Габриэлла Зевин - Это у меня в крови
– У меня приказ, – сказал охранник без эмоций.
– Я клянусь на могилах своих покойных матери и отца, я не сделала ничего плохого.
Охранник толкнул меня и я упала на колени. Я чувствовала, как оцарапала их о бетон. Было темно и стояла ужасная вонь. Я решила: если я не встану, то они не заставят меня идти туда.
– Девочка, – сказал охранник, – если ты не встанешь, я вырублю тебя и сам отнесу.
Я сжала свои ладони.
– Я не могу. Я не могу. Я не могу. Я не могу. – Теперь я просила. – Я не могу. – Я схватила ногу охранника. Я потеряла свое достоинство.
– Подмога! – позвал охранник. – Заключенная сопротивляется.
Секундой позже я почувствовала, как в кожу моей шеи вошел шприц. Я не упала в обморок, но мой разум померк, и почувствовала себя так, как будто мои проблемы оказались позади. Охранник перебросил меня через плечо, словно я ничего не весила, и понес меня вниз через три лестничных пролета. Я почти не почувствовала как он положил меня в конуру. Дверь клетки закрылась, когда я, наконец, потеряла сознание.
Когда я проснулась, болела каждая моя клеточка, а школьная форма была зловеще сырой.
За своей крошечной клеткой я увидела пару скрещенных ног в дорогих шерстных штанах, соединявшихся со ступнями в свеженачищенной обуви. Я решила, что у меня галлюцинации – я никогда не видела в подвале и лучика света. Луч фонарика метнулся ко мне.
– Аня Баланчина, – поприветствовал меня Чарльз Делакруа. – Я ждал, когда ты очнешься, около десяти минут. Я очень занятой человек, и ты это знаешь. Мрачное здесь место. Мне нужно будет запомнить прикрыть его.
У меня пересохло горло, похоже, из-за препарата, который они дали мне.
– Который час? – прохрипела я. – Какой сегодня день?
Он толкнул термос сквозь решетку и я жадно попила.
– Два часа утра, – сказал он мне. – Воскресенье.
Я спала почти двадцать часов.
– Вы причина моего пребывания здесь? – спросила я.
– Ты делаешь мне слишком много чести. Как насчет моего сына? Или тебя самой? Или звезд? Или твоего драгоценного Иисуса Христа? Ты же ведь католичка, да?
Я не ответила.
Чарльз Делакруа зевнул.
– Это займет много времени? – спросила я.
– Очень.
– Спасибо за то, что вы нашли время в своем плотном графике, – сказала я саркастически.
– Ладно, Аня, ты и я всегда были искренними друг с другом, поэтому мы здесь, – начал Чарльз Делакруа. Он достал из кармана планшет и включил его. Он повернул его ко мне. На фотографии были Вин и я в кафетерии. Вин тянулся к моей руке через стол. Фотография сделана в пятницу. Как долго он держал мою руку? Меньше двух секунд до того как я отстранилась.
– Это не то, на что похоже, – сказала я. – Вин пожимал мне руку. Мы пытались стать…друзьями, полагаю. Оно длилось меньше мгновения.
– Я действительно верю тебе, но, к сожалению для нас обоих, этой неосторожности было достаточно для кого-то, чтобы заполучить фотографию, – сказал Чарльз Делакруа. – В понедельник появится газетная новость с этой фотографией и с заголовком: «Связи Чарльза Делакруа: кого он знает и что это означает для избирателей». Само собой разумеется, это не идеально для меня. Или для тебя.
Да, я могу это предвидеть.
– То щедрое анонимное пожертвование Троице…
– Я не имею никакого отношения к нему. Аня, я уже знаю об этом. Ты подозревала, кто мог сделать это пожертвование?
Я покачала головой. Моя шея болела в месте, где они укололи меня.
– По правде говоря, мистер Делакруа, меня это не заботило. Я просто хотела вернуться в школу. Я пыталась найти другую школу, но никто не хотел иметь со мной дело из-за обвинения в незаконном ношении оружия.
Чарльз Делакруа сочувственно воскликнул:
– Наша система становится сложной для условно освобожденных, она становится прямой и узкой дорожкой.
– Кто внес пожертвование? – спросила я.
– Пожертвование было сделано – … он помолчал для драматического эффекта… – Друзьями Берты Синклер.
– Берты Синклер? – Имя было знакомым, и если бы моя голова не стучала, я смогла бы вспомнить его.
– Ох, Аня, я разочарован. Разве ты вообще не участвуешь в кампании? Мисс Берта Синклер, кандидат Независимой партии на пост окружного прокурора. Она также может сбить меня с цели вещественными доказательствами.
– Было бы неплохо.
– Мне больно слышать, как ты говоришь это. Ты просто жестока, – сказал Чарльз Делакруа.
– Кто из нас в конуре, неподобающей даже собаке?
– Но вернемся к друзьям Берты Синклер. Кампания Берты Прекрасной начала набирать обороты после этой злосчастной автобусной аварии. Рад видеть, что ты хорошо выглядишь, кстати. И ты случаем не знаешь, где зародился этот импульс?
Я медленно кивнула. Все было как мистер Киплинг и говорил.
– Потому что новости снова и снова связывали ваше имя, мое и Вина. И наши отношения заставляют выглядеть вас коррумпированным. А вы, как полагается, являетесь мистером Некоррумпированным.
– Бинго. Ты умнейшая семнадцатилетка, которую я знаю. Итак, эти друзья Берты Синклер, не будучи глупой партией, придумали план, который снова столкнет тебя и моего несчастного мальчика вместе. Они просто ждали фотографий вас двоих. Поцелуя. Свидания. Но ты с Вином так не поступили, поэтому они взяли то, что могут. Секунду неосмотрительности, когда Вин взял твою руку через обеденный стол.
Мои щеки вспыхнули от воспоминаний. Я была благодарна за слабую освещенность.
– Я, честно говоря, удивлен, что он сопротивлялся так долго. Вин не известен своей сдержанностью. Мальчик весь в мать, добряк, но это бессмысленно. Алекса, его сестра, напоминала меня. Храбрая и разумная. Она была такой же как ты. Возможно, поэтому мальчик находит тебя настолько убедительной.
Я ничего не сказала.
– Таким образом, перейдем к заключению. Каждый раз, когда появляется история о тебе и Вине, СМИ начинает подразумевать, что я коррумпирован, и люди Синклер продолжают говорить гнусные вещи.
– Но теперь все кончено, – возразила я. – Фотография появится завтра. И конец. Вы попадете под небольшой удар и после каждый забудет об этом.
– Нет, Аня. Это только начало. Они будут ждать тебя каждый день после школы. Они будут пытаться получить фотографии тебя в классе. Твоих одноклассников, потому что они молоды и беспечны и они найдут способы показать это. Вину уже не нужно будет держать твою руку, чтобы повлиять на эту историю. Ему достаточно находиться возле тебя. Он, как они могут сообщить, находится в том же здании что и ты. Эта картинка меняет ситуацию, разве ты не видишь?
– Но у Вина есть девушка! Разве вы не можете сказать им это?
– Они скажут, что фотографии не лгут и что Алисон Вилер просто подсадная утка.
– Подсадная утка?
– Фальшивка. Мошенница. Кто-то, кого моя компания наняла, чтобы сделать вид, как будто ты не встречаешься с Вином.
– Но я не встречаюсь с Вином!
– Я верю тебе. Но если бы выборы шли лучше… – Чарльз Делакруа посмотрел на меня усталыми глазами. – Я размышлял о том, что нужно предпринять, и придумал единственную вещь, которая положит конец этой истории.
– Бросив меня здесь? Но я не нарушаю наше соглашение! И вы не можете отстранять кого-то от свиданий с вашим сыном. И у меня есть мистер Киплинг, который пойдет в средства СМИ, и вы будете выглядеть монстром.
Чарльз Делакруа, казалось, не слышал меня.
– Но ты же нарушила несколько законов, начиная с выхода из «Свободы», не так ли?
Он повернул свой планшет ко мне. Сначала показал фотографию того, как я торговала шоколадкой на Юнион-Сквер. Затем как я пила кофе у Толстяка. В конце фотография меня, выходящей из машины Юджи Оно. К фотографии добавили метку времени,00:25 ночи. Пропуск комендантского часа, другими словами. Все это было незначительными нарушениями. К сожалению, я сидела напротив короля, обеспечивающего наказание незначительных нарушений.
– Вы следили за мной!
– Мне была нужна страховка на случай, если ты не станешь соблюдать нашу договоренность. Ты, справедливо или нет, являешься преступницей. И, как ты хорошо знаешь, получила простое трехмесячное задержание по справедливости, если бы не продолжила свои преступления. И если я помещу тебя в Свободу, скажем, на год, это решит две моих проблемы. Никто не скажет, что я оказал тебе покровительство, ну и не будет больше сплетен о тебе и Вине.
– Я не могу оставаться здесь в течение года, – прошептала я.
– Как насчет шести месяцев? Выборы к тому времени полностью закончатся.
– Я не могу. – Я старалась не заплакать перед Чарльзом Делакруа. – Я просто не могу.
– В обмен я могу тебе пообещать, что никто не будет трогать твою младшую сестру, если тебя это беспокоит.
– Вы мне угрожаете?
– Не угрожаю, торгуюсь. Мы здесь торгуемся, Аня. Не забывай, что у меня есть законные основания для твоего возвращения в «Свободу». Хранение шоколада. Потребление кофеина. Нарушение комендантского часа.
