Харуки Мураками - 1Q84 (Тысяча невестьсот восемьдесят четыре)
Но как бы ни сложились обстоятельства, думала Аомамэ, я должна была впустить ее к себе в душу. Принять со всеми комплексами и проблемами и обнять покрепче. Ведь именно в этом Аюми нуждалась сильнее всего. Чтобы кто-нибудь принял ее как есть, без всяких условий, крепко обнял — и хоть ненадолго успокоил. Но как раз этого я ей дать не смогла. Слишком сильно боялась за свою безопасность. И слишком дорожила воспоминаниями о Тамаки.
В итоге Аюми отправилась шататься по городу одна — и ее убили. Заковав в наручники, завязав глаза и заткнув рот ее же трусиками и чулками. То, чего бедняжка больше всего опасалась, обернулось реальностью. А если бы я не оттолкнула ее — возможно, в тот день она и не подумала бы гулять в одиночку? Глядишь, позвонила бы, и они порезвились бы с мужиками на пару — в безопасности, заботливо следя друг за дружкой. Но Аюми, наверное, звонить постеснялась. А сама Аомамэ никогда не звонила первой…
В четыре утра, когда сидеть дома стало невыносимо, Аомамэ нацепила сандалии на босу ногу и вышла на улицу. Из одежды на ней были только ветровка и шорты. Кто-то окликнул ее, но она даже не обернулась. Страшно хотелось пить; Аомамэ зашла в ночной супермаркет, купила большой пакет апельсинового сока и выпила тут же до дна. Вернулась домой, еще немножко поплакала. А ведь я любила Аюми, призналась она себе. Гораздо сильнее, чем думала. Что же я не позволила бедняжке трогать меня, где ей хочется?
«В отеле на Сибуе убита женщина-полицейский», — сообщали утренние газеты. Стражи порядка прилагают все усилия для розыска преступника. Соседи Аюми по общежитию в шоке. Такая жизнерадостная девушка, всеобщая любимица, ответственная, на службе подавала надежды. И отец, и брат полицейские — профессия, можно сказать, в крови. Как такое могло случиться? Все знакомые только разводили руками.
Никто ничего не знал, думала Аомамэ. Но я-то знала. О том, что душу Аюми пожирает гигантский Изъян. Нечто вроде пустыни на весь земной шар. Сколько эту пустыню ни поливай, она все равно останется пересохшей. Никакая жизнь не пускает там корни. Даже птицы не летают. Откуда взялась эта дикая, бескрайняя пустыня, понимает только сама Аюми. А может, не ведает и она. В одном лишь можно не сомневаться: гипертрофированная сексуальность, которую грубо, с силой выдавливали из Аюми окружающие мужчины, — одна из главных тому причин. Чтобы скрыть этот фатальный изъян, бедняжке приходилось искажать и приукрашивать то, чем она являлась на самом деле. Но за всем ее жизнерадостным камуфляжем скрывалось Великое My[13] — и невыносимая жажда, которую оно порождает. Сколько Аюми ни пыталась о нем забыть, My регулярно накрывало ее. То одиночеством в дождливый вечер, то кошмаром, будившим среди ночи. И тогда ей делалось все равно, кто обнимет ее, — лишь бы обнял хоть кто-нибудь.
Аомамэ достала коробку из-под обуви и вынула оттуда «хеклер-унд-кох». Быстро, привычными движениями вставила магазин, сдвинула собачку предохранителя, передернула затвор, дослала патрон в патронник, взвела курок — и, стиснув оружие обеими руками, прицелилась в воображаемую точку на стене. Пистолет застыл, точно в пальцах каменной статуи. Аомамэ задержала дыхание, сосредоточилась — и с шумом выпустила воздух из легких. Затем опустила пистолет, вернула на предохранитель. Блестящий металл больше не оттягивал запястья. Он просто слился с нею воедино.
Только не поддавайся эмоциям, велела она себе. Даже если ты свершишь правосудие над братом и дядей Аюми, вряд ли эти мерзавцы сообразят перед смертью, за что их наказывают. Да и что теперь с ними ни делай, Аюми уже не вернуть. Как ни печально, рано или поздно все это должно было случиться. Бедняжку затягивало в смертельный водоворот, выбраться из которого ей было уже не под силу — ни самостоятельно, ни с чьей-либо помощью. Всему есть предел. Впусти ты ее в себя, неизбежный финал наступил бы чуть позже, и все. Так что хватит распускать сопли. Нужно снова восстановить себя по кусочкам. И главное — верить правилам больше, чем себе. Как и говорил Тамару.
Пейджер зазвонил рано утром на пятый день после смерти Аюми. Слушая новости по радио, Аомамэ кипятила на кухне воду для кофе. Пейджер лежал на столе. На экранчике высветился незнакомый номер. Но в том, что сообщение от Тамару, можно было не сомневаться.
Выйдя из дому, Аомамэ дошагала до ближайшей телефонной будки и набрала этот номер. После третьего гудка Тамару снял трубку.
— Готова? — спросил он вместо приветствия.
— Конечно, — сказала она.
— Тогда слушай сообщение от мадам. «Сегодня в семь вечера. Гостиница "Окура", главное здание, в центре фойе. Одежда — как на обычную работу. Прости, что срываю так внезапно, но все решилось в последний момент».
— Семь вечера, гостиница «Окура», главное здание, в центре фойе, — механически повторила Аомамэ.
— Хотел бы пожелать тебе удачи, — добавил Тамару. — Но от моих пожеланий все равно ничего не изменится.
— Это потому, что удачу вы в расчет не принимаете.
— Я плохо понимаю, что такое удача. Никогда еще такого зверя не встречал.
— Ну тогда ничего и не желайте. А лучше выполните маленькую просьбу. После меня в квартире фикус останется. Вы уж позаботьтесь о нем. Выбросить рука не поднялась.
— Хорошо, я заберу.
— Очень обяжете.
— Ну, за фикусом присматривать проще, чем за кошкой или золотыми рыбками. Еще что-нибудь?
— Больше ничего. Все, что останется, выкидывайте.
— По выполнении задания поедешь на станцию Синдзюку и оттуда позвонишь по этому номеру еще раз. Получишь дальнейшие инструкции.
— По выполнении задания звонить по этому номеру со станции Синдзюку, — повторила Аомамэ.
— Надеюсь, ты понимаешь: номер никуда не записывай. Выйдешь из дому — пейджер сломай и выбрось.
— Да, поняла.
— Операция продумана до мелочей. Ни о чем не волнуйся, мы обо всем позаботимся.
— Постараюсь не волноваться.
Тамару выдержал паузу, потом добавил:
— Если откровенно… Хочешь знать мое мнение?
— Буду рада.
— То, чем вы занимаетесь, я не считаю бессмыслицей. Это ваше дело, не мое. Но мне оно кажется, мягко говоря, безрассудством. Предприятие, которое по определению не заканчивается никогда.
— Возможно, — сказала Аомамэ. — Только здесь уже ничего не изменить.
— Очень похоже на весеннюю лавину в горах.
— Да, наверное.
— И все же нормальные люди не ходят весной туда, где могут случиться лавины.
— Нормальные люди, прежде всего, не разговаривают с вами на подобные темы.
— Это верно, — согласился Тамару. — Кстати, на случай, если угодишь под лавину, — у тебя есть семья, которую нужно оповестить?
— Семьи нет.
— То есть не было с самого начала — или есть, но как бы нет?
— Есть, но как бы нет, — эхом отозвалась Аомамэ.
— Хорошо, — сказал Тамару. — По жизни важно пробираться налегке. Когда после тебя остается один только фикус в горшке — о лучшем и мечтать нельзя.
— Когда я увидела у мадам золотых рыбок, тоже захотела себе таких. Думала, хорошо бы они у меня дома жили. Маленькие, бессловесные, желаний — раз-два и обчелся… На следующий день заглянула в магазин возле станции. Но увидела, как они плавают в своем аквариуме, и почему-то сразу расхотела. А вместо них купила себе несчастный фикус, который никто покупать не хотел.
— По-моему, очень правильный выбор.
— А рыбок, наверно, теперь уже не заведу…
— Возможно, — отозвался Тамару. — Но будет неплохо завести новый фикус.
Они помолчали.
— Семь вечера, гостиница «Окура», главное здание, — на всякий случай повторила Аомамэ.
— Просто жди в фойе, никого не ищи. К тебе подойдут.
— Ко мне подойдут.
Тамару легонько кашлянул.
— Ты, кстати, не слыхала историю о том, как мышка встретила кота-вегетарианца?
— Нет.
— Хочешь послушать?
— Очень.
— Бежала мышка по чердаку и столкнулась с огромным котом. Тот загнал ее в угол — некуда убегать. Задрожала мышка и говорит: «Господин кот, не ешьте меня! Дома ждут малые детки, кто ж их накормит, если я не вернусь? Отпустите меня, умоляю!» А кот ей на это и отвечает: «Да ты не бойся! Есть я тебя не стану. Скажу тебе по секрету: на самом деле я вегетарианец и мяса вообще не ем. Считай, тебе повезло, что ты меня встретила». Услышав это, обрадовалась мышка: «Ах, какой прекрасный сегодня день! И какая же я удачливая, что встретила кота-вегетарианца!» Но не успела мышка это сказать, как схватил ее кот, зажал покрепче в когтях и оскалил острые зубы прямо над ее горлом. Извиваясь от ужаса, мышка запищала: «Но вы же сами сказали, что вегетарианец и не едите мяса! Так это ложь?» А кот, облизнувшись, отвечает: «Чистая правда. Мяса я не ем. А потому заберу тебя с собой и обменяю на сельдерей».
