Пол Андерсон - Игры Сатурна. Наперекор властителям
Ища как бы исправить свою ошибку, он переусердствовал в компенсации, и корабль рванулся в противоположном направлении. Он изо всех сил дернул рычаг «поддержание стабильного состояния», и компьютер взял эту заботу на себя. Не предпринимая никаких действий снова, он воспользовался минутой, чтобы перевести дыхание, привести в порядок нервы и хорошенько подумать. Закусив губу, он попробовал все сначала. На этот раз он чуть было не потерпел аварию. Полыхнув форсунками, корабль стал описывать зигзаги, как пьяный, над звездным ландшафтом.
Ледяная скала неслась ему навстречу все ближе и ближе. Он увидел ее хрупкую красоту и пожалел, что он должен превратить ее в руины. Однако, что значат чудеса природы, если нет рядом мыслящего существа, чтобы понять это? Он миновал самый низкий склон. Он исчез в лавине пара.
Вперед. За кипящим льдом впереди, справа и слева возвышалась волшебная архитектура. Он пересек крепостные укрепления. Теперь он находился всего в пятидесяти метрах над поверхностью, и облака мстительно проплывали рядом, прежде чем исчезнуть в вакууме. Он бросил косой взгляд в иллюминатор и приказал сканеру развернуть на экране удивительный вид, чтобы начать поиски своего места назначения.
Происходило извержение белого вулкана. Выбросы поглотили его. Неожиданно он оказался в слепом полете. По корпусу сыпались удары, когда выбрасываемые вверх камни ударялись в него. Иней покрыл корабль, экран сканера стал пустым, точно такими же белыми стали иллюминаторы. Данцигу следовало бы приказать подъем вверх, но у него не было опыта. У человека в опасности быстрее срабатывает инстинкт бежать, чем прыгать вверх. Он пытался удрать в сторону. Без наружного видения он послал корабль в штопор. Ко времени, когда он понял свою ошибку (он опоздал менее чем на секунду), было слишком поздно. Он не мог справиться с управлением. Компьютер, возможно, и смог бы справиться с ситуацией через некоторое время, но ледник был слишком близко. Корабль рухнул.
— Алло, Марк? — надрывался Скоби. — Марк, ты слышишь меня? Где ты, ради Бога?
В ответ — тишина. Он бросил на Броберг продолжительный взгляд.
— Казалось, что все было в порядке, — сказал он, — до тех пор, пока не послышался крик и какой-то шум, а потом — ничего. Сейчас он уже должен бы долететь до нас. Вместо этого с ним что-то произошло. Надеюсь, что ничего серьезного, и он жив.
— Что же мы можем сделать? — спросила она, хотя могла бы этого не говорить. Им нужно было разговаривать, все равно о чем, потому что рядом с ними лежал Гарциласо, и его бредовое бормотание постепенно сходило на нет.
— Если мы не получим свежие батарейки в течение следующих сорока — пятидесяти часов, нашему путешествию придет конец. Корабль должен быть где-то поблизости. Нам нужно выбраться из этой дыры своими собственными силами, похоже на то. Подожди тут с Луи, пока я поищу возможный маршрут подъема.
Скоби пошел вниз. Броберг присела на корточки около пилота.
—… Один навсегда в темноте… — услышала она.
— Нет, Алварлан, — она обняла его. Всего вероятней, он не мог чувствовать этого, но она-то могла, — Алварлан, внимай мне. Это Риция. Я слышу в своем мозгу, как твой дух взывает о помощи. Позволь мне помочь, позволь мне вывести тебя к свету.
— Поосторожней, — посоветовал Скоби. — Мы и так слишком близки к гипнозу.
— Но я могу, может, мне удастся пробиться к сознанию Луиса и… успокоить его… Алварлан, мы с Кендриком спаслись. Он ищет для нас дорогу домой. Я иду к тебе, Алварлан, вот моя рука, давай возьми ее.
На дне кратера Скоби покачал головой, пощелкал языком и стал осматривать свое оснащение. Бинокль поможет ему определить наиболее обещающие места. Устройства от металлического стержня до портативного геосонара помогут ему получить точное представление о том, какая порода лежит под глубоким слоем этого льда-песка, по которому невозможно выбраться. Предположительно, диапазон таких анализов очень ограничен. У него не было времени перерывать тонны этого вещества, чтобы он мог забраться повыше и сделать еще анализы. Он просто получит какие-нибудь предварительные результаты, сделает квалифицированное предположение, по какой стороне воронки и в каком месте есть возможность прохода, и будет верить, что сделал правильные выводы.
Он выбросил Броберг и Гарциласо из головы, насколько это было возможно, и принялся за работу.
Час спустя он, не обращая внимания на боль, расчищал полоску вдоль узкой скалы. Он думал, что впереди лежит гора твердой, крепко замороженной воды, но хотел удостовериться.
— Джин! Колин! Вы слышите меня?
Скоби выпрямился и неподвижно застыл на месте. Он смутно услышал Броберг:
— Если я больше ничего не могу сделать, Алварлан, позволь мне помолиться за упокой твоей души.
— Марк! — вырвалось у Скоби. — С тобой все в порядке? Что, черт побери, стряслось?
— Ну-у-у, я слегка тут шлепнулся где-то, — сказал Данциг, — корабль цел, хотя боюсь, что он больше никогда не сможет летать. А как дела у вас? Как Луи?
— Быстро слабеет. Ну хорошо, докладывай.
Данциг описал свою неудачу.
— Меня бросало из стороны в сторону в неизвестном направлении и на неизвестное расстояние. Не может быть, чтобы меня очень далеко занесло, поскольку прошло совсем мало времени, прежде чем я упал. Очевидно, я провалился в огромный, гм… снежный сугроб, который смягчил удар, но заблокировал радиопередачу. Теперь он растаял там, где находится кабина. Вокруг я вижу беспорядочную белизну и какие-то образования на горизонте… Я не уверен, какие повреждения у форсунок двигателя и стабилизирующих устройств на дне. Корабль лежит на боку под углом приблизительно сорок пять градусов, под ним, предположительно, находится скала. Задняя часть корабля все еще находится под менее рыхлым веществом — лед из воды и СО2, я думаю — тут достигнуто температурное равновесие. Однако форсунки должны быть покрыты этим льдом. Если я попробую взлететь, я могу погубить весь корабль.
Скоби кивнул.
— Непременно.
Голос Данцига прервался.
— О Господи, Колин! Что я наделал? Я хотел помочь Луи, но я мог убить тебя и Джин.
Скоби сжал губы.
— Снявши голову, по волосам не плачут. Конечно, нам здорово не повезло. Ни я, ни ты не могли знать, что мы и фаем с огнем.
— Так что же произошло? Ничего подобного никогда не бывало при встрече с кометой. Ведь ты говоришь, что ледник — это остатки от кометы, правда?
— Угу. За исключением того, что условия совершенно изменили ее. При ударе возникло тепло, взрыв, турбулентные потоки. Молекулы разрушились. Несомненно, присутствовала и плазма. Образовались смеси, составы, решетки, сплавы, которые никогда не возникали при обычных условиях. Тут мы можем узнать много из области химии.
— Так вот почему со мной такое произошло… Ну, когда я пересек нагромождение какого-то вещества или веществ, которые стали сублимироваться под воздействием моих форсунок с огромной силой. Какой-то пар заморозил корпус, когда только вступил с ним в соприкосновение. Мне нужно разморозить иллюминаторы изнутри, когда с них сползет этот снег.
— Где ты находишься по отношению к нам?
— Я же говорю тебе, не знаю. И я не уверен, что смогу определить. При катастрофе сломалась направляющая антенна. Дай мне выбраться наружу и все хорошенько разглядеть.
— Давай, — сказал Скоби, — А я тем временем займусь своими делами.
Он так и сделал, пока шум помех и причитания Броберг не заставили его на полной скорости бежать назад к скале.
Скоби выключил батарейку Гарциласо.
— Возможно, это каким-то образом поможет нам, — сказал он тихо. — Думай об этом, как о подарке. Спасибо, Луи.
Броберг отпустила пилота и поднялась с колен. Она распрямила конечности, затекшие в борьбе со смертью, и сложила руки на груди. Она ничего не могла сделать с отвалившейся челюстью или с глазами, которые смотрели в небо. Если его вынуть из скафандра, может получиться еще хуже. Не могла она и вытереть слезы с собственного лица. Она могла только попытаться сделать так, чтобы они больше не лились.
— Прощай, Луи, — прошептала она. Повернувшись к Скоби, она спросила: — Не мог бы ты дать мне какое-нибудь другое задание? Пожалуйста.
— Пойдем, — позвал он, — Я объясню, что задумал, как нам выбраться на поверхность.
Они были почти на середине воронки, когда Данциг вышел на связь. Он не позволил смерти своего товарища испортить все его попытки, но не стал много говорить, когда это случилось. Хотя он почти тихо стал говорить по-каддийски.
— Не повезло, — отрапортовал он, как автомат, — Я сделал самый большой круг, какой только мог сделать, не упуская корабля из виду, и обнаружил только роковые замерзшие фигуры. Это не может быть на большом расстоянии от вас, или я вижу над собой совершенно другое небо на этом ничтожном маленьком шарике. Вы должны быть, предположительно, в радиусе двадцати — тридцати километров от меня. Но это довольно большая территория.
