла Валя, когда утром среды 14 мая встретила меня на пороге квартиры.
– Все согласно сценарию, – улыбнулся я и торжественно вручил коробку «Красной Москвы».
