Сергей Демченко - Люди из ниоткуда. Книга 1. Возлюбить себя
Похоже, я всё-таки так и не стану сторонником мира во всём мире. То, что возлежит в кустах, даже лопатой собрать будет трудно. Что-то в трёх шагах справа от меня!.
Аха… Ща я его…
Ещё один, — долговязый, в залитой напрочь кровью «Аляске» и с жалкими остатками нижней части башки, нахально выставившей на обозрение окровавленные пеньки нижней челюсти, — уже готов…
Он вольготно и смирно полулежит у деревца. Этот явно мог «пришить» мне вещмешок прямо к хребту. Мог. Хитёр, гад! Просто присел и ждал, когда ж это я пробегу мимо. Хорошо, дружище мой скачет медленнее. Он-то его приметил и «приголубил».
«АК» — пятидесятых годов, не иначе. Приклад отпилен.
Вот это номер! Что ещё за Лавка древностей?
Секундный осмотр себя, дорогого. Ф-фуу, прям новее и целее нового. Просто жрать вам надо меньше, молодой человек! Чтоб падать было легче, — без ушибов и гематом. Всё-таки добрый центнер весите…
Сзади восторженным зубром пыхтит сияющий довольством Славик. Точно, — стрелял в «алясочника» и сразу же вместе со мною — по разлёгшемуся в кустах «фуфайкиному дяде», именно он. Успел, везде успел… Что и говорить.
Ну, теперь гордости мы не оберёмся, мил человек? Ждём похвалы и пряников?
Только из его «дубины» можно так разобрать человека, превратив в обгрызенную дауном погремушку. Ну, по жопе и подгузник. Тьфу ты, — по слонику и патрончик. Сколько раз говорил ему, идиоту, чтобы не пересыпал лишку пороха в заряд!
Быстро меняем позиции. Присели пониже — и ждём…
Стволы смотрят в разные стороны, — один туда, откуда мы так бодро прискакали, и один — куда так неразумно спешили. Две минуты, пять, семь. Всё, тихо вроде. Даже черви в земле притихли и жевать глину перестали. Гостей больше не будет. Теперь можно и о главном:
— Упырь, твою м-м-мать! Я думаю, мне сейчас ещё крупно повезло? И я должен ещё считать за благо, что, упокоив того ублюдка, пороховые газы из твоего «слонобоя» не прожгли в моей заднице дыру размеров в паровозный тоннель?! Так хорошо, что всё рядом со мною прошло! В аккурат бы мне сраку на ремни порвало!
Лыбится он, сволочь!!! Видели бы вы при этом эту жуткую рожу! Пожалуй, пупырчатая жаба выглядит гораздо умильнее, даже когда хохочет и скалится на свет всеми четырьмя зубами через один…
Я не выдерживаю, и мы оба взрываемся смехом, представив на миг описанную мною только что картину. Отпускает….
Только сейчас пронзает мысль: Шур! Я подпрыгиваю, хватаюсь за карабин. Куда бежать-то?!
«Где ж те следы, ведущие в пустыню»?!
— Идёт, слышишь? Не скачи, кузнечика раздавишь.
Верно. Производить столько шума при столь малом весе и жилистой худобе может только он. Значит, идёт, не скрываясь. И у него всё путём.
Первым на полянку из зарослей можжевельника кулём выпадает тело.
Камуфляж, средняя разгрузка и берцы. Всё это практически без ноги и с вдребезги развороченной грудью. Ух-х, как я люблю свою команду!!! Стаффы и пит-були просто невинные слезящиеся старухи перед их трогательным и бережным отношением к противнику! Следом выползает раскрасневшийся Шур. Рожа трескается и аж трещит от улыбки. Держу пари, — не иначе, в арсенале врага было что-то из ряда вон. Ну да. «Всего лишь» «Каштан».
Хорошо, конечно. Бога-аато… На зависть, что называется. Но вот стрелять из него ты будешь шишками, парень. Которые тебе твои знакомые белки насобирают. В моём арсенале нет таких «слив», уж извините!
Ёжкин куст, откуда явились эти засранцы?! Откуда такая дикая смесь архаичности и современности вооружения? Есть масса вопросов и на всё это имеется только один ответ. Из воинского арсенала.
Снова вспоминаю корабельный мат и долго, долго строю весьма куртуазные выражения. Похоже, изысканностью оборотов мне на этот раз удалось их даже слегка удивить.
По крайней мере, Вячеслав очень озадачен…
— С кем же это таким милым наша дорожка сегодня пересеклась? Гюльчатай, давай, доставай своё запасное личико… — Славик приседает возле своего, неузнаваемого даже папой-чёртом, «протеже», и сдёргивает с его тела в два приёма всё надетое, словно это ветхое, истлевшее за века могильное тряпьё, а не крепкая толстая ветровка, под которой виден ещё тельник и очень плотный, вдобавок сырой свитер.
Боже, он Рыжую первый раз в постели так же ободрал и попросту вытряхнул из трусиков?!
— ВДВ, Босс. Их татушка. По возрасту и рукам если судить — контрактники.
Вот так! Ребята попросту переоценивали себя и недооценили нас. Шли, как за опарышем на рыбалку, что ли? Пришли уверенно — ушли потерянно…
Кровь и дерьмо в одном флаконе разложено посреди жухлой травы на поляне погибшего мира… Правда, будь их хотя бы пятеро…
И не нашухари они так в том квартале… Мог бы тогда вопрос встать немного для нас немного иначе? Не думаю. Хотя, кто знает…
Интересно, а как мы бы смотрелись на их месте? Также засрато? Или потрясающе героически? Ну, это ещё мы бы посмотрели. Они-то уже попробовали.
Я не выгляжу ни озадаченным, ни обеспокоенным. Напротив, я почти спокоен. Теперь я точно знаю имя очередной проблемы. Всё стало на свои места.
И странный разлёт наркоманов по чарующему листопадом лесу приобретает почти логическое объяснение. Только от этих дуболомов в тельниках можно было ожидать подобных «шуток». Ради удовольствия тупо поржать и погреться они могли б и Лувр мимоходом запалить. Чего уж говорить о каком-то тротиле на козлиной лесной тропе?
Этого можно было и стоило в конечном итоге ожидать. Армия ведь тоже состоит из людей. И в дни лишений столь же быстро, как и гражданские, она превращается в толпу мародёров и убийц. Даже гораздо быстрее.
Чем «круче» и престижнее часть, тем меньше моральных мучений.
Доступ к спецтехнике, ресурсам и крутому оружию всегда порождает у «погонников» желание сунуть прикладом, дать пинка, пристрелить за робкое мнение. Одним словом, — быстро взять и жёстко править. Даже в сытое время. Что уж говорить о настоящей гадостной ситуации? Когда желание жрать выступает в роли самого ускоряющего решение фактора в мире. И у полковника, и у безвестной морской свинки, имеющей в арсенале полномочий хотя бы удостоверение и милицейский свисток.
Интересно, — а остались ли у них командиры? Удрали? Утонули? Или они пустили себе, как и полагается настоящим офицерам, пулю в висок? Я бы в этом их даже понял. Не будь их разбредшиеся солдаты в войне со мной, отдал бы им честь.
А эти… Эти рано или поздно они снова придут, сколько их здесь не убей. Не из города, так из-за перевала. Там точно сохранились части, базы, полигоны… Добраться сюда на технике у них практически не выйдет, — никогда особо горючки не наблюдалось. Кроме как на учениях перед приездом начальства из округа. А уж сейчас — и подавно. Да из тех мест и сделать это крайне трудно. Там нет прямых шоссе в эту сторону.
Но если там останутся те, кто не разбежался с оружием в руках и не помер в голодных корчах, по лету они точно пешком заявятся сюда вполне организованной оравой. И устроят нам здесь нехилый экзамен…
Где-то я об этом уже читал. Орды людоедов в солдатской форме… И всё такое. История повторяется, но уже наяву? Храни нас всех, Господи!
— Шур, ты чего не дёрнул шнур? — эти неожиданные Славиковы «вирши» явно посвящены поводу отсутствующих разрывов гранат.
— Он прямо на меня вылетел. Не до гранат уж было. — Шур не то, чтобы оправдывался. Но понимал, что мы- ждали…
Бугай скривил нос и завыпендривался:
— Мог бы его разоружить, ты же крутяка! Попросить подождать… Запихнуть гранату в жоп… — и к нам навстречу с поднятыми руками пнуть. Пусть бы осветил дорогу!
— Не пролезла бы в него граната, мал ещё, — с улыбкою отбрехался Шур.
— А ты бы попросил тогда его самому расстараться. Он — скромно, по-девичьи, в кустики, а ты бы в сторонке подождал… — гогочущий Дракула приобнял ближайшее деревце.
— Ладно, шутники. Твои выстрелы их и так нам выдали. По-любому красавца, Шурик, всё сделал нормально. Народ, подняли грязные носы и прянули внимающе ушами. У нас есть десять минут на лёгкую прикопку трупов, после чего мы бодренько движемся в сторону посёлка. Там, я думаю, заждались уж. Если собаки захотят свежего десерта — разберутся с ними и без нас. Отроют ведь всё равно, твари. Потому обелисков никому не ставим и почестей ушанками не отдаём. Идём в посёлок. Я желаю знать, чем может грозить визит туда этих демонов. Грозить именно нам.
Я знаю, о чём говорю. Меня и то — мало кто из «радистов» знает в лицо, хотя я прожил в этих краях всю свою жизнь. Моих людей не знают здесь тем более. И то, что мы расположены с краю от всех, может сыграть нам не на руку, а с точностью до наоборот.
Эти уродцы вполне могли натворить там таких дел, что доведённые до ярости и отчаяния, разобиженные, наши соседи начнут лихорадочно искать виноватых. А кто всегда был на Руси виноват?
