Роберт Энсон Хайнлайн - Чужой в стране чужих
— Мисс Бодмен! Вы-то мне и нужны!
— Почему же вы не позвонили? Как ваша больная?
— С нею все нормальное — ответил он, заглянув в глазок. — А вот со мной — нет.
— Что-нибудь серьезное?
— Нет, что вы. Это займет минут пять, не больше. Можете вы пожертвовать пятью минутами? И держать ваш ротик на замке?
— Думаю, что смогу. Если позволите, я воспользуюсь вашим телефоном и скажу своей помощнице, где я.
— Нет! — возразил он. — Просто заприте за мной дверь и не открывайте, пока я не постучу на мотив «Мы все умеем: стрижем и бреем».
— Хорошо, сэр, — произнесла Джил с сомнением в голосе. — Вашей больной что-нибудь нужно? Я что-нибудь могу сделать для нее?
— Нет-нет. Просто посидите и понаблюдайте за экраном. Не беспокойте ее.
— А где вы будете, если что-нибудь случится? В комнате отдыха персонала?
— Я буду в мужском туалете. И больше, пожалуйста, ни слова. Так надо.
Он вышел, и Джил заперла за ним дверь, а потом взглянула на монитор и посмотрела показания приборов. Женщина спала, экраны показывали сильный пульс и ровное дыхание. Джил удивилась постоянному врачебному наблюдению: больная вовсе не собиралась помирать с минуты на минуту.
Потом она решила посмотреть, нет ли в дальней комнате нужной кровати.
Хотя это и противоречило распоряжению доктора Браша, она была уверена, что не побеспокоит больную. Уж она-то знала, как пройти по палате, не разбудив пациента.
Кроме того. Джил давным-давно поняла, что не следует так уж беспрекословно слушаться докторов. Она открыла дверь и тихонечко вошла.
Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что миссис Бэнкерстон забылась в типичном старческом сне. Ступая совершенно бесшумно. Джил подошла к смежной комнате. Дверь была заперта, но универсальный ключ легко открыл ее.
Джил увидела, что энергетическая кровать стоит на месте. А потом она увидела, что палата занята: в кресле, держа на коленях книгу с картинками, сидел Человек с Марса.
Смит поднял глаза и подарил ей лучезарную улыбку обрадованного ребенка.
У Джил закружилась голова. Валентайн Майкл Смит здесь? Этого не могло быть, его же перевели, она сама видела запись в журнале.
Непонятные события вдруг обрели смысл. Подставной Человек с Марса в стереопрограмме… старуха, одной ногой стоящая в могиле, просто прикрывает тот факт, что в палате есть еще один пациент… дверь, к которой не подошел универсальный ключ… мучивший ее ночью кошмар про выезжающий из ворот Бетесды «мясной фургон» с путевым листом, в котором значилось не два трупа, а один.
Лишь только все это пронесетесь в ее голове, она испугалась, представив, что с нею могут теперь сделать.
Смит неуклюже встал, развел руки и сказал:
— Водный брат!
— Здравствуй. Э… ну, как ты?
— Мне хорошо. Я рад, — он добавил еще что-то на странном каркающем языке, остановился, вспомнив, что она не понимает его, и сказал, тщательно подбирая слова: — Ты здесь, мой брат. Тебя не было. Теперь ты здесь, и я впиваю тебя.
Джил вдруг остро ощутила два чувства, раздирающие ее душу: одно нежное, от которого таяло сердце, и другое — леденящий страх. Смит ничего не заметил.
— Видишь? — обрадованно сообщил он. — Я хожу! Я немного окреп. — Он сделал несколько шагов и остановился — восторженный, задыхающийся, улыбающийся. Она заставила себя улыбнуться.
— А у нас прогресс, а? Ты набираешься сил. Вот это характер! Но мне пора идти… Я забежала просто поздороваться. На его лице тут же проступило отчаяние.
— Не надо уходить!
Но мне надо торопиться!
Смит удрученно поглядел на нее:
— Я причинил тебе зло, — с трагической уверенностью проговорил он. — Я не знал.
— Зло? Ox, нет же, нет! Но мне надо уходить… и побыстрее!
На его лице теперь не было совершенно никакого выражения.
— Возьми меня с собой, мой брат.
— Что? Нет, я не могу. И мне надо уходить, надо прямо сейчас. Знаешь, не говори никому, что я была здесь… Пожалуйста!
— Не говорить, что мой водный брат был здесь?
— Да. Никому не говори. М-м… я еще приду. А ты будешь послушным мальчиком, подождешь и никому не скажешь.
Смит переварил это с совершенно безмятежным видом.
— Я буду ждать. Я не скажу.
— Ну и хорошо! — Джил подумала, как ей, интересно, удастся выполнить свое обещание?
Теперь она понимала, что «сломанный» замок на самом деле вовсе не был сломан. Глаза ее метнулись к двери, и она увидела, почему не могла открыть ее. К ней была привинчена ручная задвижка.
Обычно задвижки на дверях в ванных и других комнатах были устроены так, что отпирались универсальным ключом, чтобы больной не мог запереться. Здесь же замок удерживал Смита взаперти, и задвижка редкого в Бетесде типа не позволяла войти в комнату даже тем, у кого был универсальный ключ.
Джил отодвинула задвижку.
— Жди меня. Я приду.
— Я буду ждать.
Она вернулась в первую комнату и сразу же услыхала: «ту-тук, ту-тук-тук» — сигнал, про который говорил доктор Браш. Она поспешно впустить его.
Он буквально ворвался в комнату.
— Где вы были, сестра? Я стучал три раза! — И он подозрительно уставился на дверь во внутреннюю комнату.
— Я увидела, что ваша пациентка заворочалась, — быстро солгала Джил, — и поправила ей подушку.
— Проклятье, я же велел вам просто сидеть у пульта!
Джил вдруг поняла, что доктор сам испуган, и мгновенно перешла в контратаку:
— Доктор, — произнесла она ледяным тоном, — я не отвечаю за вашу пациентку. Но уж раз вы поручили ее моим заботам, я сделала то, что сочла необходимым. А если вы недовольны тем, что я сделала, вызывайте главврача.
— Что? Нет-нет… забудьте о том, что я вам наговорил.
— Нет, сэр. Больным в таком возрасте ничего не стоит задохнуться во сне. Некоторые сестры сносят все нападки докторов… но только не я. Зовите главврача.
— Нет-нет, мисс Бодмен, я выпалил это не подумав. Прошу прощения.
— Очень хорошо, доктор, — произнесла она сквозь сжатые зубы.
— Я вам еще нужна?
— А? Нет, спасибо. Спасибо, что подежурили за меня. Только… ну, не говорите никому, ладно?
— Не скажу. — «Можешь быть уверен! Но что мне делать теперь? Ox, как бы я хотела, чтобы Бен был в городе!» Она вернулась к себе и притворилась, что просматривает бумаги. В конце концов она вспомнила об энергетической кровати и позвонила на склад. Затем отослала за ней свою помощницу и стала думать.
Где Бен? Если бы он был в городе, она бы отпросилась минут на десять, позвонила бы ему и перевалила бы все заботы на его широкие плечи. Но Бен, черт бы его побрал, скрылся за горизонтом, предоставив ей вести мяч в одиночку.
Или нет? Червячок, точивший ее подсознание, прогрыз себе ход наружу.
Бен не покинул бы город, не сообщив, чем окончилась его попытка повидать Человека с Марса. Как сообщница заговорщика она имела на это право… а Бен всегда играл честно.
Она словно наяву услышала сказанные им слова: «… если что случится, ты будешь козырем в рукаве… солнышко, если обо мне ничего не будет слышно, вся надежда только на тебя».
Раньше она не думала об этом, потому что не верила, что с Беном может что-нибудь случиться. Теперь пришла пора серьезно подумать. В жизни каждого человека наступает время, когда он — или она — вынужден рискнуть «жизнью, богатством и честью священной» ради дела с весьма сомнительным исходом. Для Джил Бодмен это время наступило сегодня, в три часа сорок семь минут пополудни.
Человек с Марса, едва ушла Джил, опустился в свое кресло. Он не взял в руки книгу с картинками. Он просто стал терпеливо ждать, хотя слово «терпеливо» не совсем соответствовало марсианским понятиям. Он неподвижно сидел и тихо радовался тому, что его водный брат обещал прийти снова. Он готов был ждать вот так — не двигаясь, ничего не делая — столько, сколько понадобится. Пусть даже годы.
Он не имел ни малейшего понятия о том, сколько времени прошло с той минуты, когда он разделил воду со своим братом. И не только потому, что это место непонятным образом искажалось во времени и очертаниях и это сопровождалось явлениями и звуками, не поддающимися пока грокингу, но и потому, что всей культурой его гнезда время воспринималось совсем иначе, чем людьми. Разница заключалась не в более продолжительном, если перевести на земные годы, времени жизни, а в самой основе. На Марсе нельзя найти подходящих выражений, чтобы сказать: «Сейчас позднее, чем ты думаешь» или «Скоро не бывает споро», хотя и по разным причинам: первое просто немыслимо, тогда как второе — неписанный закон, упоминать о котором так же ни к чему, как советовать рыбе принять ванну.
Но сказать «Как было в Начале, так есть и так будет» — настолько по-марсиански, что перевести это гораздо легче, чем «два плюс два — четыре», а на Марсе это вовсе не считается трюизмом.
![Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]](/uploads/posts/books/116183/116183.jpg)
