Нил Бастард - Переносчик смерти
Однако Йордан не успевает и рта открыть, как мисс Раст достает пачку сигарет, выуживает одну и уже через несколько мгновений затягивается табачным дымом.
Проходит минут двадцать. Караван теперь в нескольких десятках метров от нас. Джулия что- то кричит по-берберски. Ей отвечают.
Я с восторгом наблюдаю за происходящим. Язык берберов мне практически не знаком, не считая от силы десятка слов. Караванщик на ходу корректирует маршрут.
Проходит еще немного времени, и мы можем лицезреть берберов в нескольких метрах от машины. Одеты они однотипно. Кроме платка, упомянутого Джулией, на каждом накидка синего цвета, надетая поверх рубахи. Широкие штаны. На груди перекрещиваются две ленты, сплетенные из разноцветных шелковых шнурочков, на концах которых висят кисти. На ногах закрытые сандалии из кожи.
Мисс Раст продолжает беседу. Судя по тону, взятому обеими сторонами, это как раз те кочевники, с которыми женщина договорилась встретиться здесь. Ее собеседник, скорее всего, и есть тот самый вождь, о котором она упоминала. Время от времени Джулия кивает в нашу сторону. Заметно, что берберы относятся к ней с уважением.
Вождь что-то отвечает, сдержанно жестикулируя. Лишь одно его движение оказывается выразительным и понятным. Он резко оборачивается и рукой указывает направление.
Через несколько минут Джулия подходит к нам.
— Они слышали о самолете и утверждают, что он приземлился прямо на шоссе километрах в десяти отсюда, — поясняет она. — Исул, так зовут вождя, готов помочь нам вместе со всеми соплеменниками, ехавшими караваном. Вот только груз с верблюдов придется переместить в наши машины. Сейчас охране скажу. Пусть займутся. А вам не стоит так открыто глазеть на берберов. Они этого не любят. Я сказала, что вы мои друзья и очень хорошие люди. Но для них вы пока чужаки. Свое мнение о вас они составят сами, когда увидят в деле. Как говорится, встречают по одежке, провожают по уму.
— Мне кажется, что и по одежке они нас встречают, мягко говоря, не очень, — хмуро реагирую я, отводя взгляд от вождя.
— Мистер Артем, не накаляйте атмосферу. У нас сейчас другая задача — самолет. Берберы действительно могут нам помочь, — пытается Джулия урезонить меня, ссылаясь на здравый смысл.
Я и сам понимаю, что помощь нам нужна. Мы должны оказаться возле самолета первыми. Если наши поиски затянутся, то это будет только на руку всем группировкам, участвующим в гражданской войне.
— Хорошо, — спокойно говорю я и тут же интересуюсь: — А кого именно берберы поддерживают в здешнем конфликте?
В течение нескольких секунд женщина смотрит на меня как на сумасшедшего, затем ее прорывает.
— Прежде всего они на стороне самих себя. История научила их этому. Они давным-давно отказались от своих традиционных верований, приняли ислам. Однако берберы в этой стране до сих пор являются неполноправным этническим меньшинством. Такое пояснение вас удовлетворяет?
— Вполне, — говорю я. — Ничего личного. Просто хотелось знать. Давайте я помогу перегрузить их добро в машины.
Я присоединяюсь к парням из охраны и кочевникам, которые уже успели начать погрузку. Джулия смотрит на меня и улыбается. Напряженность быстро исчезает из ее взгляда.
Вскоре мы рассаживаемся по машинам, а берберы вскакивают на верблюдов. Кочевники отправляются в путь первыми, причем не по шоссе, а по каменистому грунту пустыни. Я не в первый раз наблюдаю «скоростную езду» на верблюдах. Однако теперь это зрелище выгладит особенно впечатляющим.
— Если самолет находится там, где сказал вождь, то не могли ли его к этому времени отыскать другие люди? — спрашивает Христов.
— Смотря какие, — не задумываясь отвечает женщина. — Сейчас по этому шоссе мало кто ездит. Вероятность того, что на самолет могли наткнуться случайные автомобилисты, крайне мала. Населенных пунктов в том районе нет. Значит, местных жителей, захотевших приблизиться к самолету из праздного любопытства, тоже быть не должно. Ни один из берберских кланов, кроме этих вот моих знакомых, туда не поспешил. Если кто- то и мог направиться в те места, то это должны быть фундаменталисты либо военные. Ни тех ни других в районе оазиса сегодня никто не видел. Если, конечно, не считать вертолета, который преследовал вас утром. Так что у нас есть все шансы оказаться там первыми.
Я не могу определиться с тем, насколько правдоподобно то, что говорит Джулия. Но мне однозначно хочется верить в то, что мы найдем самолет раньше, чем кто бы то ни был еще.
12
Автоколонна преодолевает небольшой подъем, и нашим взорам открывается воистину впечатляющее зрелище. Вдали, километрах в двух от подъема, прямо на шоссе стоит грузовой самолет.
Я невольно вздыхаю, не в силах сдержать эмоции, обуревающие меня. Нечто подобное переживает и Йордан. Лишь Джулия держится хладнокровно, продолжает спокойно управлять грузовиком.
Чем меньшим становится расстояние до крылатой машины, тем отчетливее колеи и колдобины на дороге, и без того не самой идеальной. Я догадываюсь, что многие из этих повреждений недавнего происхождения. Самолет заходил на вынужденную посадку, но шоссе ведь на это не рассчитано. Отсюда все эти следы.
Мисс Раст сбрасывает скорость. Мы едем довольно медленно, высматриваем выбоины на дороге и другие вероятные опасности. Впрочем, впереди нас уже успевают оказаться берберы. Судя по их поведению, явной угрозы поблизости не наблюдается. Несмотря на это, мы останавливаемся в нескольких десятках метров от цели.
Пара охранников остается возле машин. Остальные направляются к самолету вместе с нами.
Солнце печет безжалостно. Мои мозги буквально плавятся. Сердце бьется в учащенном ритме. Еще немного, и все прояснится.
Подойдя к самолету, я почти сразу отмечаю тот факт, что безаварийной посадки пилотам произвести все же не удалось. Шасси сломаны. Крылатая машина лежит на пузе, развалившись на несколько разновеликих частей. При этом никаких следов взрыва или пожара здесь не наблюдается.
На данном же моменте сосредоточивает внимание и Йордан.
— Наверное, когда они шли на посадку, горючее уже было на исходе, — говорит он.
— Скорее всего, — соглашаюсь я. — В противном случае картина была бы совершенно другой.
Еще на подходе к самолету мы замечаем, что на несколько десятков метров вокруг него разбросаны коробки, ящики, контейнеры, до крушения находившиеся на борту. Со всем этим нам еще предстоит разобраться. Пока же следует проверить внутренности самолета. Ведь основная часть груза наверняка осталась там. Впрочем, нас интересует не только он. В первую очередь меня и Йордана заботит судьба пилотов и группы академика Карского, включая его самого. Однако чем ближе мы подходим к месту неудачной посадки, тем сильнее тают наши надежды на благополучный исход для них.
Берберы тут же указывают нам на несколько неподвижных тел, лежащих за пределами шоссе, неподалеку от места крушения. Мы проверяем каждое из них. Ведь может так статься, что кто-то из недавних пассажиров жив, но находится в бессознательном состоянии. Наши надежды рушатся. Все, кого мы осматриваем, мертвы.
Кроме того, выясняется, что каждый труп имеет пулевые ранения. Получается, что после катастрофы эти бедолаги спаслись, но кто-то целенаправленно их уничтожил.
Данное открытие не прибавляет нам оптимизма. Вместо ответов на уже имеющиеся вопросы мы получили уйму новых.
Возле самолета мы обнаруживаем труп пилота. По всей видимости, он сумел после посадки покинуть кабину и пытался оказать помощь пострадавшим, несмотря на полученные травмы. Однако и его кто-то пристрелил.
Оторопь берет от всего этого, но мы продолжаем поиски выживших, осматриваем еще одно тело. Покойник лежит на животе. Лица не видно. Наверняка кто-то из медиков. Немолодой. Точнее, был таковым. Признаков жизни никаких.
Внутри у меня все сжимается. Ведь это может быть труп самого академика Аркадия Карского. Мы с Йорданом переворачиваем его и убеждаемся, что это не Карский. Следов огнестрела на сей раз не заметно. Этот пожилой мужчина скончался от травм, полученных при крушении.
Берберы тоже осматривают место катастрофы, подзывают нас. По левую сторону от дороги в пределах видимости еще с десяток тел, преимущественно мужских. Такое впечатление, что пассажиры пытались бежать куда глаза глядят.
Тревожное предчувствие не отпускает меня ни на секунду. Мы подходим к каждому телу, которое сумели заметить. Все мертвы. Причина — огнестрельные ранения. У меня не исчезает такое ощущение, словно этих людей кто-то планомерно расстреливал в спину.
Немного поколебавшись, мы направляемся внутрь самолета, пробираемся туда прямо через один из разломов в корпусе. Там царит полнейший хаос. Куски обшивки, вырванные кресла, разбросанные коробки, контейнеры и тюки с гуманитарным грузом. И опять-таки трупы. Правда, теперь без огнестрелов.
