Владимир Моисеев - Наивный наблюдатель
— Кротов послушался и решил записаться на внешний носитель?
— Именно. Вот дурачок!
— Почему? — не понял Зимин.
Марго знала правильный ответ, потому что выпалила мгновенно, словно специально выучила его наизусть.
— Требовать, чтобы мгновение остановилось, может только человек, твердо уверенный в том, что он достиг максимума, отпущенного ему судьбой, и ничего лучшего в жизни ему больше не добиться. Но я знаю, что мой Кротов не из таких. У него есть перспективы для роста.
— Духовного? — пошутил Зимин.
— Ты хороший парень, Зимин, но часто употребляешь слова, значения которых я не понимаю, — сказала Марго, жестко прищурившись. — Следи за базаром.
— Ничего обидного в этом слове нет. Духовность — это…
— Не начинай.
— Даже подумать боюсь, какие еще перспективы могут быть у майора Кротова.
— Ты слышал про Усадьбу?
— Рассказывают много, но только цена этим рассказам пятачок в базарный день. Сказки все это!
— А вот и не сказки. Истинная правда!
— Да ладно!
— Мне-то зачем врать? — сердито сказала Марго. — Какая мне выгода себя обманывать? Богатые, знаменитые, умные и заслуженные люди давно решили жить отдельно от остальных людей. Потому что им нет никакого резона каждый день видеть перед собой гнусные рожи бедных, никому неизвестных и никому не нужных, бесполезных и тупых обитателей современных трущоб. Они называют себя элитой. И мы тоже называем их элитой, признаем, значит, их особый статус. Построили они себе сияющие жилища на холме, а может быть, и в долинах — у нас не спросили — и живут там в свое удовольствие. Они могут себе это позволить, потому что у них есть техника!
— У нас тоже есть техника, — возразил Зимин.
— Сравнил! Ты, Зимин, парень умный, стихотворения выучил наизусть, но этого не достаточно, чтобы попасть в элиту, поэтому тебя не взяли в Усадьбу. Ты представить не можешь, на что способна настоящая элитная техника. Это только жители Усадьбы способны отдавать ей приказы, о которых мы, обитатели Трущоб, даже догадаться не в силах, потому что нет у нас специального воспитания, чтобы вообразить обычную жизнь в Усадьбе. Нет в нас настоящей тонкости. Сирые мы и убогие.
— Мы с Горским другие, мы — ученые.
— Стоящие ученые уже давно в Усадьбе, — злорадно сказала Марго. — А вы, презренные трущобники, даже не можете представить, что это за штука такая — настоящая наука. Не догадываетесь, что вас используют, как дешевую рабочую силу. Неужели ты не мечтал попасть в Усадьбу?
— У меня нет лишнего времени заниматься ерундой. Откуда тебе известно про Усадьбу? Бывала там?
— Нет. Мне Кротов рассказал.
— А он откуда узнал?
— С ним знающий человек информацией поделился, понятно, что он не сам догадался.
— Получается, что Кротов знает, что его используют?
— Нет. Для этого он слишком высокого о себе мнения. Он уверен, что используют вас. Он любит по этому поводу балагурить. Придумывает про ученых обидные анекдоты. Один раз назвал вас шутами гороховыми.
— Кротов считает, что мы грустим, вспоминая о нем?
— Он считает себя могучим и великим. Я же сказала, что он — дурачок. Живет в Трущобах, а представляет себя частью элиты. Идиота можно вылечить, а дурака нет.
— Хорошо ты сказала. Подожди, я сейчас запишу. Мне эта фраза пригодится.
— Ты тоже, Зимин, глупый.
— Ерунда.
— Хочешь стать писателем, а из Трущоб выбираться не собираешься. Но настоящие писатели живут в Усадьбе.
— Это ты сама сейчас придумала.
— Только в Усадьбе у них могут отыскаться настоящие читатели.
В этом был свой резон. Почему-то Зимин не додумался сам до такой простой мысли. Сказалась его неспособность к практическим поступкам. Зимин был абсолютно уверен, что с читателями у него проблем не будет, поскольку писать он собирался только интересные, увлекательные и правдивые книги. Читатели узнают из них много нового и неожиданного. Зимин не сомневался, что все его книги обязательно будут перечитывать, обнаруживая каждый раз новые смыслы, постичь которые можно будет не сразу, а только со временем, когда изменения социальной жизни высветят скрытые до поры идеи, заложенные в тексте. Вот что Зимин знал точно — хороший писатель никогда не пишет о текущих событиях, только о чем-то вечном, что когда-то занимало наших предков, а потом обязательно заинтересует далеких потомков.
— Книги имеют одно полезное свойство, они способны проникать сквозь самые изощренные преграды и заслоны, их распространение нельзя запретить, — сказал Зимин убежденно.
Он много размышлял о значении книжной культуры для судьбы человечества. И был уверен, что книгам ничто не угрожает.
— Люди так устроены, что они обязательно передают друг другу информацию. Тем более, когда речь заходит о художественной литературе.
— Никто в Усадьбе не станет читать книги сочинителя историй из Трущоб. Если они не назначат тебя писателем, о твоем существовании никто и никогда не узнает. Так и будешь мечтать о глупостях, — сурово сказала Марго.
— Придется мне стать не назначенным писателем, — пошутил Зимин.
— На долго ли тебя хватит?
— Конечно, я очень талантливый парень. Если, как ты говоришь, в Усадьбе собралась наша элита, значит, они способны оценить книгу по достоинству. Надо будет стать лучшим, я стану. От меня потребуется сущий пустяк — я приеду к ним в Усадьбу и докажу, что мои книги читать интересно и полезно.
— Но ты не попадешь в Усадьбу!
— Писателя обязательно пропустят.
— В Усадьбу без специального разрешения входа нет. Нарушителей режима разрешено расстреливать без суда и следствия. Так что если ты и перелезешь через колючую проволоку и минуешь минные поля, то будешь уничтожен первым же охранником. Без предупреждения.
— Это только слухи.
— А вот и нет, я думала, что в Трущобах про Усадьбу все знают. Но ты, Зимин, как будто не от мира сего. Во всяком случае, странный. Тебе некогда интересоваться обычной человеческой жизнью. А еще писатель!
— Не могут люди элиты оставаться глухими к хорошим стихам и литературе!
— Могут!
— Не могут!
— У тебя не спросили.
— Все равно у меня получится, — сказал Зимин зло, словно дал себе клятву.
— А знаешь, я тебе верю, — неожиданно сказала Марго и подмигнула. — Мне кажется, ты парень перспективный. Тебе бы еще жадности добавить, вообще бы цены не было. Говорят, жадность приходит с возрастом. Подождем.
11. Мечты майора Кротова
В коридоре было душно, и у Зимина заболела голова, ему не понравилось, что Марго больше говорила о нем, а не о Кротове. Он не любил, когда о нем помнят, прочитал однажды в одной умной книге, что человек достигает желанного успеха, только научившись быть невидимым. В другом, не менее поучительном тексте, написано было прямо противоположное: главное препятствие на пути к славе — скромность. Зимин посчитал, что невидимость и скромность — разные вещи. Лично ему больше нравилось оставаться незамеченным, особенно после того, как он решил стать писателем. Зимин здраво рассудил, что ему будет приятно, если его книги будут читать и получать от чтения удовольствие, но его совсем не радовало, что какие-то чужие люди начнут выяснять, кто он такой и почему присвоил себе право сочинять. Перепалка с Марго только подтвердила, что он правильно не любит, когда о нем говорят слишком настойчиво.
Но больше всего Зимина огорчило, что за десять минут разговора он не выяснил ничего нового о майоре Кротове. А вот Марго о нем — о Зимине — узнала многое. С одной стороны это было небесполезно, всему нужно учиться, например, правильно вести беседу с посторонними, чтобы получать нужную информацию. С другой стороны свою работу он не выполнил.
— Ты меня окончательно запутала, — сказал Зимин с отчаянием.
— О да, я это умею!
— В первый и последний раз. Больше у тебя этот номер не пройдет.
