Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина (сборник)
— А мне нравится касаться тебя.
Валентин спокойно лежал рядом с ней. То, о чем они говорили, растревожило его. «Другие люди, — думал он, — помнят свое детство и юность, знают, где они родились и как зовут их мать и отца, а у меня нет ничего, кроме неопределенных фрагментов, тумана тонких, ненадежных воспоминаний, покрывающего колодец пустоты». Он знал, что там пустота, и не хотел заглядывать в нее. Но Карабелла заставила его это сделать. Он недоумевал, почему так не похож на других, почему его воспоминания столь бессвязны. Может, он и вправду получил удар по голове или просто так глуп, что не в силах удержать в памяти даже отрывки пережитого? И пока он, Валентин, годами бродил по Маджипуру, наступавший новый день стирал воспоминания о прошедшем?
Они так и не уснули больше в эту ночь.
К утру они совершенно неожиданно снова занялись любовью, но уже молча, сосредоточенно, совсем не так, как прошлый раз. Затем они все так же молча поднялись, умылись в маленьком холодном ручье, оделись и направились через город в гостиницу. По улицам все еще шатались гуляки с затуманенными глазами, а над Пидруидом уже высоко поднялся яркий глаз солнца.
Глава 10
По совету Карабеллы Валентин доверительно рассказал Слиту про сон и про последовавший за ним разговор. Маленький седовласый жонглер внимательно слушал не перебивая и выглядел невероятно торжественно. Когда Валентин закончил, Слит сказал:
— Тебе надо бы поговорить с толкователем снов. Послание слишком сильно, чтобы им пренебречь.
— Значит, ты думаешь, что это послание?
— Скорее всего.
— От Короля?
Слит вытянул руки и принялся рассматривать кончики пальцев.
— Возможно. Жди и будь осторожен. Король никогда не посылает простых посланий.
— Оно могло быть и от Повелительницы Снов, — вмешалась Карабелла. — Жестокость сна не должна обманывать нас. Когда нужно, Повелительница посылает и такие сны.
— А некоторые сны, — добавил, улыбаясь, Слит, — приходят не от Повелительницы и не от Короля, а из глубин нашего затуманенного мозга. Но без посторонней помощи здесь не обойтись. Иди к толкователю снов, Валентин.
— А может ли толкователь снов помочь мне обрести память?
— Толкователь или колдун может. Но если сны не основаны на твоем прошлом, это ничего не даст.
— Кроме того, — сказала Карабелла, — такой сильный сон нельзя оставлять без внимания. Тебе надо его обдумать. Если сон требует действия, а ты ничего не предпримешь… — Она пожала плечами. — Твой дух ответит за это, и очень скоро. Ищи толкователя, Валентин.
— Я надеялся, — обратился Валентин к Слиту, — что ты хоть немного разбираешься в этом.
— Я жонглер, а не толкователь.
— А можешь ты порекомендовать мне кого-нибудь в Пидруиде?
— Мы скоро уйдем отсюда. Подожди несколько дней. У тебя будут еще сны, и ты все расскажешь толкователю.
— Хотел бы я знать, послание ли это? — задумался Валентин. — И от Короля ли? Какое дело Королю Снов до такого бродяги, как я? Не думаю, что это от Короля. На Маджипуре двадцать миллиардов жителей — разве может Король найти время для всех, если только это не очень важно?
— В Сувраэле, — ответил Слит, — во дворце Короля Снов есть громадные машины, которые следят за всем миром и каждую ночь направляют послания в мозг миллионов людей. Кто знает, как выбираются эти миллионы? Когда мы были детьми, нам говорили: прежде чем мы покинем этот мир, мы почувствуем прикосновение Короля Снов к нашим душам, ко всем и к каждому по отдельности. И я знаю теперь, что это правда. Знаю, потому что со мной это было.
— С тобой?
— И не один раз. — Слит коснулся своих прямых нечесаных седых волос, — Ты думаешь, я так и родился седым? Однажды я спал в гамаке в джунглях за Нарабалем. Тогда я еще не был жонглером. Король пришел ко мне во сне и отдал приказ моей душе, а когда я проснулся, волосы мои побелели. Мне было тогда двадцать три года.
— Приказ? — выдавил из себя Валентин. — Какой приказ?
— Чтобы черные волосы за одну ночь стали седыми, — сказал Слит, явно не желая продолжать разговор. Он встал и взглянул на утреннее небо, как бы проверяя, насколько высоко поднялось солнце.
— Я думаю, мы достаточно поговорили, друг. На фестивале мы еще успеем пополнить свои карманы кронами. Хочешь, я научу тебя нескольким новым трюкам, пока Залзан Кавол не послал нас работать?
Валентин кивнул. Слит взял мячи и дубинки, и они вышли во двор.
— Смотри, — велел Слит.
Он прижался к спине Карабеллы. Она держала два мяча в правой руке, а он — один в левой, и они начали перебрасывать их друг другу.
— Это полужонглирование, — пояснил Слит, — вещь простая даже для новичка, но выглядит чрезвычайно сложной.
Они сразу же вошли в ритм, легко перекидывая мячи вперед и назад, как одно существо с четырьмя ногами, двумя мозгами и двумя жонглирующими руками.
«Да, это действительно кажется трудным», — подумал Валентин.
— Подай-ка нам дубинки, — попросил Слит.
Валентин быстрыми, резкими бросками по одной перекинул дубинки в правую руку Карабеллы, и она одну за другой посылал их дальше, до тех пор пока мячи и дубинки не стали летать от нее к Слиту и от Слита к ней с головокружительной скоростью.
Валентин знал по собственному опыту, как трудно работать с несколькими разными предметами. Он надеялся, что за следующие несколько недель научится жонглировать пятью мячами. Четыре дубинки можно освоить достаточно быстро, но управлять тремя мячами и тремя дубинками одновременно и так здорово согласовывать все движения в этом полужонглировании — это подвиг, который поражал и восхищал его. К удивлению Валентина, тут примешивалась еще ревность: Слит стоял вплотную к Карабелле и составлял с ней как бы единый организм, а ведь всего несколько часов назад она лежала с Валентином около ручья в парке Пидруида.
— Попробуй, — предложил Слит и отошел в сторону.
Карабелла повернулась лицом к Валентину. Они работали только тремя мячами. Сначала Валентину было трудно рассчитать высоту и силу броска, и он иной раз бросал мяч так, что Карабелла не могла поймать его, но через десять минут он освоился, а через пятнадцать они действовали так четко, словно делали это не один год. Слит подбадривал их аплодисментами.
Появился скандар — не Залзан Кавол, а его брат Ерфон, казавшийся чересчур суровым и холодным даже для скандара.
— Вы готовы? — проворчал он.
После обеда труппа должна была выступать в частном парке одного богатого торговца, который принимал у себя герцога провинции.
Карабелла и Валентин показали свою новую работу. Скандары продемонстрировали нечто яркое и сверкающее из тарелок, хрустальных стаканчиков и кухонных мисок, а в заключение Слит вышел жонглировать с завязанными глазами.
— Разве такое возможно? — потрясенно спросил Валентин.
— Смотри! — сказала Карабелла.
Валентин смотрел, но кроме него смотрели очень немногие, потому что после безумного Звездного дня настал День Солнца, и господа, заказавшие представление, устали и пресытились. Им уже надоело мастерство музыкантов, акробатов и жонглеров, которых они наняли.
Слит выступил вперед с тремя дубинками, встал твердо и уверенно, помедлил с минуту, слегка склонив голову набок, словно прислушиваясь к ветру, который дул со стороны океана, затем глубоко вздохнул и начал работать.
Залзан Кавол громыхнул:
— Двадцать лет практики, лорды и леди Пидруида! Тут нужен острейший слух! Он слышит шелест дубинок в воздухе, когда они летят из одной руки в другую!
Валентин недоумевал, как даже самый тонкий слух может уловить что-то в гуле разговоров, звоне тарелок и громогласном рекламировании Залзана Кавола, но Слит не сделал ни одной ошибки. Заметно было, что номер был трудным даже для него: обычно он был спокоен и неутомим, как машина, но сейчас его руки двигались необычно резко и с отчаянной торопливостью хватали кружившуюся почти вне пределов досягаемости дубинку. И все-таки жонглировал он замечательно.
Казалось, перед его мысленным взором была разложена карта с изображением местонахождения каждой летевшей дубинки, и рука протягивалась как раз туда, куда та могла упасть, и находила ее именно там или, по крайней мере, очень близко. Он сделал десять, пятнадцать, двадцать обменов, затем прижал все три дубинки к груди, сорвал повязку с глаз и низко поклонился. Раздались жидкие аплодисменты. Слит стоял неподвижно. Карабелла подошла и обняла его, Валентин шлепнул его по плечу, и труппа покинула сцену.
В комнате для переодевания Слит все еще дрожал от пережитого напряжения, и по лицу его текли блестящие струйки пота. Глоток за глотком поглощая огненное вино, как если бы это была простая вода, он спросил Карабеллу:
