Александр Кашанский - Антихрист
— Эти люди, твои соплеменники, отрицали единого Бога?
— Да.
— Они прокляты. И все, что ими создано, — тоже. И их участь — гореть в огне.
— Я тоже так думаю, пророк. Но мне бы так хотелось их спасти…
— Счастлив ты, что волею Аллаха покинул свою страну и свое время. То, о чем ты сказал мне, достаточно, чтобы понять, что с твоим народом случилось нечто ужасное и непоправимое. И если Аллах помог тебе убежать оттуда — значит, ты избран Им для спасения.
— Ах, если бы это было так, пророк. Если бы это было так, я бы стал самым счастливым человеком в мире. В мире, о котором я узнал так много, как никто.
— Никакое знание не поможет избежать гнева Всевышнего, юноша.
— И никакая религия не спасет.
— И никакая религия не спасет того, кто проклят Аллахом. Проклятый не может иметь веры.
— Истинно так.
— Знаешь ли ты, что время, отведенное этому миру, ограничено? И конец его, волею Аллаха, неизбежен. И когда это произойдет, нечестивые сгорят в огне. Так сказал мне Аллах.
— Я знаю это, пророк. А знаешь ли ты, когда это будет?
— Аллах рассказал мне, как это будет. В этот день небо будет свернуто, как свиток, горы сдвинутся с мест, солнце разольется по всему пространству и будет разожжен ад…
— Когда это будет, пророк? Он сказал тебе, когда это будет?
— Нет.
— Я как раз тот человек, которому предстоит узнать, когда это будет.
— Я последний пророк этого мира, Аллаху не нужны более пророки. Твоему народу следует прислушаться к голосу Писания, ему, как и многим другим, не дано уже иметь своих пророков. Ты не мог, даже и в будущем, узнать день и час Страшного суда от Аллаха, я не верю тебе.
— Я тебе хотел задать только один вопрос, пророк. Почему ты не назвал людям день и час Страшного суда?
— Я передал людям далеко не все из того, что поведал мне Джабраил.
— А если я скажу тебе, что не будет никакого Страшного суда?
— Я не намерен спорить с тобой. Ты всего лишь человек.
— Да, но у меня есть власть сделать так, чтобы не было Страшного суда, по крайней мере в ближайшем будущем.
— Был только один человек, который утверждал, что его усилиями был отсрочен Страшный суд, — пророк Иса. Так, во всяком случае, говорят его ученики. Но они же называют Ису сыном Бога, поэтому я не верю в это. Не верю я и тебе.
— Все мы дети Бога, пророк, и Иисус — один из нас. Каждый вправе назвать себя сыном Божиим, не погрешив особо против истины. И я вовсе не утверждаю, что я пророк, я — ученый. Я говорю сейчас о другом. У меня, веришь ты мне или нет, сейчас есть выбор: спровоцировать Конец света или не делать этого. Потому что я и есть причина Страшного суда… Сказано ли в Коране о непосредственном поводе, той капле греха, что и переполнит чашу терпения Аллаха?
— Аллах милостив и терпение его безгранично, как и все прочие добродетели. Причина у Конца света одна — воля Аллаха.
— Я причина, я… Что мне делать, пророк?
— Если твои действия и вызовут светопреставление, значит, такова воля Аллаха. И это ничего не меняет. Что бы ты ни делал, на все воля Аллаха.
— Не имеет Аллах надо мной воли. Я существую и действую помимо Его воли.
— Ничто в мире не совершается помимо воли Аллаха. Воистину, величие принадлежит только Аллаху.
— Совершается, пророк. Все, что делается в мире проклятыми, не призванными к спасению, совершается помимо Его воли. Он сам так решил, создав человека.
И проклятые — такие же люди, как и избранные, только свободные, а поэтому живущие жизнью полной. Мне буквально до сегодняшнего утра было совершенно все равно, что будет с этим миром дальше, внешне я волновался, но внутренне, как говорится, душой, — Иван усмехнулся, — был абсолютно спокоен. А вот теперь, когда все действительно готово и осталось только нажать кнопку, я вдруг засомневался. И посоветоваться мне не с кем.
Подождав ответа и не услышав его, Иван продолжил свой монолог:
— Мир так устроен Богом, что если я допишу книгу, а осталось только поставить точку, то возникнут новые правила, по которым будет жить мир. Проще говоря, появится второй Коран и второй Бог. Я буду этим Богом! Если, слушай меня внимательно, если я нажму кнопку, то есть поставлю последнюю точку в своей книге, может произойти следующее: первый вариант — Аллах в тот же миг остановит время, это действительно в Его власти. Это и будет Конец света. Тогда все свершится, как ты говоришь. Избранные попадут в рай, где их ждет блаженство, а прочие, в том числе и я — те, кто не имел души, чьи имена не записаны в Книге жизни, сгорят в огне Судного дня. Если Бог пожалеет людей и не остановит время, власть, которая была у Него, перейдет ко мне, а Он исчезнет, потому что без власти Он — ничто… Исчезнет и Его Книга вместе с именами избранных… Вот что значит смена богов. И никто из людей этого не заметит, все будет идти, как шло при Нем, только правила жизни станут другими, такими, какие захочу установить я. Я дам людям новые понятия о добре и зле, установлю новые критерия спасения души — все то, что будет определять судьбу человека. И жизнь продолжится. А может, я оставлю те же критерии: не убей, не укради… — к ним, по крайней мере, привыкли. Я еще не задумывался над этим вопросом. Так будет, если Бог уступит мне. На это есть только Его воля. Тогда Он будет Спасителем людей живущих и тех, кто будет жить потом, для этого Он принесет себя в жертву. Бог, жертвующий собой ради спасения всех грядущих поколений людей, а не только избранных Им ранее. Какая знакомая тема! Да, да, Он проигрывал уже этот сценарий на Земле, Он показал, как это может быть, но не было еще! Не создал Иисус новой Книги, просто не мог. По воде ходить мог, исцелять больных — мог, мог даже и воскреснуть — все возможно, когда на Земле Лийил, но Книгу создать не мог, потому что не создал общей теории поля и не имел компьютера… Бог, получив его душу, получил и собственный опыт действий по варианту принесения себя в жертву. Но жертвы тогда не было, была лишь мистификация. Опять ты прав, пророк! Бог умирает, чтобы воскреснуть во мне — вот второй вариант. Что же мне делать, пророк?
— Да, — сказал пророк, — ты мог читать Предвечную книгу, теперь я верю тебе. А ты, ты ведь можешь и не ставить точку в своей книге. Откажись от этого во славу Аллаха. Аллах всемогущ…
— Не могу я… Я шел к этому всю свою жизнь, а до меня к этому шли мои отцы и деды, весь мой народ.
— Расскажи людям своего народа о том, что узнал. Расскажи об истинной вере.
— Что бы я ни сказал — не будет услышано людьми, пророк. Слишком ничтожно мое значение в мире без реальной власти. Ведь не может быть двух богов, и нет для Бога никого опаснее меня и памяти обо мне, — зачем ему оставлять на Земле мое знание, ведь тогда появятся сотни таких, как я. Вопрос, который я вынужден решать сейчас — стать ли мне Богом, уничтожив души избранных к спасению, или исчезнуть самому.
Мухаммед встал, подошел к Ивану и обнял его.
— Я вижу теперь, что ты не злой человек. И благоволение Аллаха уже есть на тебе, даже если ты еще не знаешь об этом. Уповай на Аллаха и иди своим путем, юноша. Аллах милостив, Он выведет тебя на путь спасения.
Иван крепко обнял Мухаммеда. «Все-таки я не зря поговорил с ним. Он настоящий мужчина. Он великодушный человек, он воистину пророк. Что-то есть в нем такое, что сильнее сомнений, которые для меня страшнее смерти. Конечно же — это его вера в Аллаха».
— Прощай, Мухаммед. Я покидаю тебя с надеждой. — Иван повернулся и быстро побежал прочь. Убедившись, что Мухаммед растворился в темноте, Иван произнес заветные слова и оказался сидящим напротив Самаэля в своем бункере.
5
Иван посмотрел на компьютер. «Что же делать-то? Неужели я просто боюсь?.. Ладно, сделаем вот что…» Он быстро внес изменения в программу запуска. Теперь на экране компьютера должен был работать таймер, показывающий, сколько времени осталось до момента, когда программа отработает и начнет выдавать решение. Пока это не произойдет, ее можно было прервать, после — нет, она уже станет неуправляемой и перейдет в другой режим существования — режим Книги. Сделав это, Иван решительно нажал на клавишу ввода. На экране замелькали цифры. Времени для прерывания работающей программы было не так уж много. Всего около десяти минут, и это время быстро убывало. «Наступает момент истины, — подумал Иван. — Будь что будет!» И он нажал на Enter. Лийил буквально завертелся волчком.
— Что завертелся? Да, через несколько минут волею Бога связь времен прервется и произойдет то, о чем рассказал мой недавний собеседник, если, конечно, я не остановлю эту программу, — тогда ничего не произойдет. Но у меня нет никаких мотивов ее прерывать. Не так ли? Что ты мне можешь показать такое, и что ты можешь сделать, чтобы я отдал такую команду?! Или, может быть, ты хочешь мне что-нибудь предложить? Тогда предлагай, осталось шесть минут… и потом начнется такое… что даже ты не знаешь.
