Владимир Полуботко - Двенадцатая нимфа
Биант задумался.
— Идея-то хорошая, — сказал он, наконец, но дело-то в том, что это надо делать прямо на том самом месте, чтобы он понял, о чём мы его спрашиваем, а там ему страшно, и он просто дуреет от страха.
— А мы отведём его в сторону, туда, где ему будет не страшно, и хорошенько спросим, — предложил Эйрик.
Биант засомневался.
— Спросить-то мы спросим, и он поймёт, о чём мы его спрашиваем — это я точно знаю, да только как же он нам ответит-то?
— А ты за него не думай! Киф умный пёс, он, может быть, найдёт способ! — сказал Эйрик.
— Может быть, и найдёт. А может быть, и не найдёт, — с сомнением сказал Биант. — Но попробовать-то можно.
Они так и сделали: взяли с собою Кифа, взяли маленький мячик — вроде бы как идут играть — и пошли со двора. Отец Бианта увидел их из окна своей столярной мастерской и спросил:
— И далеко ли вы собрались, господа?
— А мы пойдём мячик покатаем, — сказал Биант. Врать он не умел и поэтому говорил чистую правду. — Мы будем его катать по земле, а Киф будет его находить и приносить его к нам обратно.
— А почему катать, а не кидать? — удивился отец.
— А это у нас игра такая, — ответил Биант. — Мы придумали новую игру.
Бьёрн сказал:
— Ну, что ж, хорошее дело. Идите, только ж смотрите: далеко не забирайтесь. Лес большой, можно и заблудиться. Да и со скалы сорваться можно.
— Как же мы можем заблудиться, если мы с Кифом? — удивился Биант. — Он же умный и всё понимает.
— Да и я ж тоже так думаю, — миролюбиво согласился Бьёрн.
Когда они вышли со двора, Эйрик спросил:
— А что это за игра такая, когда катают мячик? Ты правда придумал новую игру?
— Правда, правда, — ответил Биант. — Я ведь никогда не вру. — А игра эта очень простая, я тебе потом покажу. Научишься быстро.
Они отошли от дома в сторону, противоположную морю. Тропинки в этом месте не было вообще никакой. От поляны нужно было идти по горному склону, который постепенно переходил в наклонную скалу. Цепляясь за выступы каменных пластов, мальчики и их пёс поднимались всё выше и выше. Они ушли от своих домов совсем недалеко: и Старый Маяк с пристройкой, и дом Бьёрна были видны внизу как на ладони.
— Долго ещё идти? — спросил Эйрик, кряхтя.
— Не очень. А ты уже устал?
Эйрику было стыдно признаваться в этом, и он сказал:
— Да нет, совсем не устал.
— Обманывать — нехорошо, — сказал Биант. — Мне мой папа говорил, что обманщики долго не живут. Я же вижу, что ты устал. Потерпи, потом подъём будет намного легче.
И в самом деле: подъём скоро закончился, и они оказались на широкой и неровной каменистой площадке, которая словно бы служила основанием для другой скалы — высокой и неприступной. С площадки открывался красивый вид на океан, на городок, на окрестные горы и холмы, поросшие лесом — местами тёмно-зелёным, а местами и светлым, в зависимости от растительности.
— Как здесь красиво! — воскликнул Биант. — Вот мы здесь и поиграем в мячик.
Эйрик удивился:
— Да как же мы поиграем в него? Ведь он у нас может покатиться вниз, если мы начнём его кидать друг другу, а там его даже и Киф не сможет отыскать. Смотри, какие там внизу заросли.
Биант сказал:
— А мы осторожно будем играть. Очень осторожно. А знаешь, зачем?
— Зачем?
— Чтобы не быть обманщиками. Я ведь обещал папе, что мы будем играть в мяч, вот мы и поиграем. А всего остального я ему не обещал.
— А разве так можно? — спросил Эйрик.
— Можно. И запомни: честный человек — это тот, кто сдерживает своё слово. А теперь давай катать мячик, но только так, чтобы он не скатился с обрыва. Ты же помнишь, что я сказал отцу, что мы будем катать мячик, а не кидать?
— Помню.
— Я знал, что говорил. Вот мы сейчас и покатаем наш мячик. А ты, Киф, следи за ним! — строго приказал Биант своему псу.
Тот в ответ вильнул хвостом и принялся наблюдать, как мальчики осторожно перекатывают свой мячик взад-вперёд, чтобы доказать самим себе, что они играют и чтобы не быть нечестными людьми.
— Да скучно же! Сколько можно его катать туда-сюда? — наконец пожаловался Эйрик.
— А нечестным человеком — быть не скучно?
— Не знаю, — сказал Эйрик. — Я не пробовал.
— А я пробовал, — тяжело вздохнул Биант. — Обманул однажды папу и маму.
— И как?
— Было потом очень скучно. Они так на меня обиделись, что не разговаривали со мною почти целую неделю. И сестра с младшим братишкой тоже обиделись, и тоже не разговаривали.
— И что потом было?
— Ну, я тогда поскучал-поскучал да и попросил у них у всех прощенья. С тех пор решил больше никогда не обманывать.
— И поэтому мы сейчас катаем мячик?
— Да, я же обещал папе. А потом только, когда мы хорошенько его покатаем, то есть сдержим слово, мы пойдём вон туда, — Биант указал рукою в сторону каких-то нагромождений скал и камней, которые виднелись вдали.
— А что там будет?
— Увидишь сам.
Они ещё некоторое время забавлялись игрою в честность, как вдруг случилось нечто непредвиденное: увлёкшись, Эйрик слишком сильно толкнул свой мячик, и он покатился под уклон в сторону обрыва.
— Киф, — закричал Биант, — хватай мячик!
К удивлению мальчиков, Киф, всегда такой исполнительный, лишь насторожённо следил глазами за мячиком и никуда не спешил.
— Он сейчас сорвётся! Киф! Хватай! — закричал Биант ещё громче.
Киф не шевельнулся, а мальчики вдруг увидели, что спешить было и не нужно вовсе. Мячик медленно подкатился к самому краю и там остановился без всякой видимой причины. Он покачивался, словно бы раздумывая, скатываться ему вниз или не надо.
— Сейчас сорвётся, — сказал Биант почему-то шёпотом. — Ветерок подует и сорвётся.
Он встал и осторожно, как будто боясь вспугнуть мячик, двинулся к нему, а мячик, поколебавшись, покатился назад.
Киф жалобно завыл и прижался к земле. Биант и Эйрик с изумлением и страхом смотрели на то, как их мячик самостоятельно катится вверх.
— Вот так дела! — воскликнул Биант, подбирая мячик. — А давай ещё попробуем. Он отошёл в сторону, подальше от обрыва и толкнул мячик так, чтобы тот покатился под уклон.
Повторилось то же самое.
Мальчики меняли места, и везде выясняли одно и то же: их мячик с лёгкостью катится вверх, иногда и так, что только успевай догонять, но катиться вниз он упорно не хочет. Движения его становятся замедленными, и он, в конце концов, останавливается.
Биант загрустил:
— Придётся во всём признаваться отцу, — сказал он. — И рассказывать о том, куда мы пошли. И мне от него влетит… Но должны же мы узнать в конце концов, как это всё можно объяснить.
— А папа твой сможет объяснить? — спросил Эйрик.
— Сможет, он у меня умный.
— А он будет тебя ругать за то, что мы ходили сюда?
— Будет… И ещё как. И мы ведь с тобою не ходили ещё на то место, которое я тебе хотел показать. Вот за него и будет. Пойдём! — сказал он и решительно двинулся в том направлении, которое указывал раньше.
Путь пролегал по всё той же каменистой площадке, которая в этом месте вела наших друзей прочь от моря. Справа возвышалась всё та же высокая и неприступная скала, а слева тянулись заросли кустарника, за которыми возвышались дубы и сосны. Дорога шла с небольшим уклоном вверх, и мальчики забавлялись тем, что кидали вперёд себя мячик и смотрели, как он начинал катиться всё быстрее и быстрее, словно бы прыгал под уклон, а не наоборот. Пёс отказывался участвовать в этой игре, и мальчикам приходилась самим догонять свой мячик… При этом поведение мячика им казалось смешным, а поведение Кифа их просто не интересовало.
В одном месте дорога сильно сужалась — её загромождала возникшая с левой стороны скала. Но пройти всё же можно было: между двумя скалами получалась довольно широкая щель, через которую можно было свободно пробраться.
— Как ты думаешь, откуда здесь взялась эта скала? — спросил Биант.
Эйрик ответил очень просто:
— Я думаю, что она просто была здесь всегда и ниоткуда не бралась.
— Так не бывает. Если ты видишь перед собою что-то, то это означает, что было время, когда его раньше не было, а потом только оно появилась — это мне так папа мой сказал. — Вот этих деревьев раньше не было, и нас раньше не было, и этого острова раньше не было…
— А Океан был?
— И Океана раньше не было. И даже нашей планеты. И даже самого солнца! И только потом это всё появилось.
— А что же было?
— Я тебе что — учёный, что ли? Не знаю. А вот про эту скалу я точно знаю, откуда она взялась.
— Откуда?
— Откуда знаю или откуда взялась — тебе что важно?
— Да и то, и то, — сказал Эйрик.
— Знаю от папы. Мы, когда с ним здесь были, он осмотрел её и сказал, что она сорвалась сверху — с вершины вот этой большой скалы во время сильного землетрясения. Сорвалась и лежит теперь у нас на пути.
