Анатоль Имерманис - Пирамида Мортона
Я чувствовал себя прикованным к сидению. Безумно хотелось спать, и в то же время я знал, что заснуть не смогу. Как бы сквозь сон я прислушивался к новостям, которые хорошо поставленным голосом сообщал радиодиктор, и даже понимал их смысл. Обычный букет: напряжение не то на Ближнем, не то на Дальнем Востоке, забастовки, визит премьер-министра, совещание “Большой шестерки”, Китай кому-то угрожает. Ничего сенсационного, кроме катастрофы в Английском канале.
— Скука! — Чири на контрольном экране с зевком выключил радиоприемник. — Придется спать ложиться, а, мама? Вот, если можно было бы силою мысли перенестись к берегам Англии. Ты слышала, мама, — много человеческих жертв!
— А что там, собственно говоря, произошло? — ворчливо отозвалась госпожа Чири.
— Паром, перевозящий железнодорожный состав со всеми пассажирами из Дувра в Булонь, столкнулся с супертанкером “Атлантик”, водоизмещение двести тысяч тонн. Но нам этого не видать, как своих ушей, разве если покажут через неделю в кинохронике. — Он еще раз зевнул и принялся стягивать с себя упорно сопротивляющийся галстук.
Вдруг сцена погрузилась во тьму. Вспыхнул большой экран. Волны, волны. Бесконечное водное пространство, серое в предрассветной дымке. И резкий голос:
— Веду передачу с вертолета Телемортон, Англия, 637. — Видна кабина вертолета. — Представляю вам команду. Пилот Гарри Стэтсон! — В кадре лицо пилота. — Радиооператор Огюст Крамер. — В кадре радист у своих приборов. — А это я, Фрэд Неверкасл, телеоператор! — Видно лицо мужчины, приникшего глазами к иллюминатору вертолета.
Тишина. И море без конца и края. Но вот уже вдали маячат какие-то темные точки.
— Гарри, ты видишь их? — кричит телеоператор. Пилот поднимает к глазам бинокль: — Вижу!
— Это спасательные суда, вышедшие из Дувра и Фолькстона. Они идут на полной скорости, но мы прибудем к месту катастрофы на шесть минут раньше… А вот, кажется, наши коллеги! Как видимость, Франсуа?
— Хорошая! — раздается из динамика другой, хрипловатый, голос. — Мы уже почти над местом катастрофы… Да, забыл представиться. Франсуа Деклав, оператор вертолета “Телемортон. Франция, 855”. За нами идут спасательные суда из Булони и других нормандских портов. Но мы опередим их на целых семь минут…
На экране — опять море, потом зрительный зал. Люди сидят, вцепившись руками в спинки кресел. На лицах какое-то странное выражение. Напряжение? Удивление?
Нечто большее. Смятение перед чудом. Я сам тоже ничего не понимаю. Радио сообщило: только что произошло столкновение, а его уже показывают. Я вспоминаю разницу во времени, вспоминаю сверхскоростные почтовые самолеты, о которых рассказывал Мефистофель, и успокаиваюсь.
Опять вода без конца. Но вот она сменилась густой, бурой, липкой массой. Так же, как и море до этого, она не имеет ни конца, ни края. Страшное бурое море с сумасшедшей скоростью скользит по экрану, и вот видны истоки. Серая стена. Накрененная наподобие мотоциклетного трека стена с огромной пробоиной, из которой чудовищным фонтаном бьет нефть. И весь танкер сверху — металлическая улица с трубами и надстройками, почти перевернутая, на отвесной плоскости сотня крошечных людишек, иступленно цепляющихся за что попало. Один из них крупным планом. Чьи-то ноги скользят по палубе, ударяются о сомкнувшиеся вокруг вентилятора пальцы, руки отрываются от вентилятора, отчаянный крик, человек со все возрастающей скоростью летит вниз, кувырком падает в воду. Но эта не вода, это густая нефть. Он пытается плыть, но нефть облепила его целиком, нефть забивает рот и ноздри. Он задыхается, последняя предсмертная судорога, голова исчезает под нефтяной толщей, еще раз всплывает, на этот раз не вся.
Видны волосы, глаза и уши, потом над ними смыкается маслянистая, спокойная, устойчивая жижа.
На контрольном экране зрительный зал. Кто-то бессильно сползает с кресла, стукается о мягкий синтетический пол. К нему бегут санитары.
Сцена. Господин Чири, только что зачарованно глядевший на экран, подбегает к телефону,
— Еще один зритель упал в обморок! Вышлите “скорую помощь”!
Его накрывает голос ведущего:
— Телемортон показывает грандиозную катастрофу в Английском канале. Не будьте эгоистами! Разбудите своих соседей!
На экране что-то непонятное. Ага, это часть тонущего парома, на нем еще несколько вагонов, намертво сцепленных с теми, что исчезают в пучине. На пароме впритык пригнанные друг к другу, как сельди в бочке, уцелевшие пассажиры. Кто-то с трудом высвобождает руку, машет. Кому? Телемортоновскому вертолету, висящему над ним. Но он здесь не для того, чтобы кого-нибудь спасать. Он для того, чтобы снимать, для того, чтобы сидящие рядом со мной знаменитости, позабыв про бренди и закуску, впивались глазами в экран, для того, чтобы посетители театра падали в обморок, для того, чтобы по всей стране полупомешанные от передач и бессонницы люди стучали кулаками в двери соседей: “Скорее! Проснитесь! Телемортон опять передает!” Паром все больше погружается в воду. Люди топчут друг друга, карабкаются на крыши вагонов. Кому-то это удается, остальные уже по плечи в нефти. Тонут.
Пытаются плыть, не могут. Задыхаются. Десять предсмертных агоний, двадцать, тридцать. Со всеми подробностями, со всеми душераздирающими криками, с предельной обнаженностью человеческого страдания.
Вот уже подходят спасательные суда. Люди на крыше последнего незатонувшего вагона кричат, плачут от радости. Но их заглушают крики ужаса, на этот раз с танкера. Огромное судно, уже почти коснувшись верхушками мачт поверхности воды, судорожно вздрагивает, словно комок нервов, потом становится на дыбы.
Полсотня фигурок в забавных позах падает в море. Один из них в момент падения — крупным планом. Искаженное страхом лицо, руки с крючками-пальцами, нелепо пытающимися ухватиться за воздух.
Еще полчаса, безотказно заполненных отчаянием и смертью, тридцать минут полнейшего соучастия в трагедии, которая происходила по ту сторону Атлантического океана. Никогда, нигде телезрители не получали за одну ночь столько уникальных переживаний.
Я не помню, как и когда это закончилось. Неожиданно для себя я заметил, что море исчезло. Вместо Английского канала я увидел сцену и толстяка Чири. С галстуком в одной руке и ночной пижамой в другой, он потянулся к выключателю.
— Спокойной ночи, мама!
— Спокойной ночи! — отозвалась госпожа Чири.
— Сейчас мы вам покажем фильм Телемортона “Карета подана”, серия первая, — объявил ведущий. — Кто желает, может прилечь. Но не забудьте, через полтора часа в полицейском участке начнется допрос убийцы нашей звезды Торы Валеско.
Фильм был подобран изумительный. В меру старомодный, в меру смешной фарс, действие которого происходит в XIX веке на фоне живописного старого Бостона. Он успокаивал, убаюкивал, действовал, как подслащенная валерьянка. Но остроумные ситуации, динамичность действия, великолепная игра актеров помогали без особого труда дотянуть до того волнующего момента, когда Васермута выведут из камеры и Америка, наконец, узнает, почему он стрелял в Тору.
Я заснул посреди фильма. Проснулся в своей комнате.
Я лежал под одеялом, кто-то возился за стеной, и я спросонья крикнул:
— Тора! Иди-ка сюда! Я тебе сейчас расскажу свой сон! Такого кошмара ни один фрейдист не придумает!
Но вместо Торы в дверях появился Мефистофель, и тогда я все вспомнил.
— Ужасно, — сказал он. Ужасно, — он покачал головой. — Телемортон одним ударом сокрушил всех конкурентов, но какой ценой! Знай я заранее, ни за что не разрешил бы ей вчера выступать. Но кто мог предположить, что он ее муж?
— Муж? — ничего не понял я, вспоминая мертвую Тору. Я опять видел белую лакированную поверхность операционного стола, и на ней красные водоросли и узкую полоску лба над металлическим ободком анестезионного аппарата. У меня почему-то было ощущение, будто я сидел рядом и держал в руке ее окоченевшие пальцы. Но это был всего лишь эффект присутствия, в котором проявилось жуткое волшебство Телемортона.
— Ну да. Они только совсем недавно развелись. Он ее страшно ревновал. Именно поэтому Тора ушла. И когда он увидел в вечерней газете снимок, на котором вы оба… — он деликатно не докончил фразу.
— А как ему удалось протащить в театр винтовку? Как он вообще попал туда?
— Для меня это тоже загадка. Васермут категорически отказался отвечать на эти вопросы. Будет проведено строжайшее следствие… Начальник Федерального Бюро обещал мне сделать все возможное… А успех превзошел самые оптимистические ожидания! В магазинах — огромная очередь за нашими телевизорами и новыми миниавтомобилями Крайслера “21”. Машина никудышная, но имеет огромное преимущество — телеэкран, по которому можно смотреть исключительно нашу программу. Могу себе представить, как подскочит число дорожных аварий! Табачные фирмы в панике, все переходят на сигареты “Телемортон”, даже я!.. Что с тобой, Трид?
