Кир Булычев - Жизнь за трицератопса (сборник)
– Запчасти не понадобятся.
Тут Леша заметил, что Вероники Павловны в машине нет, и спросил тетку:
– А Вероника Павловна, здесь сидела?
Великие люди бывают рассеянными. Но рассеянность происходит не от недостатка ума, а от его избытка. Он настолько плотно забивает мозги талантливого человека, что изгоняет впечатления от простых вещей.
– Здесь ее не сидело, – ответила тетка. – У тебя прав нет.
Тетка разрывалась. Душевно. С одной стороны, приятно, когда дома есть автомобиль: и подбросят тебя куда надо, и перед соседями гордость поднимается.
С другой стороны, тетка боялась всего, чего надо бояться и чего бояться не следует.
– Украдут, – сказала она.
– Зачем? – удивился Леша. – Она же не ценная.
– А на вид ценная. Да, впрочем, голубчик, сейчас всё воруют, что непрочно стоит. Надо на нее замок поставить. Только денег нет.
– Замок, – задумчиво повторил Леша. Но оказалось, что они приехали домой, и развить эту мысль ни тетке, ни ему не удалось.
Лешенька захлопнул машину и потом оглянулся. Он только теперь сообразил, что, восстанавливая автомобиль, не подумал о ключах и запорах.
И может быть, он ушел бы домой, но, оглянувшись, увидел, что неподалеку стоит и смотрит на него молодой человек из воинственного клана Лаубазанцев. В клане были разные люди, в том числе талантливый ученый Гамлет Лаубазанц и раскаявшийся глава семьи, который держал все общественные туалеты в городе. Но встречались и темные люди.
Адика Лаубазанца недавно исключили из школы, потому что он прогулял четыре месяца подряд и отказался представить справку из поликлиники или хотя бы записку от мамы. Впрочем, мама так и не догадалась, что сын уже беспризорник. Школа его больше не привлекала, но Адик Лаубазанц часто приходил в школу, потому что влюбился в Веронику Павловну, которая была некогда его учительницей-мучительницей, без жалости и снисхождения. Вероника Павловна полагала, что любое снисхождение к ученикам в конечном счете отрицательно сказывается на их академических достижениях. В последнее время Вероника Павловна обращала излишнее внимание на Лешу Куплинга, и Адику хотелось его побить. Но он еще не решил, бить или не бить, когда увидел, что Леша вывел из сарая совершенно новую машину, пусть «москвич», но в полном порядке. Это было неправильно и несправедливо. Конечно, Адик понимал, что через какое-то время он заработает на настоящий мерс, но пока у него и велосипеда не было. И вдруг сосед по двору, ничтожный и тихий, совершает сразу два преступления против Адика. Во-первых, он претендует на его любимую женщину, а во-вторых, на машину, которой у Адика нет.
Вот под взглядом этого молодого человека Леша и почувствовал, что машину придется охранять.
Поэтому он сделал что-то под щитком управления, но что – нам неизвестно.
После чего он пошел домой, а Адик – к своей подруге Эсти.
И хоть мне некогда отвлекаться от основного рассказа, придется потратить несколько минут на эту персону, потому что она будет играть некую роль в дальнейших событиях. Эсти – это сокращение. На самом деле у этой девушки нет имени, а есть только прозвище, сокращенно СТ, а развернуто – Саблезубая Тигрица. Вот именно. Причем прозвище приклеилось к ней еще в детском возрасте, когда она пришла в Великий Гусляр из леса и сообщила нашедшим и пригревшим ее людям, что она воспитана тиграми и потому за себя не отвечает. То есть сначала семейство тигров убежало из передвижного цирка и обнаружило, прижившись в здешних лесах, что у них не будет детей. Чтобы не умереть бездетными, тигры украли девочку, причем проявили определенный гуманизм – младенца они утащили из Дома ребенка, того самого места, где матери-развратницы бросают своих детей, чтобы не искать настоящего отца. Утащив из Дома ребенка в Вологде несчастную крошку, они ее выкормили тигриным молоком, а потом научили бесстрашно охотиться на кур и глухарей. Леса за Вологдой пока еще дикие, а тигры были уссурийские, которые морозов не боятся.
Вот и вся история.
Когда девочке пришла пора идти в школу, тигры поняли, что им самим, за неграмотностью, ребенка на аттестат зрелости не вытянуть и университетского образования девочке не дать. А хотелось. И порой, долгими зимними вечерами, тигры высказывали надежды на то, как выучится их дочка и станет защищать диких животных.
Девочка, как дитя природы, придя в Гусляр, честно рассказала о своем прошлом. И ей почти никто не поверил. Даже когда она стала доказывать делом свои способности. Например, лазала на деревья, совершала прыжки и зубами перекусывала глотку свирепым собакам.
Девочка прижилась в цыганском таборе, что надолго застрял на окраинах Гусляра, и стала настолько цыганкой, что люди, желающие все на свете упростить и разложить по полочкам, уверились в том, что она и первоначально была цыганкой и врунишкой. И это было заблуждением.Эсти попала в тот же класс, что и Адик. И училась у той же Вероники Павловны. Только у Эсти было одно качество – она училась лучше всех. Оставаясь притом совершенно неукротимым и даже злобным существом. А когда ей приходилось плохо, например перед дракой с пятью мальчишками возле клуба речников, она обещала привести своих родителей.
Ах, вы бы видели, как хохотали над ней эти глупые подростки, как тянули к ней свои наглые лапы! А нужны-то им были только ее золотые сережки и колечки.
Двоих Эсти одолела, четверо ее скрутили, и тут Адик Лаубазанц, который случайно проходил мимо, увидел, как измываются над ребенком, кинулся в драку, и ему тоже пришлось туго.
Тогда Эсти свистнула в два пальца.
А через три минуты на кое-как освещенную площадку перед клубом, откуда все посторонние отошли, чтобы не ввязываться, прыгнули два уссурийских тигра. Не больше и не меньше.
– Только не калечить! – крикнула Эсти, увидев папу и маму.
И тогда тигры стали поспешно разбрасывать подростков во все стороны, закидывать их на деревья и окунать в канаву. И кому пришлось хуже всех? Конечно же Адику Лаубазанцу.
И было ей тогда тринадцать лет, ростом она была невелика, кудри курчавые, черные, взгляд ожесточенный. Смелый поступок Адика она запомнила на всю жизнь. И какой бы плохой он ни был, какие бы преступления и гнусности ни совершал, она всегда найдет ему оправдание и выручит, как может, из беды. Пока суть да дело, она писала за него контрольные. Но он сдуру влюбился во взрослую тетку, Веронику Павловну, и перестал ходить в школу.
Вот и вся история.
Свистеть Эсти умела бесподобно. Она могла передразнить любую птицу или даже насекомое, но могла и испугать прохожего до судорог.
Поэтому она и в других уважала умение свистеть. Как-то Вероника Павловна позвала ее на переменке, а Эсти спросила:
– Вы что, свистнуть не могли?
– Я не умею свистеть, – ответила Вероника Павловна.
Никто, кроме нее, не умел так отвечать. После такого ответа хотелось одного: спрятать голову под кустом и долго плакать. Если она говорила, что не умеет свистеть, это означало, что любой свистун недостоин того, чтобы дышать чистым воздухом. Правда, на Эсти это не подействовало, и она продолжала дышать и свистеть.
В этот день Адик вышел на улицу и свистнул.
Эсти, которая играла в шахматы с профессором Минцем, сделала ему мат на шестом ходу и, не прощаясь, ушла к Адику.
– Какие дети! – сказал Минц своему другу Корнелию Удалову.
– Мало их пороли, – ответил за Удалова старик Ложкин, который сам в шахматы играл плохо, но любил, чтобы хорошие шахматисты проигрывали.
– Тебе чего? – спросила Адика Эсти.
– Леша Куплинг тачку починил.
– Я видела, – сказала Эсти.
– Пошли, я тебя покатаю, – сказал Адик.
– Не попадешься? – спросила Эсти.
– В случае чего твоих предков позовем.
– А вот это видал?
– Чего я только не видал.
Был осенний зябкий неуютный день. Тетка Эльвира стала варить суп, вегетарианский, невкусный, смертельно надоевший. А Леша пошел к себе в комнатку подумать. Ему хотелось поговорить с Вероникой Павловной или даже ее увидеть. Но денег не только на видеофон-мобильник, а даже на простой сотовый у него, конечно, не было. Тогда Леша включил свою интуицию, и она ему подсказала, что биополе все же существует и потому телепатия практически достижима. Но, как ее включить, пока он не знал.
Он лежал с закрытыми глазами, и, если бы сейчас во дворе разорвалась полутонная фугасная бомба, он бы не услышал.
А на дворе Адик смело прошел к машине, которая стояла незапертая, потому что Леша забыл сделать для нее ключи.
Адик открыл ее и сел за руль.
Эсти села с другой стороны.
– Поехали кататься? – спросил Адик.
– Поехали, – ответила девушка.
Машина заурчала, зажигание схватило безупречно. Двигатель работал бесшумно, фары работали как часы. Все работало.
Они выехали на Пушкинскую.
– Как мерс! – сказал Адик. – Поедем к твоим?
– По лесу она не проедет, – сказала Эсти. – Может, вернем машину?
Это не значит, что она чего-нибудь боялась, но Эсти знала, что машину сделал Леша, а к Леше неравнодушна Вероника Павловна. Эсти же была влюблена в Веронику Павловну чистой подростковой любовью.
