Аркадий и Борис Стругацкие - Улитка на склоне — 1 (Беспокойство)
— Вперёд, — сухо сказал Поль Алику.
«Щенков» было сорок три. Они медленно, но неутомимо двигались колонной один за другим, словно текли по земле, переливаясь через стволы сгнивших деревьев, через рытвины, по лужам стоячей воды, в высокой траве, сквозь колючие кустарники. И они оставались белыми, чистыми, ни одна соринка не приставала к ним, ни одна колючка не ранила их, и их не пачкала чёрная болотная грязь. Они лились с тупой бездумной уверенностью, как будто по давно знакомой привычной дороге.
Алик с величайшей осторожностью, выключив все агрегаты внешнего воздействия, шёл параллельно колонне, стараясь не слишком приближаться к ней, но и не терять её из виду. Скорость была ничтожная, едва ли не меньше скорости пешехода, и это длилось долго. Через каждые полчаса Поль выбрасывал сигнальную ракету, и скучный голос Шестопала сообщал в репродукторе: «Ракету вижу, вас не вижу». Иногда он добавлял: «Меня сносит ветром. А вас?» Это была его личная традиционная шутка.
Время от времени Сартаков (с разрешения Поля) выбирался из рубки, соскакивал на землю и шёл рядом с одним из «щенков». «Щенки» не обращали на него никакого внимания: видимо, они даже не подозревали, что он существует. Потом (опять-таки с разрешения Поля) рядом со «щенками» прошлись по очереди Рита Сергеевна и Леонид Андреевич. От «щенков» резко и неприятно пахло, белая оболочка их казалась прозрачной, и под нею волнами двигались какие-то тени. Алик тоже попросился к «щенкам», но Поль его не отпустил и сам не пошёл, может быть, желая таким образом выразить своё неудовольствие просьбами экипажа.
Возвратившись из очередной прогулки, Сартаков предложил изловить одного «щенка». «Ничего нет легче, — сказал он. — Опростаем контейнер с водой, накроем одного и оттащим в сторону. Всё равно когда-нибудь придётся ловить». — «Не разрешаю, — сказал Поль. — Во-первых, он сдохнет. А во-вторых, я ничего не разрешу до тех пор, пока не станет всё ясно». — «Что именно — всё?» — спросил агрессивно Сартаков. «Всё, — сказал Поль. — Что это такое, почему, зачем?» — «А заодно — в чём смысл жизни», — сказал агрессивно Сартаков. «По-моему, это просто разновидность живого существа», — сказал Алик, который очень не любил ссор. «Слишком сложно для живого существа, — сказала Рита. — Я имею в виду, что слишком сложно для таких больших размеров. Трудно себе представить, что это может быть за живое существо». — «Это вам трудно представить, — сказал Алик добродушно. — Или мне, например. А вот, скажем, ваш Тойво может всё это представить без малейшего труда, ему это проще, чем для меня — завести двигатель. Раз — и представил. Величиной с дом». — «Знаете, что это, — сказал успокоившийся Сартаков. — Это ловушка». — «Чья ловушка?» — «Чья-то ловушка», — сказал Сартаков. «Занимается ловлей вертолётов», — сказал Поль. «А что же, — сказал Сартаков. — Сидоров попался три года назад, Карл ещё раньше попался, а теперь вот мой вертолёт». — «Разве Карл здесь сгинул?» — спросил Алик. «Это неважно, — сказал Сартаков. — Ловушек может быть много». — «Поль, — сказала Рита Сергеевна, — можно я поговорю с Тойво?» — «Можно, — сказал Поль, — сейчас я его вызову…»
Рита поговорила с Тойво. Сартаков ещё раз вылез и прошёлся рядом со «щенками». Шестопал ещё раз сообщил, что его сносит, и ещё раз спросил, не сносит ли их. А потом они увидели, как строй «щенков» нарушился. Колонна разделилась. Леонид Андреевич считал: тридцать два «щенка» пошли прямо, а одиннадцать, построившись в такую же колонну, свернули налево, наперерез вездеходу. Алик продвинулся ещё на несколько десятков метров и остановился.
— Слева озеро, — объявил он.
Слева между деревьями открылось озеро, ровная гладь неподвижной тёмной воды — совсем недалеко от вездехода. Леонид Андреевич увидел низкое туманное небо и смутные очертания дирижабля. Одиннадцать «щенков» уверенно направлялись к воде. Леонид Андреевич смотрел, как они переливаются через кривую корягу на самом берегу и один за другим тяжело плюхаются в озеро. По тёмной воде пошли маслянистые круги.
— Тонут! — сказал Сартаков с удивлением.
— Тогда уж — топятся, — сказал Алик. — Ну что, Поль, за ними? Или прямо?
Поль рассматривал карту.
— Как всегда, — сказал он. — Этого озера у нас на картах нет. Если карте больше двух лет, то она уже никуда не годится. — Он сложил карту и придвинул к себе перископ. — Пойдём прямо, — сказал он. — Только погоди немного.
Он медленно поворачивал перископ, а потом остановился и стал вглядываться. В кабине вдруг стало тихо. Все смотрели на него. Леонид Андреевич увидел, как его правая рука нашарила клавишу кинокамеры и несколько раз нажала на неё. Потом Поль обернулся и, моргая, посмотрел на Леонида Андреевича.
— Странно, — сказал он. — Может, вы взглянете? У того берега…
Леонид Андреевич подтянул перископ к себе. Он ничего не ожидал увидеть: это было бы слишком просто. И он ничего не увидел. Озёрная гладь, далёкий, заросший травою берег, зубчатая кромка леса на фоне серого неба.
— А что вы там увидели? — спросил он, вглядываясь.
— Там была белая точка, — сказал Поль. — Мне показалось, что там, в воде, человек… Глупо, конечно.
Тёмная вода, кромка леса, серое небо.
— Будем считать, что это была русалка, — сказал Леонид Андреевич и отодвинулся от перископа.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Когда Атос проснулся, Нава ещё спала. Она лежала на животе в углублении между двумя корнями, уткнувшись лицом в сгиб левой руки, а правую откинув в сторону, и Атос увидел в её грязном полураскрытом кулаке тонкий металлический предмет. Сначала он не понял, что это такое, и только вдруг вспомнил странный полусон этой ночи, и свой страх, и своё облегчение оттого, что не произошло чего-то ужасного. А потом он вспомнил, что это за предмет, и даже название его вдруг всплыло в памяти. Это был скальпель. Он подождал немного, проверяя соответствие формы предмета и звучания этого слова, сознавая вторым планом, что проверять здесь нечего, что всё правильно, но совершенно невозможно, потому что скальпель, со своей формой и названием своим, чудовищно не соответствовал этому миру. Он разбудил Наву.
Девочка проснулась, сейчас же села и заговорила:
— Какое сухое место, никогда в жизни не думала, что бывают такие сухие места, и как здесь только трава растёт, а, Молчун?… — Она замолчала и поднесла к глазам кулак со скальпелем. Секунду она глядела на скальпель, потом взвизгнула, отбросила его и вскочила на ноги. Скальпель вонзился в траву и встал торчком. Они смотрели на него, и обоим было страшно. — Что это такое, Молчун? — сказала наконец Нава шёпотом. — Какая страшная вещь… Или это растение? Здесь всё такое сухое, может быть, это растение?
— Почему — страшная? — спросил Атос.
— Ещё бы не страшная, — сказала Нава. — Ты возьми его в руки… Попробуй, попробуй, возьми, тогда и будешь знать, почему страшная. Я сама не знаю, почему страшная…
Атос взял скальпель. Скальпель был ещё тёплый, а острый кончик его холодил, и осторожно ведя по скальпелю пальцем, можно было найти то место, где он перестаёт быть тёплым и становится холодным.
— Где ты его взяла? — спросил Атос.
— Нигде я его не брала, — сказала Нава. — Он, наверное, сам залез ко мне в руку, пока я спала. Видишь, какой он холодный. Он, наверное, захотел согреться и залез мне в руку. Я никогда не видела таких… таких… я даже не знаю, как это назвать. Может быть, у него есть ножки, только он их спрятал? Какой он твёрдый… А может быть, мы ещё спим с тобой, Молчун? — Она вдруг запнулась и посмотрела на Атоса. — А мы в деревне сегодня ночью были? Ведь были… Там ещё был человек без лица, который думал, что я мальчик… И мы искали, где поспать… Да, а потом я проснулась, тебя не было, и я стала шарить рукой… Вот где он залез мне в кулак! — сказала она. — Только вот что удивительно, Молчун. Я совсем тогда его не боялась, даже наоборот… Он мне был для чего-то нужен…
— Всё это был сон, — решительно сказал Атос. У него мурашки бежали по затылку. — Забудь, это был сон. Поищи лучше какой-нибудь еды. А эту штуку я закопаю.
— Для чего-то он мне был нужен… — повторила Нава. — Что-то я должна была сделать… — Она помотала головой. — Я не люблю таких снов, — сказала она. — Ничего не вспомнить. Ты поглубже его закопай, а то он выберется и снова заползёт в деревню и кого-нибудь напугает… Ну, ты закапывай, а я пойду искать. — Она потянула носом воздух. — Где-то поблизости есть ягоды. Удивительно, откуда в таком сухом месте ягоды?
Она легко и бесшумно побежала по траве. А Атос остался сидеть, держа на ладони скальпель. Он не стал его закапывать. Он обмотал лезвие пучком травы и сунул скальпель за пазуху. Теперь он вспомнил всё. Но так и не мог понять, что было сном, а что было на самом деле.
