Александр Соловьёв - Хомотрофы
Доргомыз оскалился, обнажив гнилые зубы.
У меня непроизвольно сжались кулаки. Как мне хотелось ударить это неприятное лицо!
Вета закивала. Девушку просто трясло от волнения.
– Да! Разумеется. Все, что захотите. Страх… Пожалуйста… Его еще много осталось.
То, что она плела, казалось полной бессмыслицей.
Доргомыз отвратительно оскалился и посмотрел на нее затуманенным взглядом старого волокиты.
– Поди-ка сюда, – он протянул к ней длинные руки. – Для начала глоток. Давно ждал… – Он закрыл глаза, расплылся в мерзкой улыбке. – Я ж тебя ни разу не пробовал, детка. А хотел… Упрашивать надо, ваше величество, выслеживать. Как же, как же, кто я для вас? Всего лишь начальник канцелярии. А ты была директорской штучкой. Но ничего, и начальник канцелярии кой-чего значит. Теперь тебе даже за счастье будет…
Вета нервно хихикнула и намерилась идти к нему.
Я вскочил, преградил дорогу.
– Стоп! Что, черт возьми, происходит?!
Девушка бросила на меня умоляющий взгляд.
– Не надо, Сергей Петрович, – тихо попросила она. – Лучше не надо… они сейчас помучат и отпустят. Мне обязательно нужно с вами договорить.
– Тебе чего, щенок? – небрежно бросил Бирюкинг. – Ты в карантине. Твое время еще не настало. Я и до тебя доберусь, будь спок. А сейчас отвали от нее.
Он говорил по-солдафонски развязно.
Я вспыхнул. Вчера так лихо защитил Вету от жутких монстров, а сегодня, стало быть, должен уступить какой-то прокуренной канцелярской крысе?
Уловив мои мысли, Вета прошептала:
– Забудь об этом. Возьми бумаги и скорее уходи. Потом я тебя сама найду… Менги – ничто по сравнению с ним. Он – чудовище.
Я с трудом сдержал приступ смеха. Туповатый придурок в нарукавниках не вызывал во мне трепета. Оставив без внимания предостережения Веты, я прыжком перемахнул через перила и вплотную подступил к Доргомызу.
– Послушайте, вы! Тутанхамон! Шли бы вы лучше назад, в канцелярию. Тут и без вас хорошо.
Он резко изменился в лице.
– Я знал, что с тобой будут проблемы…
Бирюкинг потянулся ко мне руками.
– Брысь! – процедил я сквозь зубы. – Карантин еще не окончился.
Доргомыз, спохватившись, отпрянул. Бросил горящий злобой и ненавистью взгляд на меня, потом на Вету.
– Ну, смотри!.. – Погрозил он ей.
Он повернулся к нам сутулой спиной и, раздвигая кусты, ушел.
– Что вы наделали?! – Вета была бледна.
Мне не хотелось говорить о Бирюкинге. Я просто пожал плечами. Возвратился в беседку. Вета опустилась на скамейку, она казалась обессиленной.
Присев рядом, я взял ее руку, слегка пожал.
– Вета…
Она подняла заплаканные глаза.
– Вета… Я ценю твое отношение ко мне. Здесь, на этом заводе, да и в самом городе, действительно происходит что-то странное. Мне надо еще немного времени, чтобы во всем разобраться… Ты спрашивала, правда ли, что я журналист. Безусловно, журналист. Хотя нет, теперь просто рассыльный. И как рассыльный, обязан выполнять свою работу.
Я нес какую-то чепуху и рассердился на самого себя. Девушка прекратила плакать. Она стала вся как ледяная.
– Вета, – сказал я. – Вы скоро поженитесь. Если не здесь, то…
– Глупый! – Она гневно вырвала руку. – Как же вы не понимаете?! Нас убьют! Они уже все решили. Если мы попытаемся отсюда уйти, то все равно умрем. – Она поднялась и выбежала из беседки, оставив меня в полной растерянности.
Я вернулся к себе. Бирюкинг не подавал виду, что между нами что-то произошло. Я, как всегда, разносил документы, ставил штампы, а в конце дня на служебной машине повез корреспонденцию в городскую управу. Ровно в пять освободился, отпустил водителя и двинул пешком. Было искушение попросить его подбросить меня до дома, но не хотелось праздновать труса. Как бы не пожалеть о своем решении.
Я брел по улице, невольно прислушиваясь к окружающим звукам. Чья-то уверенная поступь заставила меня обернуться. Я и думать забыл о черноволосой девушке с остановки. Высокой девушке. Когда она приблизилась, оказалось, что я ниже сантиметров на десять. Никогда еще не чувствовал себя низкорослым, а тут как-то вдруг неуютно сделалось.
– Ты тот, кто явился без приглашения? – спросила она. Голос оказался довольно низким.
– Тот самый.
Хм, «тот, кто явился без приглашения» – звучит как имя индейца.
Девушка некоторое время пристально меня рассматривала. В ее карих с золотым отливом глазах читалось сомнение. В чем, интересно? Бывает, я заливаю и довольно успешно, но сейчас не тот случай. Вернее, не та девушка.
– Идем со мной, – сказала она.
– Куда? – Как мне кажется, в некоторых случаях любопытство – не порок. Только вот могу ли я рассчитывать на честный ответ.
– Мой брат хочет с тобой познакомиться.
– А его фамилия, часом, не Морховиц? – пошутил я.
Да у меня паранойя! Этим я еще не болел.
– Морховиц, – ответила девушка.
Какая потрясающая, можно сказать, убийственная честность. Надеюсь, я вздрогнул почти незаметно. Не часто встретишь столь откровенную девушку. Я посмотрел в ее золотистые глаза. Что я хотел в них увидеть? Свой приговор?
Я осознал, что иду с ней по улице, вернее, она меня ведет.
Самое время паниковать. – Мысль накатила и тут же отхлынула, как легкий прибой.
Девушка стиснула мне руку выше локтя. Железная хватка Морховицей. Но стоит ли беспокоиться о том, что останутся синяки.
Мы петляли по улицам, уходя все дальше от Зоиного дома. В захолустье, куда она меня привела, я еще не бывал. За покосившимся забором пряталась такая же кривобокая лачуга. В полумраке я едва рассмотрел старика, лежащего под кучей тряпья в углу.
Она сказала брат? – Я с недоверием покосился на черноволосую.
– Подойди. – Голос был очень слаб.
Я приблизился и присел на корточки. Страха я не испытывал.
Старик приподнял голову – на месте глаз у него зияли два темных провала. Он выпростал из-под кучи тряпья сухую руку. Я отшатнулся, но девушка не позволила мне подняться. Старик ощупал мое лицо. Некоторое время он будто смотрел на меня отсутствующими глазами, а потом вздохнул и лег. Я ждал, думал, он что-нибудь скажет, объяснит, зачем хотел со мной встретиться.
– И что ты увидел? – спросила девушка у старика. Она оказалась более нетерпеливой, чем я.
– Ничем не отличается от остальных, – прошамкал он.
– А должен? – полюбопытствовал я, угадав, что интерес этих двоих не гастрономический. – Что вы надеялись увидеть?
– Вряд ли… – проговорил старик, продолжая собственную мысль. Он совершенно меня не слушал. – Но не стоит отметать даже ничтожную возможность.
– Почему же ты сам ее отметаешь? – В голосе девушки звучало огорчение, смешанное с досадой.
– Я так решил, – ответил старец. – Традиции нужно чтить.
– Если позволите… – я попытался вклиниться в разговор и все-таки выяснить, зачем понадобилась эта встреча. Но девушка посчитала, что больше нам разговаривать не о чем. Она дернула меня за шиворот, заставив подняться, и выставила за дверь.
Я даже не успел возмутиться тем, что меня – как-никак мужчину – вышвырнули без всяких усилий, как нашкодившего котенка. Это было унизительно.
И вдруг накатил страх. Я весь пропитался им, как губка водой. Он сочился из пор кожи, тек по сосудам. Я припустил от лачуги так, будто получил пинка. До самого дома не сделал ни одной передышки.9
Я был просто ошеломлен, когда узнал, что Зоя по воскресеньям ходит в Дом молитвы!
Я не мог в это поверить и потому уговорил Оливейру, с которым успел сблизиться, отвести меня на службу: хотел убедиться в религиозности старухи лично.
Мой новый друг был родом из Анголы и говорил с заметным португальским акцентом. В глазах его поблескивало благородное нахальство, что мне очень импонировало. Оливейра был невысокого роста, коренастый, имел обо всем собственное мнение, но делиться им не торопился.
Первым порывом, когда я увидел Севу с Вовчиком, было развернуться и уйти. Братья-менги стояли в тени клена, росшего неподалеку от входа в здание современной постройки. Кроме таблички, уведомлявшей, что это Дом молитвы, ничто не указывало на его принадлежность к религиозному культу.
Какая-то редкая разновидность сектантства? Интересно, что исповедуют менги?
Но я ошибся, предположив, что сюда приходят лишь они.
Один за другим люди проходили через ворота, подавали нищенкам и продвигались к Дому молитвы. Среди них было немало руководящих работников завода. Даже Доргомыз, не заметив меня, медленными гигантскими шагами прошел мимо.
Появилась Зоя. Летний желтый пиджак с коротким рукавом делал старуху еще более широкоплечей и угловатой. Она вежливо мне кивнула.
Среди прихожан я увидел Эфу, девушку из хлебного ларька. Заметив меня, она покраснела и быстро отвернулась.
Пришли сюда и другие Морховицы. К Севе с Вовчиком присоединилась ватага небрежно одетых парней. Большинство из них были навеселе. Они стояли, раскрасневшиеся и шумные, оживленно разговаривая с братьями.
