Александр Етоев - Обратная сторона Земли
И сама фигура с занесенным над головой мечом выпрямилась и сделалась суше. Плечи взлетели, как крылья, одежда отсвечивала серебром, а в темных откинутых волосах блестела морская соль.
– Кажется, я постарел.
– Это не старость, а сила.
Он взглянул на свою спутницу и обжегся от нетерпеливого взгляда.
– Сила. Но это только начало. Мы сделали первый шаг. Мой Князь, я еще ни в кого так не верила. Здесь. – Она сжала руками грудь. – Ты здесь. Я хочу быть твоей… Всегда.
– Царица. – Он подал ей свободную руку. – Я вспоминаю, однажды я видел сон. Не помню, когда он мне снился. Там было окно, и я стою под окном, и в окне – женщина. Это была ты, царица? Потом ты вышла, я что-то тебе говорил, мы шли или куда-то бежали… Не помню… Я тебя провожал… Была река или море…
– Это я тебе тогда снилась, Князь.
Он задумчиво на нее посмотрел, кивнул и вдруг прижал ее сильно и поцеловал в губы. Меч выскользнул из разжатой ладони – Князь даже не почувствовал, как, – и внезапно острая боль огнем обожгла ступню. Он не вскрикнул, только с силой прикусил губы – по золотым чешуйкам вокруг ступни растекалось алое пятно крови. Князь смотрел, как темнеет усыпанное блестками дно, с трудом привыкая к боли. Кровь мгновенно впитывалась в песок, раненая нога онемела. Царица всплеснула руками и упала перед ним на колени. Она колдовала с раной и что-то нашептывала чуть слышно. Не прошло и минуты, как Князь почувствовал – боль уходит. Он пошевелил пальцами на ноге, поднял ступню, опустил, взял в руку упавший меч и смахнул с него капли крови.
Царица все еще стояла перед ним на коленях и смотрела на него снизу вверх. Он опустился рядом, их лица почти касались – глаза смотрели в глаза, и влажная волнистая прядь прибилась к его щеке. Она закрыла глаза, но тут же их вновь открыла, качаясь, поднялась на ноги и потянула за собой Князя.
– Посмотри туда. – Она показала вперед на зеркальную стену воды. – Камень-з[/]амок. Там наш дом, Князь. Там нас ждут стол и слуги. Ты увидишь, как там хорошо. И… – Она замолчала и протянула к нему ладони. Он положил на них голову и почувствовал на горячем лбу ее холодные губы.
Они шли еще долго, меч разрез[/]ал воду, прокладывая дорогу вперед. Проход становился [/]уже, воды колыхались вокруг, и рука с разящим мечом с трудом прорубала стену. Высокая гора впереди темнела смутными очертаниями и, казалось, не думала приближаться.
Силы у Князя таяли. От бесконечного боя, от бесконечности пройденного пути, от тоскливого зуда в сердце. Перед глазами стояла вода, одна трепещущая стена воды и ничего больше. Точка света вверху то пряталась, то появлялась. На свет Князь не смотрел, ему не хотелось света.
Замок возник внезапно, когда Князь отчаянно прорубаясь вперед, уже потерял надежду. Среди расступившихся вод открылась огромная площадь, окруженная бесконечными стенами, мерцающими изумрудным светом. Замок стоял посередине. Высокая каменная стена вырастала и уходила вверх, как ствол громадного дерева с не видимыми в вышине ветвями.
Князь окинул глазами замок, взгляд ни на чем не споткнулся: ни щели, ни подобия входа – камень и только камень, уложенный плита на плиту. На камне дрожали блики, и от трепещущей паутины света плиты, казалось, дышали, словно там, за толстыми стенами, билось сердце пленного великана.
Царица встала с ним рядом, они стояли вдвоем – молча, рука в руке, – подавленные мрачным величием. Он пришел в себя от тихого, едва слышного звука. Звук шел со стороны замка, будто кто-то крался, скрываясь в пляшущих на стене бликах. Князь прислушался, проследил направление звука и вдруг увидел, как вдоль стены движется какая-то тень. Он сильнее сжал в руке меч и закрыл царицу спиной.
Скоро на фоне стены едва различимая среди плит показалась человеческая фигура. Человек двигался вдоль основания замка и, когда оказался напротив Князя, отделился от темной стены и быстро направился к ним. Расстояние скрывало его черты. Человек это или выходец из придонной тьмы – трудно было понять. Князь ждал, напрягая зрение, когда он подойдет ближе.
Всполох света вверху отразился в зеркальных стенах, фигура высветилась из темноты, и в бледном пятне лица мелькнуло что-то знакомое. Князь напряг свою память, силясь вспомнить, где он видел это лицо. Но сколько он ни старался, усилия оставались тщетны. На воспоминаниях о прошлом лежала печать запрета – память была мертва.
Человек был уже рядом – высохшая старческая фигурка, согнутая от груза лет.
– Ты не узнал меня, Князь? – Морщины на лице старика сложились в частую сетку.
Князь с трудом догадался, что старик ему улыбается.
Царица вышла вперед и выбросила перед собой руку.
– Так ты встречаешь своего господина, Фогель.
– Старые слуги – верные слуги, и не тебе мне говорить о приличиях.
Князь хмуро на него посмотрел, слова старика отразились непонятной тоской, слушать его было больно, а откуда пришла эта боль – этого Князь не знал.
Царица нахмурилась, вскинула голову и в упор посмотрела на старика. Лицо ее потемнело от гнева, глаза сузились и загорелись огнем.
– Убей его, ему нельзя верить, – произнесла она с ненавистью.
На лице старика не дрогнула ни одна морщина. Он продолжал улыбаться. В ответ на слова царицы он медленно качнул головой и сказал, не изменив голоса:
– Старое добро забывается, а новое не вырастает из ничего. Напомни ему о книге.
– Убей его, Князь. Он запутался в лживых словах. Он забыл, кто перед ним стоит.
Она выхватила из руки Князя меч и сделала шаг вперед. Старик даже не шелохнулся. Князь молчал, равнодушно глядя перед собой. Мозг его словно спал, и происходящая перед ним сцена не вызывала ни жалости, ни желания остановить ее руку.
– Ты убиваешь себя. – Слова Фогеля были печальны. – Кто убивает себя…
Договорить он не успел. Меч сверкнул изумрудной искрой, тело его обмякло и рухнуло, завалившись набок. Острым носком сапожка царица пнула мертвое тело, потом обернулась к Князю и бросила ему в руки меч.
– Иногда и мне приходится становиться мужчиной.
Он поймал меч на лету, пальцем коснулся лезвия и отдернул руку, словно обжегся.
– Дом, – произнес он медленно, пробуя слово на слух. – Я чувствую запах дома. Посмотри, не горят ли окна. Сегодня будет много гостей. Ты готова встретить гостей?
Он высоко поднял голову и, весь подавшись вперед, стал всматриваться в неприступную стену.
– Она открыла окно. Слышишь, ударила ставня? Красное… Слишком много цветов… Я ненавижу герани… Из-за них не видишь лицо. Горечь… Кто этот человек? Почему она не зажигает света?
Он схватил царицу за руку и резко приблизил к себе.
– Почему ты не зажигаешь света?
– Пойдем. – Царица освободила руку и наотмашь ударила его по лицу. – Не то не успеем принять гостей. Первый гость уже здесь. – Она показала на Фогеля, и смех ее отозвался эхом.
– Пойдем же… – Теперь она взяла Князя за руку и, как младенца, которого учат ходить, осторожно повела за собой.
– Ты почитаешь мне перед сном книгу? Как мама?
– Хватит притворяться безумным. – Голос ее стал злым, она его уже не вела, а тащила. Перед самой стеной замка она повернулась к Князю и сказала, показывая на стену:
– Возьми меч, идиот. Обведи им квадрат и ударь по стене крест-на-крест.
Он сделал как она говорила.
Еще не утих звон и не успели погаснуть искры, а тяжелая каменная плита треснула, как пережженная глина, и рассыпалась, открывая проход.
Князь ступил в него первым, и следом вошла царица. Они не успели сделать и двух шагов, как багровое облако дыма вырвалось из стены на свободу и змеями расползлось по площади. В лица ударило гарью и запахом горелых костей. Царица закрыла лицо, Князь закашлялся, наглотавшись дыма. Он взмахнул наугад мечом, белая полоса света разрезала дымное облако, и они увидели тлеющие сундуки и оплавленные слитки металла. По залу плясал огонь. Сильными широкими взмахами Князь заставил огонь погаснуть. С шипением огненные языки умирали, меняя цвет, и превращались в влагу. Влага собиралась в кристаллы, и скоро каменный пол заблестел от их обманной игры. Жар сменился на холод. Царица закуталась в плащ и хмуро огляделась вокруг.
Было тихо и пахло смертью. Повсюду на блестящем полу лежали черные обугленные тела. Одинаково подвернув под себя головы и сжимая в руках оружие – автоматы и короткие палаши, – они смотрели выжженными глазами, и в глазах жила темнота. Угрюмая темнота смерти.
Князь еще не остыл от короткой схватки с огнем – взглядом удивленным и тихим он перебегал с тела на тело. На лице его застыла улыбка. Казалось, что знаки смерти, оставленные на полу огнем, не доходят до его закованного в цепи сознания. Он спал и одновременно бодрствовал: дышал, двигал руками – но движения и работа мечом были действиями управляемой куклы, а не человека вольного и живого.
На помосте у дальней стены что-то взвизгнуло и с шумом зашевелилось. Кашляющий надрывный смех возник и сразу же оборвался, словно тот, кто его издал, подавился, захлебнувшись слюной.
