Песах Амнуэль - Тривселенная
Никаким, — ответил он себе.
В ногу впился еще один острый камешек, и он не стал его растирать, только унял кольнувшую боль. Он вышел на узкую дорогу, петлявшую между низкими домами, и здесь встретил первого человека. Это был мальчик лет десяти, игравший с довольно грубо сделанной моделью звездного крейсера из популярного сериала. Мальчик запускал крейсер вниз по улице, а умная машина взлетала ввысь и возвращась в подставленную ладонь.
— Мир тебе, — сказал Миньян, не останавливаясь.
Мальчик посмотрел ему в глаза и замер, рука его опустилась, модель, вернувшись, не нашла посадочной площадки и врезалась в стену.
Миньян прошел улицу и вышел на перекресток, узнав его, хотя никогда здесь не был. Налево за высоким забором, сложенным из старых обтесанных камней, потемневших от времени и недостатка человеческой заботы, располагался Гефсиманский сад. У входа, перед закрытыми металлическими воротами, выкрашенными в бордовый цвет, стоял, сложив руки на груди, мужчина лет сорока в форменной одежде и с лучевиком в кобуре.
— Мир тебе, — сказал Миньян, проходя мимо.
Не оборачиваясь, он знал, что охранник, и мальчик, и еще несколько человек, увидевших его из окон своих домов, идут за ним, ощущая в себе странную энергию, источник которой был им не известен.
Он спустился к дороге, откуда начинался подъем к крепостной стене Старого города. Поднявшись по широкой, оборудованной стоянками для авиеток, магистрали, он вошел в Мусорные ворота и, ощутив неожиданный восторг, сделал то, чего делать не собирался, не столько опасаясь неадекватной реакции следовавших за ним людей, сколько не считая пока необходимой демонстрацию собственных возможностей.
Энергия памяти, позволявшая ему быть гражданином Тривселенной, создала в пространстве-времени такое напряжение, что и Храмовая гора, и Миньян в его материальном воплощении, и мысль его, соединенная с духовным фоном двух других Вселенных — все это и еще многое другое, о чем он мог только догадываться, соединилось в мире, а людям, которые шли за Миньяном, не понимая происходившего чуда, показалось, что разверзлись небеса и распалось время, и день слился с ночью, а прошлое с будущим. Каждый из них вспомнил свою жизнь — долгую или короткую — и все, что им предстояло, каждый из них вспомнил тоже.
Прошло мгновение, а может быть, миновала вечность, но стало так.
Миньян протянул руки к Стене плача, камни которой были новыми, только что высеченными из белого иерусалимского известняка, и он знал, что за Стеной расположился Храм, а десятки метров нанесенной временем и людскими усилиями породы исчезли, обратившись в мысль, в память.
Он подошел к Стене, положил обе ладони на шершавую поверхность, прислонился лбом к теплому камню и понял, что путь наконец завершен. Больше ему ничего не нужно было делать и нечего ждать. Три Вселенные соединились здесь и сейчас, где и когда они должны были соединиться согласно заложенной в генетической памяти мироздания программе.
— Минозис, — произнес Миньян голосом высоким, как голос Даэны, и низким, как голос Антарма, — здравствуй, Минозис.
— Ты сделал это, — пораженно ответил голос Ученого. — Теперь мы вместе.
— Вдохновенная-Любовь-Управляющая-Вселенной, — подумал Миньян, — здравствуй в этом мире!
Мысль о том, что нет больше трех разделенных Вселенных, а есть единый мир, которому предстоит существовать вечно, была ему ответом.
— Аленушка, — прошептал Миньян голосом Аркадия Винокура, — я люблю тебя. Что было бы без тебя со мной?
— Аркаша, — прошептал Миньян голосом Алены, — я люблю тебя. Что стало бы без тебя со мной?
— Барух ата адонай… Благословен будь, Господь наш…
Мир изменился за эти минуты, и он знал это. Он знал, что теперь ученым заново придется формулировать законы физики, поскольку без духовной составляющей они не будут правильно описывать происходящие в природе явления. Он знал, что богословам заново придется формулировать религиозные догматы, потому что общение с идеями и сущностями Третьей Вселенной станет повседневным и простым, как мысль о хорошей или плохой погоде. Он знал, что воскреснут мертвые, потому что Второй мир теперь не будет отделен от Первого дорогой в один конец. Он знал, что предстоит трудное время, время узнавания.
Миньян повернулся лицом к людям.
— Мир вам, — сказал он.
