Сергей Снегов - В мире фантастики и приключений. Выпуск 8. Кольцо обратного времени. 1977 г.
— В поле его зрения вся студия, но сейчас это неважно. Нас увидит только оператор Центра.
Пальцы ее пробежали по клавишам, и большой матовый экран посветлел, стал прозрачным и глубоким, Тотчас на маленьком экране, вмонтированном в пульт управления, появилось лицо оператора.
— Здесь все готово, Ив, — сказала Элина. — Я могу включиться в передачу через несколько минут.
— Комментарий уже идет, — объявил с экрана Ив. — Сейчас рассказывают о предыдущих опытах. Потом покажут фрагменты из научных фильмов. Через шесть минут начнется твое время, и я смогу дать тебя в эфир в любой момент…
— Имей в виду, что я, может быть, не использую всего времени целиком, или мне придется выключиться на несколько минут… Герой передачи не совсем обычный…
— Не волнуйся. На эти случаи у меня приготовлены фрагменты из хроники прошлого столетия.
— Тогда все в порядке, Ив, — сказала Элина, выключая экраны.
Несколько секунд она сидела молча, потом тряхнула головой, улыбнулась и кивнула Вилу:
— Давай его.
— Ты не беспокойся, в случае чего мы с Ником сразу будем здесь. — Голос Вила прозвучал хрипло, и Элина удивленно взглянула на ассистента:
— Не вздумайте влезть мне в передачу…
— Это на всякий случай, — оправдывался Вил.
Элина расхохоталась:
— Неужели ты думаешь, что он станет драться со мной? Вы смогли его только оживить, — добавила она, сразу став серьезной, — понять его вы решительно не в состоянии. Предоставьте это нам, женщинам…
Выйдя из студии, Вил осторожно потрогал пальцами свой подбородок и пожал плечами.
Через минуту дверь в студию снова открылась. На пороге появился тот, встречи с кем ожидала сейчас вся планета. Его настороженный взгляд быстро обежал помещение: ярко освещенная комната без окон, два кресла, стол с кнопками и клавишами, экран… Всюду у них эти экраны.
— Входи, Джим, — крикнула от стола Элина.
Он нерешительно переступил порог, оглянулся на провожатых, но они остались в коридоре. Дверь бесшумно закрылась.
— Садись. — Элина указала на свободное кресло рядом с собой. — Поговорим.
— О чем? — Он глядел на нее исподлобья, не двигаясь с места.
— О чем ты захочешь. Садись же. Знаешь, ты сегодня просто элегантен.
По его лицу промелькнуло подобие улыбки. Он оглядел свою пижаму, засунул руки поглубже в карманы куртки, подошел к креслу, сел. Взглянул на Элину и тотчас опустил глаза.
Она, улыбаясь, смотрела на него. Чисто выбрит, лицо свежее, моложавое, на голове уже поднялась густая поросль рыжеватых с проседью волос. Вот только уши слишком оттопырены, и нос… не то расплющен, не то такой от природы. Конечно, не красавец, но что-то в нем есть истинно мужское. Сейчас это встречается все реже… И подумать только, сто лет пролежал в ледяном саркофаге. Она невольно вздрогнула. Он быстро взглянул на нее и отвел глаза.
— Джим, расскажи что-нибудь о себе…
Он нахмурился.
— Что сам захочешь. — Ее голос звучал вкрадчиво, почти нежно. — Может быть, о своем детстве?
— Зачем?
— Мне интересно… Знаешь, мне почему-то кажется, тебе до сих пор не особенно везло в жизни…
— Как сказать. А в общем, пожалуй, ты права.
— Так расскажешь?
— Ладно…
Она положила руку на клавиши пульта:
— Ты не будешь возражать, если я включу это?
— Зачем?
— Пусть они тоже слышат — кому это интересно.
— А сейчас они не слышат?
— Сейчас нет.
— И не видят нас?
— Конечно нет.
— Ладно, включай… А выключишь, когда я скажу?
— Тотчас же, Джим.
Некоторое время он молча всматривался в посветлевший экран. Потом повернул к ней встревоженное лицо:
— Разве я их не увижу?
— Нет. Это только приемный видеоэкран. Передающего здесь нет. Их ты увидишь позже.
— А когда?
— Когда сам пожелаешь.
— Когда сам? — Он усмехнулся. — А если не пожелаю?
— Тогда ты будешь встречаться только с профессором, его помощниками и… со мной.
— Шутишь?
— Нисколько, Джим.
— Не зови меня Джимом.
— Но почему, Джим?
— Это… это имя мне не нравится…
— Как же называть тебя?
— Том.
— Сколько же у тебя имен?
— Много… Но Томом меня называла мать.
— Хорошо. Я тоже буду звать тебя Томом. Расскажи о своей матери, Том.
Губы его зашевелились беззвучно. Потом он опустил голову и тихо сказал:
— Нет, я не могу рассказывать о ней сейчас…
— Почему? Тебе так тяжелы эти воспоминания?
— Нет… Просто я никогда, никому не рассказывал о ней. Это ни к чему…
— Хорошо, Том. Тогда расскажи о себе, как обещал. Ты родился…
— Я родился на дальнем Западе. Помню пустые, сожженные солнцем равнины и маленькие пыльные поселки около рудников. Мой отец работал в шахте. Мать рассказывала, что он там и погиб. Отца я не помню… А мать… Нас было у матери шестеро. Братья и сестры вырастали и уходили. Но они уже никогда не возвращались в наш поселок. Потом я встречал некоторых из них. Они нашли, что искали…
— А ты, Том?
— Я ушел из дома последним, когда умерла мать. Стал работать в городе. Потом меня взяли в армию и послали воевать за океан.
— И ты был на настоящей войне, Том?
— Да. Меня научили убивать, и я убивал. Я научился очень хорошо убивать. Меня сделали за это сержантом. Потом меня ранило, и я должен был возвратиться домой. Но дома у меня не было. И я ничего не умел делать. Только убивать…
Он замолчал.
— Что же потом, Том?
— Это все.
— Нет, после того как кончилась война?
Он удивился:
— Разве она кончилась? Война не может кончиться. Люди не могут жить без войны…
Элина мысленно ликовала: вот когда он начал раскрываться, вот какие они были в действительности. В то же время она испытывала острую жалость: "Бедный Том… Представляю, что сейчас творится у стереоэкранов".
— Ты глубоко заблуждаешься, Том. — Она положила руку на его плечо и почувствовала, как он вздрогнул. — Все войны давно кончились. Человечество уже много десятилетий не знает, что такое война.
Он резко дернулся, и рука соскользнула с его плеча.
— Зачем? Зачем ты говоришь это? Я думал, тебе можно верить… А ты…
— Но это правда. Том… Ты… Просто прошло очень много времени с тех пор, как ты воевал.
— Молчи!
— Хорошо, оставим это. Чем все-таки ты занимался после того, как ушел из армии?
— Хочешь знать?
— Очень.
— Тогда выключи это. — Он указал на экран.
Она молча щелкнула клавишами, экран потускнел, снова стал плоским и погас.
— Ну, Том?
Он приблизил лицо к самым ее глазам:
— Я продолжал убивать, девочка.
— Как это, Том? — Она отодвинулась, но он схватил ее за руки.
— А вот так… И стал богатым. Очень… У меня появилось все: виллы, яхты, машины, девушки… Такие, как ты… Хотя нет, ты гораздо красивее.
Она попыталась оттолкнуть его, освободиться, но он сжимал ее руки все сильнее.
— Что ты делаешь. Том! Отпусти меня! Ну! Том… Том, не смей… Том…
Через несколько минут все было кончено. Полураздетая Элина ошеломленно рыдала, сидя на полу в углу студии. А он стоял возле и пытался успокоить ее:
— Ну чего ты. Перестань реветь, дура. Ну не удержался… Уж очень ты мне по душе пришлась. Так ведь я же по-хорошему… Ну хочешь, женюсь…
Он хотел помочь ей встать, но в этот момент дверь распахнулась и в студию ворвались Вил и Ник. При виде их Элина оттолкнула Тома, вскочила и пронзительно закричала:
— Уходите сейчас же, уходите все отсюда! Все до одного! И ты тоже!
— А ну, — угрожающе процедил Вил, приближаясь со сжатыми кулаками к Тому и указывая ему глазами на дверь.
— Вон, все вон! — продолжала кричать Элина. Вспыхнул экран на пульте управления, и Ив сердито заговорил что-то, однако на него никто не обратил внимания.
Том попытался подойти к Элине и что-то сказать, но Вил и Ник преградили ему дорогу. Тогда, махнув рукой, Том пробормотал:
— А, семь бед — один ответ…
И выбежал из студии. Вил и Ник устремились следом за ним.
В просторном кабинете президента Всемирной Академии сидели трое: сам президент — седой розовощекий старик в черной бархатной шапочке и парадной белой мантии и профессора Норберт и Усам. Все трое молчали. Президент постукивал пальцами по полированной поверхности большого письменного стола и выжидательно поглядывал то на одного собеседника, то на другого.
— Ну, и что же будем теперь делать? — спросил он наконец, откидываясь в кресле.
— Если считать, что ситуация не выходит за рамки эксперимента, — нерешительно произнес профессор Норберт, — то решать вправе Академия.
— Ничего себе экспериментик, — заметил профессор Усам.
— Это он что же, на глазах всей планеты? — поинтересовался президент, тщетно пытаясь скрыть улыбку.
