Уильям Пирс - Дневник Тернера
Весь вчерашний день и большую часть сегодняшнего мы смотрели по телевизору, как спасательные команды выносят из здания мертвых и раненых. Тяжело сознавать свою ответственность, ведь в основном жертвы были всего лишь заложниками, не больше причастными к извращенной философии и расистской политике Системы, чем мы сами.
Но никто еще не придумал способа разрушить Систему так, чтобы не пострадали тысячи невинных людей – нет такого способа. Рак слишком глубоко поразил нашу плоть. И если мы не уничтожим Систему, прежде чем она уничтожит нас, если не обезвредим живое тело, вся наша раса до единого человека сгинет.
Мы уже проходили через это и твердо убеждены, что наши действия оправданны, тем не менее тяжело видеть, как люди страдают по нашей вине. Из-за того, что американцы много лет не желали принимать неприятные решения, теперь мы вынуждены принимать решения, но уже не просто неприятные, а жестокие.
Разве не в этом ключ к проблеме? Либерально-равноправно-демократическая чума привела к явному разложению в нашем народе, что с очевидностью и в первую очередь проявляет себя в нашей мягкотелости, в нашем нежелании признавать реальную жизнь.
Либерализм, в сущности, женский, подчиненный взгляд на мир, наверно, лучше сказать не женский, а инфантильный. Это мировоззрение людей, которым не хватает этической принципиальности и духовной силы, чтобы сразиться с жизнью, которые не желают признать, что настоящий мир – не большая розово-голубая детская, где львы мирно возлежат рядом с овцами и все счастливы.
Да и душевно здоровые представители нашей расы не хотят, чтобы мир был таким, даже если это возможно. Для нас это чуждый, по сути, восточный взгляд на жизнь, который отличает рабов от свободных людей Западного мира.
Но он проник в наше общество. Даже те, кто якобы не принял либеральные доктрины, на самом деле развращены ими. Десятилетие за десятилетием расовая проблема в Америке становилась все более острой. Однако большинство тех, кто жаждал ее разрешения, кто хотел сохранить Белую Америку, не находило в себе сил на единственно возможное решение.
Либералам и Е только и надо было делать, что кричать о «не гуманности», или «несправедливости», или «геноциде», а почти все, кто так или иначе говорил о решении, вдруг встали на задние лапки и притихли, как испуганные кролики. Так как нет такого решения расовой проблемы, которое было бы «приемлемо для всех» или, скажем, которое могло бы быть принято всеми без лишнего шума, без особого недовольства, то с ним продолжали тянуть, надеясь на авось. То же самое происходило и с Е проблемой, и с проблемой иммигрантов, и с проблемой перенаселения, и с проблемой евгеники, и с тысячами сходных проблем.
Да, неспособность смотреть прямо в лицо реальности и принимать трудные решения есть главный симптом либеральной болезни. Вечное желание избежать малых неприятностей сегодня, которое приводит к тому, что в будущем неотвратимыми становятся большие неприятности, а также вечное отодвигание ответственных решений на потом – вот так ведут себя либералы.
И все-таки каждый раз, когда телевизионная камера показывает не разрушения, а жалкий, изуродованный труп какой-нибудь несчастной девчонки – даже труп агента ФБР, – у меня сжимается все внутри и я не могу дышать. Ужасная, ужасная задача стоит перед нами.
И совершенно очевидно, что подконтрольные средства массовой информации стараются убедить всех, будто совершенное нами ужасно. Они нарочно останавливают внимание на причиненных нами страданиях, перемежая залитые кровью трупы душераздирающими интервью, взятыми у родственников пострадавших.
Репортеры задают одни и те же вопросы типа:
«Как вы думаете, что за бесчеловечные звери совершили подобное с вашей дочерью?» Вне всяких сомнений, они решили представить взрыв здания ФБР как самое жестокое преступление века.
Но это и вправду беспрецедентная акция. Ни в какое сравнение с ней не идут прочие взрывы, пожары, резня, совершенные Левыми в этой стране.
Правда, отношение прессы теперь совсем другое! Я еще помню серию террористических актов, предпринятых марксистами двадцать лет назад, во время Вьетнамской войны. Тогда были взорваны некоторые правительственные здания, и погибло несколько прохожих, однако пресса писала об идеалистических актах «протеста».
А банда революционно настроенных и вооруженных Не, которые называли себя «Черными пантерами»! После каждой перестрелки с полицией газетчики и телевизионщики публиковали и показывали душераздирающие интервью с родственниками убитых членов Черной банды – не с вдовами полицейских. А когда Не, член Коммунистической партии, помогла спланировать беспорядки в зале суда и даже достала оружие, из которого был убит судья, пресса встала за нее горой и даже попыталась сделать из нее народную героиню.
Что ж, Генри ведь вчера предупредил «Washington Post» о нашем намерении свести счеты. Когда-нибудь в этой стране будет настоящая Американская пресса, но сначала придется перерезать глотки многим редакторам.
16 ОКТЯБРЯ.
Опять я со старыми товарищами из Ячейки 2. Эти слова написаны с фонариком в сарае на сеновале, который отдан в полное распоряжение нам с Кэтрин. Здесь немного прохладно и нет никаких удобств, зато мы совершенно одни. В первый раз у нас есть возможность провести вдвоем целую ночь.
Естественно, приехали мы сюда не ради своих радостей, а чтобы забрать боеприпасы. Товарищам из Ячейки 8, которых на прошлой неделе послали сюда за взрывчаткой для нашей акции против ФБР, все-таки немного повезло: им не удалось достать много взрывчатки, к тому же они опоздали с нею и едва избежали смерти – и тем не менее они добыли для Организации артиллерийские снаряды.
Всех деталей я не знаю, но им удалось въехать на 2,5-тонном грузовике на Абердинский испытательный полигон, примерно в двадцати пяти милях отсюда загрузить машину снарядами и покинуть полигон – с помощью одного из наших товарищей, работающего там. К несчастью, их застали за загрузкой, и им пришлось с оружием в руках пробиваться с полигона. Один из товарищей был тяжело ранен.
Тем не менее, им удалось оторваться от погони и добраться до фермы недалеко от Балтиморы, где обитала Ячейка 2 и где они с тех пор таились. Раненый товарищ едва не умер от шока и большой потери крови, однако жизненно важные органы оказались не задетыми, и похоже, он выкарабкается, хотя пока еще очень слаб и не вынесет переезда.
Два других товарища ремонтировали грузовик, стаявший прямо под нами. Они перекрасили его и кое-что поменяли, чтобы он был неузнаваемым, когда они поедут на нем в Вашингтон.
Но боеприпасы они с собой не повезут. Большая часть будет складирована на ферме и выдаваться по мере надобности ячейкам в нашем регионе. Вашингтонский Полевой Штаб дал разрешение нашей ячейке взять свою долю в первую очередь.
Чего здесь только нет. Наверно, самое ценное – тридцать ящиков с осколочными гранатами, то есть 750 ручных гранат! Мы возьмем два ящика.
Еще есть 100 мин разных типов и размеров – из них легко получаются мины-ловушки или мины-сюрпризы. Их мы тоже возьмем две-три штуки,
В изобилии взрыватели и усилители детонатора. Много ящиков с взрывателями для бомб, мин, гранат и проч. Восемь катушек запального шнура. Ящик термических гранат и, еще много всякого.
Есть даже пятисотфунтовая бомба. Когда ее поднимали на грузовик, не обошлось без шума, который и был услышан охранником. Мы возьмем ее с собой. У нее внутри 250 фунтов смеси тротила и алюминиевого порошка, которую мы сможем достать и использовать для бомб поменьше.
И Кэтрин, и я были счастливы совершить это путешествие вдвоем, однако не все было так гладко. Джордж попросил поехать Генри и меня, но Кэтрин восстала против этого. Она посетовала на то, что ей не дают участвовать в настоящих делах ячейки, и она практически ни разу за месяц не вышла за пределы двух наших последних убежищ. Она не собирается, заявила Катрин, оставаться в роли кухарки и домоправительницы.
Все мы были немного не в себе после взрыва, а Кэтрин проявила недюжинную настойчивость – почти как участница феминистского движения.
(Справка для читателя: «Феминистское движение» было формой массового психоза, проявившегося в последние три десятилетия Старой Эры. Пораженные им женщины отрицали свою женскую сущность и настаивали на том, что они «люди», а не «женщины». Это заблуждение было на руку Системе, одобрявшей и поддерживавшей его, как средство разобщения нашей расы.)
Джордж жарко запротестовал, мол, ни о какой дискриминации не может идти и речи, наоборот, для ячейки в высшей степени ценно умение Кэтрин наложить грим и изменить любую внешность, а обязанности он распределяет, руководствуясь исключительно предполагаемой эффективностью.
Я попытался их успокоить, высказав предположение, что, возможно, в случае перевозки украденного оружия неплохо, если в машине будут мужчина и женщина, а не двое мужчин. В Вашингтоне полицейские в последние несколько дней участили проверки автомобилей.
