Паоло Бачигалупи - Разрушитель кораблей
Клипер оказался совсем другим, будто построенный ангелами. Название на носу они не смогли прочесть, но Пима разобрала другое слово, написанное ниже.
— Он из Бостона, — сказала она.
— Откуда знаешь? — спросил Гвоздарь.
— Я с командой когда-то работала на грузовом корабле из Бостона. Там такие надписи повсюду были, я их запомнила, пока мы его на куски разбирали.
— Я такого не помню.
— Это было до того, как ты пришел в команду.
Она помолчала.
— Первая буква «Б», а вот это «С», изогнутая, как змея. Да, то же самое.
— Что же с ним случилось?
— В шторм попал.
— Они должны были знать о нем. У них спутниковые говорилки, на этих кораблях. Большие глаза, за облаками. Они не должны были налететь на скалы.
Теперь уже Пима удивленно поглядела на Гвоздаря.
— А тебе-то откуда знать?
— Помнишь Старика Майлза?
— Разве он не умер?
— Ага, умер. Какая-то зараза в легких. Он работал на камбузе на клипере, ну, пока его не выгнали. Знал про все, что делается на клипере. Рассказывал, что у них корпуса из особого волокна, поэтому они скользят по воде, как по маслу. Компьютеры ими управляют, чтобы они шли ровно. Меряют скорость ветра и течения. Он точно рассказывал, что они получают информацию от спутников о погоде, точно так же, как в «Лоусон энд Карлсон» заранее знали, что будет ураган.
— Может, они решили, что смогут обогнать ураган, — предположила Пима.
Они глядели на разбитый корабль, не веря глазам.
— Столько добычи, — сказал Гвоздарь.
— Ага.
Пима помолчала.
— Помнишь, что я пару дней назад говорила? Что нужна удача и сообразительность?
— Ага.
— Сколько, думаешь, сможем сохранить это в тайне? — спросила она, мотнув головой в сторону берега, где ломали корабли. — От всех их.
— Может, день-два, — предположил Гвоздарь. — Если действительно повезет. Кто-нибудь точно его найдет. Рыбацкая лодка, торговец, если не другие береговые крысы.
Пима сжала губы.
— Надо заявить, что это наша добыча.
— Надежды мало, — ответил Гвоздарь, оглядывая разбитый корабль. — Мы не сможем защитить свое право на такую добычу. Его будут искать патрули. Громилы от корпораций. «Лоусон энд Карлсон» тоже захотят свою долю, как приз…
— Вот уж приз, да, — перебила его Пима. — Глянь на него. Ему больше никогда не плавать.
Гвоздарь упрямо мотнул головой.
— Все равно, не думаю, что мы сможем все взять себе.
— Может, мама с этим поможет, — предположила Пима.
— Она работает с командой по тяжелым грузам. Если она уйдет, чтобы прийти сюда и работать здесь, люди заметят, — ответил Гвоздарь, глянув в сторону берега. — Да, и если мы завтра не выйдем работать с нашей командой, то тоже задумаются, куда мы делись.
Он потер больное плечо.
— Нам нужны свои громилы. Но, если мы даже кого-то наймем, как только они увидят этот корабль, то сразу же захотят его присвоить.
Пима прикусила губу в задумчивости.
— Я даже не знаю, как полагается регистрировать такую добычу.
— Поверь, никто не даст нам ее зарегистрировать.
— А как насчет Лаки Страйка? У него связи с боссами. Может, он сможет. Прикрыть нас от «Лоусон энд Карлсон».
— И забрать у нас все, ага. Как сделал бы любой другой.
— Он сейчас людям еду раздает, — заметила Пима. — Другие так не поступают. Не кормят в кредит каждого, за которого могут поручиться двое друзей, что он все вернет, когда снова начнется работа.
— Мы для него — паршивцы мелкие. Ему не нужна ржавая рухлядь, которую мы собираем. Еда — одно дело…
Гвоздарь с тоской посмотрел на разбившийся корабль. Столько богатства, вот только сберечь они его не смогут.
— Глупо это. Мы все время думаем лишь, как медного кабеля натаскать. Понятия не имеем, что там внутри. Пойдем поглядим, о чем вообще разговор.
— Ага.
Пима тряхнула головой.
— Ты прав. Может, внутри есть что-нибудь ценное и небольшое, что мы сможем спрятать. А потом подумаем насчет остального.
— Ага. Может, нам положена какая-нибудь награда, если мы сообщим о корабле.
— Награда?
— Я как-то слышал о таком в радиопостановке, когда сидел в харчевне Ченя. Получаешь долю, если помогаешь кому-то спастись.
— Тогда почему ты не назвал это просто долей?
Гвоздарь корчил мину.
— Потому, что там они назвали это наградой.
Он сплюнул.
— Давай пойдем посмотрим.
Они полезли по скалам к кораблю. В отлив вокруг корпуса было воды по щиколотку. В лужах было несколько рыб, еще несколько лежало на песке, уже начиная гнить вместе с выброшенными на берег водорослями. Вблизи корабль показался им больше. Конечно, не как ржавые глыбы Эпохи Ускорения, но все равно большой. Пима взобралась по трещине в корпусе и полезла внутрь, быстро и ловко. Сказались годы работы на сломе старых кораблей. Гвоздарь лез медленнее, поскольку мог держаться только одной рукой, здоровой.
Корабль лежал на боку, так что по его коридорам нельзя было нормально ходить, это больше походило на то, как им приходилось лазать по тоннелям. Неожиданно привычное занятие там, где все должно было быть иначе. Гвоздарь оглядывался по сторонам. Блеск металлических деталей, куски одежды, разбросанные повсюду, всевозможный мусор, вонь тухлой рыбы.
— Шикарные шмотки, — сказал он, взяв в руку платье, на ощупь похожее на шелковое. — Только погляди.
Пима пренебрежительно глянула на платье.
— И кто только такое носит?
Через отверстие люка она выбралась на палубу и устроилась на борте. Поглядела, нашла другой люк.
— Камбуз нашла! — спустя минуту крикнула она. Присвистнула. — Иди, погляди на это!
Гвоздарь с трудом пробирался следом. На камбузе царил беспорядок, многое попадало и рассыпалось, но некоторое осталось цело и на месте, например рис и мука в плотно закрытых контейнерах. Пима начала открывать шкафчики, и оттуда дождем посыпались осколки стекла от разбившихся бутылочек, вперемешку с молотыми приправами. Пима сморщила нос и кашлянула.
— Потише, подруга, — чихнув, сказал Гвоздарь.
— Извини, — ответила она, снова кашлянув. Открыла шкафчик. Оттуда вывалилось мясо, уже протухшее от жары. Большие стейки, такие, каких они в жизни не видывали у себя на берегу. Оба прикрыли рты руками, стараясь не дышать глубоко, когда их окутала вонь.
— Думаю, у них холодильник был, электрический, — сказал Гвоздарь. — Они иначе не смогли бы хранить все это мясо.
— Проклятье. У них его хватало, а?
— Ага. Неудивительно, что Старик Майлз так огорчился, когда его выгнали.
— А что он натворил?
— Сказал, что напился, но, думаю, попался на торговле «ред рипперами».
Пима заглянула в шкафчик, ища, не осталось ли там чего-то хорошего. Тут же отдернула нос, когда ее едва не стошнило. Вонь от протухшего мяса была ужасная. Они пошли дальше, обыскивая корабль.
Первое тело они нашли в одной из кают, мужчину, голого по пояс, с выпученными глазами. В его внутренностях уже копошились крабы. Пима отвернулась, едва сдерживая тошноту. Запах внутри каюты был невыносимый. Потом снова заглянула внутрь. В небольшой луже рядом с головой мужчины плескались рыбки. Сложно сказать, утонул он или причиной его смерти была ужасная рана на лбу. В любом случае, он мертв.
— Ну, думаю, ему уже все равно, что мы здесь роемся, — пробормотала Пима.
— Хочешь его обыскать? — спросил Гвоздарь.
— У него карманы есть.
— Я к нему не притронусь, — сказал Гвоздарь, качая головой.
— Не будь дурачком, — сказала Пима. Сделала глубокий вдох и наклонилась к телу. Тучей взлетели мухи, жужжа в нагретом воздухе каюты. Пима пошарила по карманам брюк погибшего. Действовала смело, но Гвоздарь не сказал бы, что она не нервничает. Они слышали разные истории о такой добыче. Тела были добычей, если находились на территории, объявленной чьей-то, но все равно тяжело глядеть в глаза мертвецу, понимая, что еще несколько дней назад этот человек был жив и ходил по палубе корабля до того, как шторм забрал у него жизнь и сделал добычей двоих подростков, бродящих по берегу.
Гвоздарь осмотрел каюту. Большая. На полу разбитая фотография в рамке, на которой погибший был запечатлен в белом мундире с полосами по рукавам. Гвоздарь подобрал ее и разглядел повнимательнее.
— Думаю, это его корабль.
— Да ну?
Гвоздарь оглядел стены. Старомодная подзорная труба, закрепленная на стене кронштейнами. Листы бумаги с надписями, печатями и знаками. Эта фотография человека в белом мундире с галунами на плечах на фоне клипера. На фотографии он улыбался. Сложно сказать, тот же это корабль, что разбился, или другой, но мужчина на фотографии явно был горд собой. Глянув на труп, живот которому уже вспороли клешни крабов, Гвоздарь выдохнул и задумался.
