Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Бездна
Последние слова Мария Давидовна практически выкрикнула, и после этого, наконец-то, разрыдалась, смывая слезами ужас своих мыслей.
9.Мы идем быстрым шагом — Виктор впереди, за ним я, и Валентин у меня за спиной. Из-за облаков периодически выглядывает солнце, и, если лучи попадают на лицо, то ощутимо греют. Вокруг густой и невысокий ельник, настолько однообразный, что из него, кажется, нет выхода. Мы идем вдоль ручья. Так решил Виктор.
— Ручей выведет нас к реке. Кроме того, он течет на запад, куда нам и надо.
Валентин никак не среагировал на его слова, — после того, как у навигатора за несколько секунд закончился заряд батареи, он выглядел, как обиженный ребенок, у которого отняли игрушку.
Я не против идти вдоль ручья, потому что еще не знаю, куда мне надо. К людям, чтобы растворится среди теней, или в тайгу, чтобы на время стать отшельником. В первом случае, у меня возникнет непроизвольное желание вернуться к Марии, что сейчас совершенно несвоевременно. Во втором, — впереди зима и минимум шансов на выживание.
Виктор оборачивается и смотрит по сторонам, словно не может узнать местность. Он молчит, но я уверен, что наш проводник не знает, куда мы идем. Резко свернув, Виктор направляется к высокой старой ели, которая стоит на маленьком пригорке и возвышается над остальным лесом.
— Надо забраться наверх и посмотреть сверху, — говорит он, скидывая рюкзак с плеч, — можете пока отдыхать. Я сейчас быстро, туда и обратно.
Он снимает куртку и передает её мне. Протягивает ружье Валентину. Затем подпрыгивает, хватается за ближайший к нему сук, и подтягивается. Валентин сразу садится на траву под деревом, достает из кармана рюкзака мертвый прибор и задумчиво смотрит на него. Затем поворачивает правое запястье и смотрит на наручные часы.
— Вот, еще и часы остановились, — говорит он озабоченным голосом.
— Наверное, действительно мы в какой-то аномальной зоне, — говорю я.
— Я, конечно, читал про это, — кивает Валентин, — Молебка, и другие места, но чтобы самому оказаться в этом дерьме…
Он покачал головой. Я сажусь рядом на траву и, подняв голову, смотрю, где Виктор. Заметив его на уровне середины дерева, я некоторое время наблюдаю за ним, а потом опускаю голову и встречаю взгляд Валентина. Он пристально смотрит на меня через стекла очков тяжелым не мигающим взглядом и словно что-то ждет. Я невозмутимо смотрю в ответ. В руках у него уже нет навигатора. Теперь пальцы сжимают охотничье ружье Виктора.
— Что-то я не верю в твою красивую сказку о блуждании по болоту, — наконец-то говорит он, — врешь ты всё.
Я ничего не говорю в ответ. Мне интересно, как он дальше будет развивать свою мысль. То, что Валентин представляет какую-то угрозу для меня, да и для Виктора тоже, я уже понял. Но пока не знаю, какого рода опасность. Поэтому я смотрю на собеседника и молчу. Самый лучший способ узнать опасность, дать ему возможность открыться.
— Да, ты выглядишь так, словно долго был в лесу, — как бы рассуждая, говорит Валентин, — но целый месяц в одной футболке и без огня в сентябре выжить здесь невозможно. Ты должен подохнуть от голода и ночного холода. И если бы ты захотел, то в любом случае за это время вышел бы к людям. Значит, ты почему-то не хочешь быть среди людей.
Валентин смотрит на меня и пытается увидеть на моем лице какие-нибудь эмоции в ответ на его слова. Ничего не заметив, он говорит:
— Мне кажется, что ты здесь появился не просто так. Тебе что-то нужно, не так ли? Что? Или кто?
Он, прищурив глаза, с угрозой взирает на меня. Губы еле заметно дрожат. Пальцы рук судорожно сжимают цевьё ружья. И я вдруг понимаю, что он боится меня. Просто абстрактно боится, из-за того, что сам для себя не может объяснить моё появление. Но в этом страхе есть еще что-то, словно Валентин не только боится, но и чуть-чуть радуется. И эта странная смесь эмоций заставляет меня улыбнуться собеседнику. И — ничего, кроме улыбки, Валентин не получает в ответ на свои вопросы.
— Ладно, не хочешь, не говори.
Он наставляет на меня ствол и продолжает говорить с угрозой в голосе:
— Я просто убью тебя, а Виктору скажу, что случайно нажал на курок. Ну, знаешь, такое бывает в лесу. Я — неопытный охотник, могу случайно нажать на курок, а пуля — дура, цель нашла.
Я смотрю в отверстие и продолжаю улыбаться. Ситуация начинает мне нравится. Валентин поступает глупо и необдуманно, и это хорошо. Он сгибает указательный палец правой руки на курке и ждет, как я среагирую. Он уверен, что я испугаюсь, потому что судит по себе.
Я отвожу взгляд от гипнотизирующего отверстия и снова смотрю в глаза Валентина.
— Стреляй, — спокойно говорю я.
Зрачки собеседника расширяются в ответ на моё слово, палец дрожит на курке, губы плотно сжаты.
— Ну, давай, жми на курок, — говорю я, улыбаясь еще шире, словно забавляюсь ситуацией, — вышиби мне мозги.
Валентин, вздрогнув всем телом, меняется в лице, и резко опускает ствол ружья. Теперь я вижу в его глазах не просто страх, а еще и панику. Веко правого глаза мелко дрожит. Он медленно, не отрывая от меня взгляд, встает на ноги и делает два шага от меня.
Жаль, что у меня нет возможности прикоснуться к нему. Именно сейчас я бы смог узнать о нем всё, — почему он здесь, кого или что боится, и почему он увидел во мне опасность для себя? И чем он опасен нам с Виктором?
Виктор спускается с дерева значительно быстрее, чем забирался. Спрыгнув с последней ветки, он уверенно говорит:
— Я был прав. Там река, — он, махнув рукой, показывает направление, — думаю, что к вечеру мы доберемся до неё.
— А кроме реки, там что-то есть? — спрашивает Валентин спокойным голосом, словно ничего не произошло. — Крыши домов? Дым от костров?
— Нет, — мотает головой Виктор, — сплошь тайга вокруг.
Он надевает куртку, вскидывает рюкзак и забирает у Валентина ружье.
— Пошли. Нам надо до темноты добраться до реки.
Не дожидаясь нас, он широкими шагами уходит. Валентин приглашающим жестом предлагает идти мне за ним, словно говоря, что он пойдет, только если я буду перед ним.
Кивнув, я встаю с травы, и догоняю Виктора.
Я знаю, что именно сейчас он не нападет сзади.
10.Капитан Ильюшенков сидел на совещании и пытался не уснуть. Сделать это было тяжело, — монотонная речь докладчика, вещающего о ситуации с преступностью в городе и области, вгоняла сознание в состояние гипнотического транса. Он тупо смотрел прямо перед собой и изо всех сил таращил глаза. Пока это ему удавалось, но еще пару минут, и, возможно, он непроизвольно закроет глаза. И это может увидеть полковник.
Владимир Владимирович плотно сжал зубы и от боли пришел в себя. Тут же, на его счастье, докладчик прекратил говорить. После минутного молчания полковник Никифоров спросил:
— Капитан Сергеев, что у вас нового по поводу маньяка, раскалывающего головы?
Глядя на вскочившего с места следователя, Ильюшенков заинтересовался. Он слышал про эти убийства, но так как его это не касалось, сильно не вникал.
— Товарищ полковник, — начал говорить капитан Сергеев, — по вашему совету, я обратился к доктору-психиатру. По её предположению, это должен быть физически не сильный мужчина-каннибал, то есть, он убивает, чтобы поедать мозг.
Несколько сотрудников непроизвольно засмеялись. Некоторые просто улыбнулись. Ильюшенкову тоже показалось эта версия забавной, но он сидел с серьезным выражением лица. Полковник тоже не улыбнулся.
— Это всё, что у вас есть?
Капитан протестующе мотнул головой и стал уверенно говорить:
— Мы опросили практически всех жителей домов рядом с местами убийств, просмотрели дела в поисках похожих убийств, которые произошли в последние десять лет, сейчас изучаем личные дела психически больных преступников, которые могли бы совершить что-то подобное, но — пока ничего. Кстати, прошло уже больше недели, и новых убийств не было, хотя психиатр сказала, что если он не утолил свой голод, то снова скоро убьет.
Полковник кивнул.
Капитан сел на место.
— Все свободны, — сказал Никифоров.
В коридоре управления Ильюшенков догнал капитана Сергеева.
— Привет, Илья. Психиатр, к которой ты ходил, случайно не доктор Гринберг?
— Да, она, — кивнул Сергеев, — ты тоже считаешь, что эта врачиха прикололась надо мной?
Владимир Владимирович пожал плечами:
— Бог её знает. Кстати, как она тебе показалась?
— В смысле? — удивленно поднял брови Сергеев.
— Ну, в смысле, как доктор-психиатр? Ну, и, вообще, как женщина?
Капитан Сергеев задумчиво посмотрел на собеседника и ответил:
— Знаешь, я что-то не понял её. Договорился о встрече в кафе, она пришла. Я начал рассказывать про убийства, а она ко мне с претензией, дескать, с чего это вы решили, что этот убийца — Парашистай. Я ей говорю, что мы так вовсе и не думали, потому что маньяк Ахтин уже на том свете. Она аж в лице переменилась, — как это умер, спрашивает. Ну, я ей рассказал, что знал о том, как он утонул в трясине. Она побледнела, сказала, что ей стало плохо, и ушла, пригласив меня утром к себе на работу.
