Андрей Ляпкин-Тяпкин - Родина
– Петров, ты машину нашёл?
– Так точно, тащ полковник!
Макс удивлённо вытаращился на пожилого мужичка в ватнике.
'Ишь ты, Настоящий Полковник! Макс, хватит хохмить. Держи себя в руках!'
Он припомнил любимое кино.
'Вот. Держу – в руках! Тьфу ты! Тссс'
– Сможем вытащить?
– Вытащим. – Петров потирал озябшие руки. – Завтра с утра и вытащим.
– Ладно парни, идите-ка, погуляйте.
В голосе Сёмина раздались командные нотки. Народ дружно собрался и вышел подышать свежим, ночным, горным и жутко холодным воздухом.
– Замёрзнут.
– Выживут. Что вас, Максим, интересует?
Макс представил себя на переговорах у себя в офисе и сосредоточился.
– Всё. С самого начала. И поподробней.
Рассказ полковника занял час. Он дословно повторил то, о чём писал в письме и рассказал, о чём умолчал. О расколе, о бунте. О сотнях погибших. О том, как вместе с единомышленниками – бывшими военными решил уйти подальше от федерального округа. И как, к его огромному удивлению, за ним ушли тысячи людей, решивших, что более никто и никогда не смеет ими помыкать как скотом. Как устраивались на новом месте, как федералы расстреляли прежнего коменданта, а новый оказался нормальным человеком и помог с инструментами, медикаментами и продовольствием. И что за несколько этих тяжёлых лет, здесь, на Севере, родились сотни детишек и построены на скорую руку три больших посёлка и полсотни хуторов.
– Тяжело, конечно. Ничего нет. Живём, как в средневековье. Хорошо, что федералы витамины детям подкидывают, да нашу больницу лекарствами снабжают. Бесплатно и в большом количестве. Ну и в школы – учебники. А за всё остальное – дерут три шкуры. Вы, Максим, посылку же смотрели?
– Вы о золоте, Юрий Николаевич? – Макс улыбнулся. – Смотрел.
– Старатели из посёлков на ручьях кое-где моют. Немного выходит, но, по крайней мере, нам есть чем с югом торговать.
Макс мысленно поморщился.
'Не о том'
– Расскажите о… проводниках.
– Нечего рассказывать. Мать-алкоголичка, две дочери-наркоманки. Мать, предположительно протянет год, дочери – три-четыре. Потом – всё. Автономное плавание.
Сёмин посмотрел в удивлённые глаза Максима.
– Только не спрашивай меня, откуда я это знаю!
'Ой-ёй-ёй! А дядя то не прост! Одно знание про этих тёток, гостайна, а уж кто сколько 'протянет' это же вообще…'
Полковник понял, что сболтнул лишку. Он упёр испытующий тяжёлый взгляд в Ходока и, стиснув зубы, процедил.
– Забудь.
Макс струсил, но виду не подал. Просто махнул рукой, мол, да понял я, понял.
– Тебя ТАМ сейчас начнут искать все. Искать будут жёстко. Ты когда первый раз тут оказался пять банок выбросил. Охотники их нашли и принесли мне. Но одна банка 'ушла'. Федеральных агентов и информаторов здесь – как собак нерезаных, понял?
– А эти? – Макс кивнул на дверь.
– За ЭТИХ я ручаюсь. Но… купи машину понеприметнее, снимай номера, когда будешь переходить, не то дойдёт это куда не надо – тебя в момент загребут.
– Кстати о 'купи'. – Максим изобразил заинтересованность. – А мне-то, зачем всё это нужно?
Полковник 'завис' на целую минуту. Что на это ответить он не знал. Ходок сидел напротив и благожелательно улыбался.
Глава 12.
Новое знакомство
ОФО
Август 11 г.
Выйдя из лесу все, даже извозчики, издали вздох восхищения. Вид был просто потрясающий – перед ними лежала громадная поляна, резко обрывавшаяся прямо в море. Небольшая бухта была зажата с обеих сторон громадными сопками, причём из той, что была слева, торчал высоченный скалистый утёс. Всё это великолепие густо заросло… соснами.
Лена удивлённо уставилась на мужа.
– А дубрава то где?
Дубравы не было. Они вышли не туда. Пока суд да дело, Сашка чесал репу и соображал, где же они оказались, и как это произошло, маленький караван пересёк полукилометровой ширины поле и вышел прямо к обрыву.
– Них… ни чего себе!
Свояк осторожно смотрел вниз. Под скальной стеной был широкий галечный пляж, на который с шипением лениво накатывали волны прибоя.
– Метров пятнадцать, не меньше.
Дубинин взобрался на самый большой воз и осмотрелся. Впереди лежала бухта, в лицо с моря дул солоноватый ветер, а из-за утёса доносился грохот прибоя. Поле, на котором они находились, густо поросло невероятно зелёной и свежей травой, колыхавшейся под порывами ветра. И вокруг холмы, холмы, холмы. Все заросшие соснами и, кое-где, елями. Дубами тут и не пахло. Речка, а точнее полноводный ручей, пропетляв, вывел их сюда, в аккурат между двумя сопками.
'А когда по лесу прорубались, было незаметно, что между холмами идём. Странно!'
Ручей впадал в бухту, не падая с обрыва водопадом, а проточив в камнях широкое ущелье, бурно шумел на порогах и перекатах, до боли в сердце напомнив Александру горные речки вокруг его родного города.
Саша так устал, что никаких сил на громкие речи не оставалось. Да и смеркалось уже. Второй день переезда занял слишком много времени. Люди быстро разбили походный лагерь, развели костёр и, стреножив лошадей, повалились спать. А комаров тут, кстати, не было. Абсолютно.
'Я бегу, бегу, бегу. Вот, наконец, добежал. И что дальше?'
Саша никак не мог заснуть и, поворочавшись часик на надувном матраце, он перебрался к костру. В голове, словно снежная буря, роились миллионы мыслей и никак не хотели успокаиваться. Дубинин поймал себя на том, что последний месяц своей жизни он провёл как во сне. И вот он проснулся. На новом месте. В новом мире. В новой жизни. Бишкек казался чем-то нереальным, сказочным. Саша напрягся и не смог вспомнить свою квартиру, где он прожил почти всю жизнь.
'Это всё – в прошлом! Что дальше? Утром видно будет. Утро вечера мудренее'
Народная мудрость успокоила. Сашка забрался под брезентовый тент под бок к жене и заснул.
Утро принесло нерадостную новость – место оказалось занято. Разбудил всех заполошный собачий лай. Стреноженные лошади испугано ржали, а сонный народ очумело оглядывался по сторонам и соображал куда бежать и что делать. Сашка подхватил топор, ободряюще улыбнулся жене и бросился вместе с остальными мужиками к речке, откуда этот лай, собственно и доносился.
На другой стороне ущелья оказался дед. Высокий, в ватнике, с окладистой бородой и длинной суковатой палкой. Вокруг него заливались лаем три небольшие собачонки: по виду самые обыкновенные дворняжки. Постепенно возле Дубинина, стоявшего на самом краю ущелья, собрались все взрослые переселенцы и пара ребят-извозчиков. Дед цыкнул на собак и те в момент успокоились, повалившись на землю около его ног. В полной тишине, нарушаемой только шумом речки и ветра, стороны изучали друг друга. В конце концов Сашке эта молчанка надоела.
– Доброе утро! Как поживаете?
Кричать приходилось изо-всех сил. Древний, словно ископаемое, дед обвёл всех внимательным взглядом, почесал бороду и, сложив ладони рупором, ответил.
– Это моя земля. Я здесь живу. Уходите!
После этого спокойно развернулся и двинул в сторону леса, оставив позади себя оглушительное молчание.
Первым не выдержал Славка.
– Да пошёл он! Он с той стороны ручья живёт, мы – с этой!
Все дружно поддержали искреннее негодование Бахмутова – уходить назад, в лес, с этого прекрасного и очень удобного места не хотелось никому.
– Кончай базар! – Сашка, сам от себя такого не ожидая, взял командование в свои руки. – Пошли к телегам, поговорим.
Как-то так сложилось, что в их маленькой общине, состоящей из четырёх семей, до сих пор не было руководителя. Все решения принимались на общем совете, коллегиально. Правда, Сашка всегда был мотором и душой этой компании и люди частенько прислушивались к его мнению, но, так сказать официально, руководителем он не был. Пора это дело было исправлять.
Первым делом Дубинин реквизировал наручные часы у Олега и Владимира и пошёл говорить со старшим караванщиком. Восемь мужиков, привезших их сюда, уже вовсю разгружали свои телеги, сваливая грузы на землю. Сашка громким свистом остановил это увлекательное занятие и собрал мужиков на совещание. После получаса уговоров, торга и ругани половина извозчиков во главе со старшим, решила, всё-таки, на недельку задержаться. Так Дубинин приобрёл четыре пары умелых рук и избавился от пары 'лишних' часов.
После сытного и горячего завтрака, приготовленного женщинами в походном чугунном котле, четверо ребят, получив окончательный расчет, ушли домой. Дубинин влез на телегу и огляделся – торчать посреди чистого поля было очень неуютно. Да и вытаскивать из ручья ведро на длинной верёвке было неудобно и тяжело. Вода постоянно расплёскивалась – раз, и кто её, эту воду знает – два. Речка – она и есть речка. Пусть даже тут с экологией полный порядок.
'Значит, нам нужен родник! И чтоб деревья рядом'
Взгляд сам собой упал на ближайшие сопки.
– Вовка, Олег, за мной. Славка – ты на хозяйстве!
