Олег Северюхин - Квази-мо
Еще одно лирическое отступление по поводу сундука. У меня даже не мелькнула мысль о том, что закрытый сундук похож на гроб. Ни-ни. Это сундук и сундуком остается.
Я сидел в сундуке в достаточно неудобном положении, правда, подложив себе под спину подушку. Крышка приподнималась легко, и я мог свободно в любое время покинуть свое укрытие. Главное, чтобы никто этого не увидел. Нет, ну сами подумайте, что можно сказать о взрослом человеке, который сидит в сундуке? Ничего не скажут, только пальцем у виска покрутят.
А как же Диоген, спросите вы? Он прославился тем, что жил в бочке. А в бочке ли? Он жил в огромном кувшине из-под вина, пифосе, а не в бочке и прославился тем, что занимался онанизмом, извините — мастурбацией на виду у людей, цинично отзывался обо всем и ходил днем с фонарем. Вот этим он и прославился и ничем другим. Правда, те, кто хотел сделать из него знаменитость, называл его киник (cinik), но ведь при нормальном прочтении этого слова на латыни он читается как циник. И понятие цинизм произошло именно от этого слова, и ни от какого другого. Никто цинизм не называет кинизмом. У меня по этому поводу даже стихотворение было написано.
Я циник Синопский,
Зовут — Диоген,
Пахан хулиганский
И враг ваших терм.
Мне ваша культура —
Обломки камней,
И пенис скульптуры
Достоин коней.
В дырявой хламиде
Плевал я на всех,
Меня не заденет
Патрициев смех.
Я с пафосом в пифос
Залезу, как в дом,
И днем я за пивом
Пойду с фонарем.
Не липнет хвороба
К немытым рукам,
И я не подобен
Вам всем — дуракам.
Ладно, оставим в покое Диогена. Я сидел в бочке, извините, в сундуке и думал о той женщине, которая мне приснилась и которая пригласила меня на чай, а я так и не успел попробовать ее варенья. Бывают же такие сны? И вдруг стенки сундука куда-то исчезли, и я очутился в каком-то знакомом и незнакомом городе. Я чувствовал, что город мне рад.
У меня уже неоднократно возникали такие же ощущения при посещении разных городов. В одном городе кажется, что даже дома смотрят на тебя как-то враждебно и говорят — ты чего сюда приехал, чего тебе надо? В другом городе — полное равнодушие. Тебя никто не видит, и ты никого не видишь. Приехал — ну и ладно, уезжаешь — ну и Бог с тобой. В третьем городе — тебе все рады. Улыбаются прохожие, улыбаются дома, подмигивают цветы летом и даже зима становится ласковой. Все говорят — спасибо, что вы приехали к нам или — как жаль, что вы о нас уезжаете. Все города — это живые организмы и если город не принимает вас к себе, оттуда нужно уезжать.
Я шел по солнечному городу и не чувствовал никакой агрессии по отношению к себе. Внезапно я увидел стеклянный куб и вспомнил, что я уже был в этом кубе и все смеялись надо мной. Неужели я снова там же, где и был. Да, мы шли с той женщиной вот по этой улице, и зашли в этот дом. Здесь такой красивый подъезд, и дверь подъезда не закрывается ни на какие цифровые замки, она вообще не закрывается. В подъезде пахнет так приятно, как будто все жильцы только и делают, что прибираются на своих площадках и брызгают там французскими духами. Странные люди.
Я подошел к знакомой мне двери и позвонил. Открыла дверь та же женщина.
— Здравствуйте, — сказал я, — приглашение попить чай остается в силе?
— Конечно, заходите, — обрадовалась она, — вы так внезапно исчезли, что я даже испугалась. Подумала, что это мне все приснилось, но для кого же я тогда наливала чай?
— Извините, что я без цветов, — сказал я, — но я нигде не видел цветочных магазинов, чтобы купить букет роз.
— Вы собирались купить цветы? — изумилась она. — Вы хотели, чтобы для вас срезали то, что предназначено для украшения нашей земли? — сказала она с возмущением в голосе.
— А разве я не должен приходить с цветами к женщине? — я удивился не меньше.
— У нас к женщине приходят с улыбкой и с чистыми намерениями, — сказала женщина, — а рвать цветы или срубать елочки для празднования языческих праздников — это уж слишком.
— А что вы понимаете под чистыми намерениями? — спросил я.
— Чистые намерения — это намерения любви, — улыбнулась женщина, — а проявления любви могут быть самыми разными. Не обязательно дальнейшая совместная жизнь, но даже кратковременная вспышка любви освещает нашу жизнь. Вы заметили, что у нас редко появляются облака? Они приходят только тогда, когда мы все спим, они приносят с собой дождь, прохладу и чистоту.
Глава 25
— И давно это у вас так? — спросил я.
— Что именно? — не поняла женщина.
— Ну, вот эти, чистые намерения? — уточнил я.
— Да, пожалуй, всегда так и было, — рассмеялась моя знакомая, — у нас каждый говорит и делает то, что у него есть на душе, на сердце. У нас и общество называется чистосердечным.
— И поэтому вы все такие доброжелательные к людям? — не понимал я. — А вдруг человек вам не нравится или он делает то, что он не должен был делать. Вы так же с улыбкой и чистосердечно говорите ему все это, не дожидаясь того момента, когда человек поймет, что его поведение предосудительно, противоестественно или антиобщественно?
— Конечно, а как же иначе, — чистосердечно и с полной уверенностью в своей правоте сказала женщина, — правда, таких случаев в последние двести лет не было.
— Неужели у вас всегда все было так безупречно и благородно? — не верил я.
— Да, именно так, — убеждала меня хозяйка.
— Неужели у вас не бывает мыслей, противоположных тому, что вы называете чистосердечным обществом? — снова спрашивал я.
— Не бывает, — твердо сказала женщина с некоторой задержкой при ответе.
— И если я вам сейчас скажу, что пришел к вам только за тем, чтобы попить ваш чай, а потом завалить вас в постель и наслаждаться вашими женскими прелестями, то и это вас не удивит? — задал я провокационный вопрос.
— Почему же это должно меня удивить? — рассмеялась женщина. — Я и сама подошла к вам только за тем, чтобы обратить на себя внимание, понравиться и затащить в свою постель. Вы же не обидитесь на мои слова?
— Нет, не обижусь, — признался я. С одной стороны это неплохо, когда подошел к женщине и сказал то, что ты от нее хочешь. А то начинаются всякие там поводы для знакомства, создание ситуаций для повторной встречи, жесты внимания и тому подобное, а когда дело доходит до главного, то к этому моменту уже нет большого желания, и внимание переключается на другой объект.
— Вот видите, — обрадовалась женщина, — пойдемте быстрее пить чай и в постель, она уже давно готова и дожидается нас.
Действительно. Все как у нас: нечего тянуть резину, по рублю и к магазину.
— Варенье было исключительно вкусным, и она сама была не менее вкусной, чем варенье, — думал я в нежной истоме, нюхая светло-шатеновые волосы, лежащие у меня на плече. — Интересно, они естественные или крашеные? В чистосердечном обществе не должно быть никаких красок. Если зеленое, то зеленое, если седое, то седое. Если оно черное, то и должно оставаться черным. И белый цвет должен оставаться белым. И, вероятно, у них нет и фотошопа. Если человек по жизни урод, то и на фотографии он должен быть полным уродом, а не херувимом, глядя на которого умиляешься и отдаешь за него голос на выборах. А когда его выберут, то думаешь, — где же глазоньки-то мои были, выбирая этого урода.
— Слушай, а как тебя зовут? — спросил я свою партнершу.
— Майя129745NH67, - ответила она.
— А как твоя фамилия? — спросил я, по наитию чувствуя, что фамилий при таком имени быть не должно.
— А зачем она мне? — сказала Майя. — Двести лет назад мы избавились от этого архаизма. Имя есть имя. Все равно нельзя дать каждому человеку индивидуальное имя. Очень много имен одинаковых. Мы взяли эти имена и пронумеровали. Просто, но зато точно. Компьютер по моему номеру и имени может выдать всю необходимую информацию обо мне. Точно так же и о любом другом человеке.
— А ты помнишь имя своего отца? — вдруг спросил я и понял, что поставил ее в тупик.
— Имя я вообще-то помню, — с расстановкой сказала она, — а вот номер не помню. А какое твое дело до имени моего отца и моей матери? Они живут сами по себе, и я живу сама по себе. Я не хочу, чтобы кто-то мешал мне, и сама не хочу мешать кому-то жить.
— А семьи у вас есть? — осторожно задал я вопрос.
— А зачем они нам? — удивилась Майя. — Человек — это личность и она должна самореализоваться. Ему не должно быть дела до того, где находятся его родители или где его ребенок. Они тоже самореализовываются. На том и стоит наше общество. Каждый человек — ячейка общества и он должен отдавать все свои силы и знания на пользу этого общества, а не отвлекаться на разные мелочи типа семьи, домашнего хозяйства, воспитания детей. Есть специальные люди, которые воспитывают детей и призревают престарелых людей. Послушай, что тебе надо от меня? Ты получил свое, можешь идти в свою ячейку самореализовываться.
