Денис Лапицкий - Вернувшийся
— Свободный Порт Орн’Гаах — знаешь, где это?
Габриэль кивнул.
— Старый порт, оставленный г’хоти. Рядом с границей Олигархии…
— Все верно.
— Мне будет нужен корабль, Джанко.
— Любой из кораблей Семьи в твоем распоряжении, Габри. Ты же знаешь это. Энрике отвезет тебя в Порт.
Габриэль покачал головой.
— Нет, Джанко. Я справлюсь сам — мне поможет Джереми, никого другого не нужно. Я возьму «Озирис».
Потом он подошел к Джанфранко и, ничего не говоря, обнял его за плечи.
* * *Спиртного Марун не любил. То есть, не любил не что-то конкретное, а спиртное вообще. Разве что изредка позволял себе в небольших количествах хорошее вино — например, из замечательных коллекций Босси.
Но сейчас ему просто нужно было выпить. Чтобы не думать о том, что он узнал, чтобы сознание заволокла дымка безразличия, при взгляде через которую все проблемы, даже самые серьезные, кажутся мелкими и незначительными. Он прекрасно понимал: толку от этого не будет, и завтра чувство омерзения и ненависти к самому себе вернется — омерзения оттого, что он узнал, какой ценой была куплена его жизнь. И все же Габриэль надеялся, что сейчас ему будет легче. Хотя бы немного.
Он сидел в самом дальнем углу бара клуба «Ночное солнце», где не так давно встречался с Майклом О’Лири, и пытался забыться. И бармен, и охранник заведения, едва заметной тенью маячивший возле входа в бар, знали, что сейчас Габриэлю меньше всего нужны собеседники, пусть даже такие респектабельные люди, которые могли позволить себе посетить бар одного из самых дорогих заведений Кастора. Поэтому нежелательной компании можно было не опасаться. Бутылка коллекционного «Золотого Орла» — лучшего имперского коньяка, попадающего на Кастор преимущественно контрабандой — опустела уже наполовину, а Марун по-прежнему был трезв как стеклышко. И легче ему не становилось.
Ну, почему все так страшно? Как можно жить, зная, что ты живешь благодаря смерти маленького ребенка? Марун крепче стиснул зубы.
Проклятье… Конечно, он предполагал услышать от Джанфранко именно такое известие, но одно дело — предполагать, и совсем другое — услышать…
Словно какой-то страшный сон. И проснуться нельзя…
Очередная порция коньяка теплым комком провалилась в желудок. На несколько секунд стало горячо, но желанное опьянение не приходило.
Хронометр пропульсировал тактильным зуммером — словно маленьким молоточком постучали по запястью. Пора было отправляться в космопорт, где его уже ждет яхта. А потом — в Свободный Порт Орн’Гаах.
На поиски ублюдков, торгующих жизнями.
От дверей клуба до стоянки машин, где его дожидался Джереми, было не более полусотни метров. Полминуты неторопливой ходьбы. Пустая дорожка, обсаженная высокими, аккуратно подстриженными кустами — и всего один человек, идущий навстречу.
— Извините, Вы не подскажете, где я могу найти… — начал было незнакомец, поравнявшись с Габриэлем.
— Простите, не сейчас, — не останавливаясь, бросил Марун.
Незнакомец остался за спиной… а в следующее мгновение Габриэль почувствовал прикосновение металла к затылку, в голове взорвалась слепящая молния и тут же наступила темнота.
Часть III
Сознание вернулось как-то странно, рывком. Только что он пребывал в липкой темноте, а в следующее мгновение ощутил, как перешел зыбкую грань забытья. А еще через секунду пожалел, что очнулся — в сознание локомотивом ворвалась боль.
Болело, казалось, все тело — в голове словно бесновался обезумевший кузнец, запястья и щиколотки горели огнем, локти и плечи ломило, в затылке будто ворочали раскаленный прут…
Сознание, только что вернувшееся, вновь начало ускользать — словно бы мозг, испугавшись хлынувших отовсюду тревожных сигналов, решил опять укрыться в спасительном забытьи.
Холодное стекло звякнуло о зубы.
— Пей.
Габриэль послушно проглотил горьковатую, пахнущую мятой жидкость.
— Сейчас полегчает, — сказал голос. И добавил куда-то в сторону:
— Ты перестарался, болван, и мы столько времени зря потеряли…
«Опять кто-то перестарался, — если бы Габриэлю не было так больно, он бы, наверное, рассмеялся. — А мне опять его старание боком вышло. Что-то много вокруг меня ретивых болванов становится…»
Голос не соврал — боль постепенно отступала. Теперь, когда эта алая, пульсирующая в такт ударам бьющегося где-то в горле сердца, пелена хоть немного рассеялась, Габриэлю стало ясно, почему ему так больно — лодыжки и запястья были очень жестко стянуты металлической проволокой, а руки неестественно вывернуты, поэтому так сильно и болят локти и плечи. Через несколько мгновений Габриэль даже смог раскрыть глаза, хотя уже догадывался, кого он увидит.
Предчувствие не обмануло — перед ним стоял «седой».
— Очнулся, — утвердительно сказал он. — Вот и хорошо, теперь поговорим.
— Поговорим? — прошептал пересохшими губами Габриэль. — С чего бы это? Ты кто такой вообще?
— Ты, похоже, кое-чего не понял, — прищурился «седой». — Вопросы здесь задавать буду я. Да, звучит пошловато, понимаю, но что делать, если так оно и есть?
Он присел на стул напротив Габриэля.
— И давай без выкрутасов, хорошо? Впрочем, это несколько излишне — все равно я узнаю все, что мне нужно…
— Хотите накачать сывороткой?
— А что, будешь врать, что у тебя искусственная аллергия? Не надо — восемь лет назад ты имперским дознавателям под сывороткой много чего интересного выложил. Мы про тебя все знаем…
— Нет, не буду, — на самом деле Габриэль просто тянул время. Надо было собраться с мыслями… Да и вообще, куда подевался Джереми? Когда не нужно, ходит, как привязанный, а когда надо…
— Вот и хорошо, — кивнул «седой». — Потому, что некогда мне разговоры разговаривать, время дорого… Хотя, даже если бы у тебя была аллергия, тебе бы это мало помогло…
— В смысле?
— В том смысле, что ерунда эта ваша сыворотка… Сидите тут, как в средневековье, — «седой» встал со стула и прошел за спину Габриэлю. Несколько секунд сзади слышалось какое-то позвякивание. Это был совершенно обычный звук соударяющихся металлических частей — однако Габриэлю казалось, что это позвякивание не предвещает ничего хорошего. Впрочем, так оно и было.
— Вот сейчас ты поймешь, как можно обходиться без всякой сыворотки, — «седой» ловко набросил на голову Габриэлю узкий металлический обруч, тонкие усики которого неожиданно начали вытягиваться и жестко охватили череп, соединившись на затылке, под основанием черепа и под подбородком. Послышался звонкий металлический щелчок, после чего обруч коротко пискнул, по всей видимости, сообщив о завершении подготовки.
— Здорово, правда? — искренне обрадовался «седой». — Сколько раз видел, а все равно поражаюсь — до чего ловкая штучка.
«Это уж точно. Знать бы еще, что это такое…»
— Это нейросканер, — сказал «седой», словно отвечая на невысказанный вопрос. — Вы здесь о таком, в захолустье-то вашем, даже и не слышали.
Габриэль презрительно улыбнулся — хотя далась ему эта улыбка непросто.
— Ерунда. Электронных систем сканирования мозга не существует. Ты просто пытаешься меня прессовать, а на самом деле все равно будешь сыворотку вгонять — вон, и шприц на столике.
— А восемь лет на астероиде на пользу тебе не пошли, я смотрю, — оскалился «седой». — Поглупел ты. Шприц — это инъекция релаксанта. А то, что ты чего-то не видел — вовсе не повод утверждать, что этого не существует.
«Седой» прижал шип инъектора к шее Габриэля, впрыснув препарат.
— И что он сделает, этот твой нейросканер? Конечно же, после сеанса сканирования он разрушит все нейронные связи и я стану идиотом? — продолжал Габриэль, с трудом удерживая на лице презрительную гримасу, хотя от описанной им самим перспективы его передернуло.
— Примитив, одно слово, — махнул рукой «седой». — Мозг остается в совершенном порядке. Меньше надо глупых книжек читать.
— Как-то очень все однообразно у тебя выходит — «захолустье», «средневековье», «примитив» вот теперь… Если у нас все так плохо — хотя я лично особого контраста не замечаю — то откуда ты сам? Из Содружества? Или из Империи?
«Вряд ли у кого-то еще из человеческих звездных держав могут быть разработки, по сравнению с которыми наши технологии можно считать средневековыми, — подумал Габриэль. — Хотя вряд ли это так — если бы он был из спецслужб, то вряд ли стал бы за мной так долго охотиться».
«Седой» заулыбался.
— Содружество? Империя? Ха-ха! Нет, парень, не угадаешь все равно, так что не пытайся даже. И вообще, думаешь, всех хитрее? Время тянешь? Не выйдет.
Он бросил взгляд на часы.
— Приступим. А, еще вот чего хотел сказать — то, что мозг остается невредим, вовсе не значит…
