Алекс Змаев - Песок под солнцем
— Вот скажи, с чего начался индустриальный уклад?
— М-м… с машинного производства. Мы это проходили по истории.
— Не совсем точно. Станки сперва были теми же самыми. И считать их «машинами» или «оборудованием кустарной мастерской» — условность.
— Это если просто станки. Но уж конвейер-то точно не кустарное оборудование.
— Верно. Но что такое конвейер, если станки пока те же самые?
— Разделение работы на отдельные операции, — отвечаю почти как на экзамене, — формализация…
— Именно! Структурирование и формализация технологической информации. Это и есть признак индустриала. С появлением такой формализации он начался, с ней он и закончится.
— А с чего бы ему вообще заканчиваться тогда?
— Когда фирма растет, количество информации в ней тоже растет. Ты ведь знаешь?
— Конечно, по экспоненте.
— Во-от. Обычная рабочая коммуникация становится неэффективной. Совещания, задания, инструкции не передают того, ради чего люди собираются вместе. И обдумывание решений строго сидя на рабочем месте тоже становится не слишком полезным способом работы; идеи-то порой приходят в самые неожиданные моменты. И здесь появляется два пути: можно снизить темп и эффективность до того уровня, который допускает формальная коммуникация, а можно принципиально изменить систему.
— Ага, как у нас… Багир, давай я ему расскажу как у нас было? А то вы ужас как долго.
— Расскажи, я разве против?
— Короче, так. Лет сто назад на Тоше эффективность малых семейных фирм просто взлетела вверх. Ты представляешь, жена или муж — не всегда лучшие специалисты в своей области, а обычно — какие есть, и это минус. Но зато есть и плюс: пришедшую в голову идею можно обсудить тут же, хоть в постели. И когда информации по каждому частному вопросу стала куча, этот плюс перевесил. Ну прикинь, или по всякой ерунде документов кучу писать, или просто сказать «дорогой, смотри, что я придумала…» А, ну еще с секретностью ситуация проще, не надо всяких подписок о неразглашении, не надо резать информацию на кусочки, кому что можно знать. Все свои, в общем. Наши старшие утверждают, что здесь людям не повезло, дескать, у нас есть «слияние», а у вас нет. Но, по-моему, это фигня. Поговорить за чаем или лежа на диване можно и просто языком. Важнее, как говорить и как слушать. Мне кажется, людям скорее подгадила традиция парной семьи.
— Рафа, опять ты все в кучу сваливаешь.
— И нет! И ничего не в кучу! Слушай, пока ты на Тоше парился, я как раз эту тему копала. Вот, Мих, гляди, много ли фирм может состоять только из двух человек?
— Немного, но, насколько я помню историю, семейные фирмы часто включали еще родителей, а если дети взрослые, то и детей.
— Ага, ага… Только у разных поколений взгляды на жизнь — разные. В результате страдает та самая коммуникация, о которой сказал Баг. У вас на Основе большинство семейных фирм были из традиционных видов бизнеса. Бары, или кафе. Нафиг они там нужны, никакого чрезмерного объема информации в таком бизнесе нет, и большие сети будут эффективнее. А там, где надо вместе думать, там со старшим поколением никак не согласоваться.
— Тогда друзья, подруги…
— Ага, такое было. Предположим, пара создала фирму. Потом жена пригласила подругу, все нормально работают. А потом подруга начала строить глазки мужу, примуркиваться там. В результате развод, раздел фирмы, конец бизнеса.
— Но ведь можно обойтись и без примуркивания? Нормальными рабочими отношениями. Держать дистанцию. Обязательно, что ли, в постель лезть?
— А смысл тогда во всей затее? Если «держать дистанцию», то и получим общение, как в подразделении корпорации. Ну хорошо, не в «подразделении», а в небольшом филиале с автономным управлением. И кстати, про постель я не говорила. Достаточно, чтобы жена решила, будто «что-то» только может случиться. Бывали, наверное, пары, где и жена не ревнива, и муж по сторонам не смотрит, и подруга глазки не строит. Но это редкая ситуация и неустойчивая. А в основе все то же «или-или». Если бы речь шла просто о вхождении подруги в семью, без распада существующей пары, могло бы сложиться иначе.
— То есть ты считаешь, что и у людей возникли бы такие семьи-фирмы, как у кошей?
— Они уже начинали появляться, а тут «фиалки» ваши все испортили.
— Да, не повезло. Хотя я все-равно не представляю, как это — «семья-фирма».
Мы с Рафой на какое то время замолчали. Я допивал уже остывший кофе, она вычесывала шкурку резиновой щеточкой. Молчание прервал Багир.
— На Основе разрушена сама способность людей собираться в группы, где все участники доверяют друг другу. Как бы эти группы ни называли, «семьями» или «дружескими компаниями».
— Багир, Рафа, погодите. Я правильно понимаю, именно из-за отсутствия «зоны хаоса» передача технологий не ведет к желаемому результату? Ваши технологии просто некому на Основе как следует применять, поскольку все люди включены в структуру уже существующей индустриальной экономики. Но тогда что можно сделать?
— Не знаю, Мих.
— Мальчики, а мы запросто можем этого пока не знать. Мы о возможности слияния с людьми еще несколько дней назад не знали, может, и здесь неизвестные пути найдутся. Меня вот конкретный вопрос интересует. Я по Миху соскучилась, и раз теперь мы с тобой, Баг, официально женаты, я могу к Миху поехать. Так вот: когда?
— Рафа, ты забыла об одной ма-аленькой детали…
— Какой?
— Человеческие спецслужбы. Представь, обиженная и изнасилованная коша вдруг, ни с того ни с сего, отправляется в гости к своему насильнику. Тебе это не кажется немного странным? У вас же агенты за окнами гроздьями повиснут. Я уж не говорю про аппаратуру. Кстати, аппаратура в квартире у Михаила скорее всего и так есть.
— И что же делать?..
— Нам нужно место, где вы могли бы встречаться, а лучше — жить. Да и мне тоже не улыбается все время привязанным в посольстве сидеть. Так что место не может быть в вашем Озерце.
— Но, Багир, оно не может быть и здесь. Если Миха хоть раз заметят на территории посольства, от него больше не отстанут.
— Согласен. Но есть еще человеческая часть Корна.
— А в чем разница? Все равно это их территория.
— В том, что зонтик защиты посольства вообще-то накрывает весь остров и даже почти все озеро. Просто мы настроили его сейчас, чтобы было незаметно. Например, «жучки» в поселке у пристани не глушатся, только у стен посольства. Но накрыть защитой любой участок острова можно легко.
— Значит, нужно купить участок за пределами стен посольства и построить там дом?
— А еще придумать, почему он накрыт защитой и что там делаем мы.
— И кто будет покупать?
— Мих. Без вариантов. Мы, как «неграждане Основы», и права такого не имеем.
— Э-э-э… Багир, у меня вообще-то денег нет на такое. У Рафелы, подозреваю, тоже, по крайней мере, человеческих.
— У меня есть. Хотя бы с проекта по креветкам.
— И ты… готов поделиться ими со мной?
— Типа да. Мы же семья все-таки. Хотя я на более дальней дистанции. Но все равно с вами. Проблема в другом: перечислить их тебе и не вызвать подозрений. Сейчас у меня идей на этот счет нет, буду думать. А ты подумай, как попасть на остров, чтобы посмотреть место. Уже перед паромом требуют пропуск, подписанный вашими дипломатами.
— О как! Я не знал. А как я буду потом к нашему дому попадать?
— Насколько я знаю, владельцы недвижимости на острове имеют постоянные пропуска. Можно просто купить домик через сеть, а потом явиться за пропуском. Но не хотелось бы начинать действия с покупки чего-то там вслепую. Как-то это подозрительно выглядит.
— Ладно, придумаю что-нибудь.
Длинный разговор получился. Ошеломленный обилием новой информации, я сидел и хлопал глазами, пожалуй, стоит потратить оставшийся от каникул день на поиск «домика» в сети.
* * *На кафедре первым встреченным мной человеком оказался Татьяныч. Мой научный руководитель; вообще его зовут Федор, но он всем представляется с матчеством, причуда такая у человека. Лысый худой старик обыкновенно отличался разговорчивостью, даже болтливостью, но сейчас сидел молча, уперев взгляд мне куда-то в область макушки. На мое «здравствуйте» не реагировал. Я не понял, что это молчание должно означать, и просто сел напротив.
