Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до "Трудно быть богом": черновики, рукописи, варианты.
Р у м а т а. Продолжайте.
Р э б а. Кто-то при поистине фантастических обстоятельствах, заставляющих вспомнить о враге рода человеческого, освободил из-под стражи чудовище разврата и душегуба, атамана крестьянских бунтов Арату Горбатого, и тот сейчас же пошел гулять по восточным областям метрополии, обильно проливая благородную кровь… Ну?
Р у м а т а. Верю. Он сразу показался мне решительным человеком.
Р э б а. Ага! Вы признаётесь?
Р у м а т а (удивленно). В чем?
Пауза.
Р э б а. Я продолжаю. На спасение этих растлителей душ вы, дон Румата, по моим очень неполным подсчетам, потратили не менее пуда золота… Ваше золото! (Он выхватывает из-за пазухи кошелек и высыпает на стол звонкие золотые кружочки.) Одного этого золота достаточно было бы, чтобы сжечь вас на костре! Это дьявольское золото! Человеческое искусство не в силах изготовить металл такой чистоты!
Р у м а т а. Вот тут вы молодец. Этого я не учел.
Р э б а. И вообще вы ведете себя очень неосторожно, дон Румата. Я все время так волновался за вас… Вы такой дуэлянт, такой задира! Три десятка дуэлей за год! Три десятка блистательных побед! И ни одного убитого… вывихнутые руки, царапины на задних частях, синяки от ударов плашмя не в счет…
Вы — мастер. Вы, несомненно, продали душу дьяволу, ибо только в аду можно научиться этим невероятным, сказочным приемам боя. Я готов даже допустить, что это умение было дано вам с условием не убивать. Хотя трудно представить себе, зачем дьяволу понадобилось такое условие…
Р у м а т а. Довольно. Хватит пустой болтовни.
Дон Рэба замолкает, дрожащей рукой утирает вспотевшее лицо. Где моя невеста? Где Будах?
Р э б а (хихикнув). В надежном месте, разумеется.
Р у м а т а. Не морочьте мне голову. Где они? Немедленно доставьте их сюда!
Р э б а. Ну зачем же так срочно? Мне они самому нужны. Геморрой, знаете ли… Другие старческие слабости… Признаться, ваша… гм… невеста — она, знаете ли, штучка! А? Шельмочка этакая! Цупика, знаете ли, — нехорошо говорить дурно о покойниках, но это был очень жестокий человек, — за нос укусила, представляете?
Румата вскакивает. Дон Рэба тоже поднимается. Монахи за его спиной делают шаг вперед и направляют на Румату стволы мушкетов.
Р у м а т а (бешено). Слушайте, Рэба! Я с вами не шучу! Если с Кирой или Будахом что-нибудь случится, вы подохнете, как собака! Я раздавлю вас.
Р э б а. Не успеете.
Р у м а т а. Вы дурак, Рэба. Вы опытный интриган, но вы ничего не понимаете. Никогда в жизни вы еще не брались за такую опасную игру, как сейчас. И вы даже не подозреваете об этом…
Р э ба (пятясь, плаксиво). Ну что вы, в самом деле… Сидели, разговаривали. Да живы они, целы и невредимы, ваша девчонка и Будах. Он меня еще лечить будет… Сидят под стражей в подвале. Будах, поди, бочонок эсторского почал…
Р у м а т а. Давайте их сюда! Не сердите меня и перестаньте притворяться! Вы же меня боитесь. И правильно делаете.
Р э б а (взволнованно, плюясь слюной). Мальчишка! Я никого не боюсь! Это я могу раздавить тебя, как пиявку!
Слышится множественный грохот копыт. За окнами проплывают силуэты всадников с копьями. Рэба кидается к окну.
Смотри!
Румата идет к окну, монахи-мушкетеры следуют за ним.
Пр-рошу! Смиренные дети господа нашего, конница Святого ордена! Вы говорили, кажется, о короле? Короля больше нет!
Слабый монарх отрекся от престола и отдался под власть Святого Ордена! И армия его святейшества высадилась в порту для подавления варварского бунта возомнивших о себе лавочников. Святой Орден владеет городом и страной, отныне областью Ордена!..
Р у м а т а. Вот это провокация!
Р э б а. Мы еще не знакомы. Позвольте представиться: наместник Святого Ордена в королевстве, епископ и боевой магистр раб божий Рэба!
Р у м а т а. Эх, историки, так вас и не так… Можно же было догадаться: там, где торжествует серость, к власти всегда приходят черные…
Р э б а. Что? (После паузы.) Ну? Все еще молчите?
Р у м а т а (брезгливо). Я устал. Я хочу спать. Я хочу помыться в горячей воде и смыть с себя кровь и слюни ваших головорезов. Убирайтесь отсюда и дайте мне покой.
Р э б а (кричит, указывая в окно). Их двадцать тысяч!
Румата. Немного потише, пожалуйста. И запомните, Рэба, я вижу вас насквозь. Вы хоть и епископ, но все равно всего лишь грязный предатель и неумелый дешевый интриган… Я вас ненавижу, учтите это. Я согласен вас терпеть, но вам придется научиться вовремя убираться с моей дороги. За каждую подлость по отношению ко мне или моим друзьям вы ответите головой. Вы поняли меня?
Рэба. Послушайте, дон Румата… Я тоже вижу вас насквозь. Ведь чего хотите вы? Того же, что и я. Власти! Безграничной власти! Так давайте разделим с вами власть, а? Давайте разумно считаться друг с другом!
Р у м а т а. У меня на родине есть такая притча. Ворона спросила орла: «Для чего ты летаешь на такой страшной высоте?» — «Просто я люблю парить в синем небе», — ответил орел. «Врешь, — сказала ворона. — Там наверняка полным-полно дождевых червей…» Где уж вам понимать меня, Рэба…
Р э б а. Я хочу одного. Я хочу, чтобы вы были при мне, дон.
Румата. Я не могу вас убить. Не знаю, почему, но не могу.
Р у м а т а. Боитесь.
Р э б а. Ну и боюсь! Может быть, вы дьявол. Может быть, сын бога. Кто вас знает? Я даже не пытаюсь заглянуть в пропасть, которая вас извергла. У меня кружится голова, и я чувствую, что впадаю в ересь… (Кричит.) Но я тоже могу убить вас! В любую минуту! Сейчас! Завтра! Вчера! Вы это понимаете?
Р у м а т а. Это меня не интересует.
Р э б а. А что же? Что вас интересует?
Р у м а т а. А меня ничего не интересует. Я развлекаюсь. Я не дьявол и не бог, я — кавалер Румата Эсторский, веселый благородный дворянин, обремененный капризами и предрассудками и привыкший к свободе во всех отношениях. Запомнили?
Р э б а (утирает лицо платочком и приятно улыбается). Я ценю ваше упорство. В конце концов, вы тоже стремитесь к каким-то идеалам. И я уважаю эти идеалы, хотя и не понимаю их… а может быть, когда-нибудь и пойму. Я — человек широких взглядов, я вполне могу представить себе, что когда-нибудь стану работать с вами плечом к плечу…
Р у м а т а. Там видно будет. А сейчас я очень прошу вас, господин епископ. Освободите мой дом. Повторяю, я очень устал.
Р э б а. Сию минуту… Действительно, мне пора в канцелярию. Вы — счастливец, будете отдыхать и нежиться в кругу друзей, а мне — увы! — предстоит столько забот…
Он достает свисток и издает три пронзительных трели. Слышится топот, монахи в черных рясах, с надвинутыми капюшонами, вооруженные пиками и мушкетами, пробегают через залу и скрываются за выходной дверью.
А вот и ваши друзья!
Входят Кира, Будах и старый Муга. Кира молча бросается Румате на шею. Будах, в изодранном камзоле, слегка пошатывается и опирается на плечо Муги, который и сам нетвердо стоит на ногах.
Р у м а т а (бормочет, лаская Киру). Кира, девочка моя… маленькая моя…
Р э б а. Ну, я оставляю вас. Счастливого отдыха.
Р у м а т а. Отдыхать вряд ли придется. Я сегодня же увезу отца Будаха из города. А то вы с вашим геморроем…
Рэба. Ну что вы. Что вы… мы же договорились… Откланиваюсь.
Рэба выходит. За сценой слышится ржание коней, затем удаляющийся цокот копыт.
Будах. Вот это приключение! Ничего не понимаю!
Р у м а т а (протягивает к нему руку). Мой бедный друг!
Б у д а х. Бедный? Ничего я не бедный… Просто у вас в погребе оказался бочонок… Кстати, мой друг, у вас отличные маринованные грибы, а уж окорок копченый — превыше всех похвал… Но ваша девочка, ваша Кира! Подите сюда, дитя мое!
(Отрывает Киру от Руматы и звучно целует ее в лоб.)
Муга. Дозвольте к ручке… (Целует Кире руку.)
Р у м а т а. Да что произошло?
Б у д а х. Вы не поверите, мой благородный друг. Нас связали и всех троих швырнули в погреб. Ну, там были всякие эксцессы… Нас с Мугой лупили, как в барабан. Этот подлец… Цупик, кажется?., полез к Кире, она его укусила, ей тоже вломили.
Да… Потом оставили в покое, ушли. Сидим в темноте. Слушайте, мой друг, у меня ужасная жажда от этого окорока…
Муга. Сию минуту… (Уходит, покачиваясь.)
Будах. Да, сидим в темноте, готовимся к бесславной гибели… И вдруг, представьте, я чувствую, что меня кто-то грызет!
Р у м а т а. Вас, мой друг?
Б у д а х. То есть, не совсем меня, конечно… Но я чувствую…
Короче говоря, эта наша прелесть, эта наша ласточка… Подите сюда, дитя мое! (Снова отрывает Киру от Руматы и звучно целует ее в щеку.) Одним словом, она перегрызла на мне веревки! Ну, тут уж пошло другое дело. Я освободился от пут, развязал ее и Мугу, и мы стали готовиться к драке…
М у га (входит с кувшином). Извольте, отец Будах.
Б у д а х. Благодарю тебя, друг мой. (Залпом выпивает кувшин.) О чем бишь я? Ну, ждем. Тянется время. Вы знаете, как тянется время в темноте, мой друг? И тут наша красавица… Подойдите сюда, дитя мое!
