Гоар Маркосян-Каспер - Земное счастье
— Не мучай меня, малышка. Мне и так трудно.
— Трудно?
— Очень трудно. Невозможно трудно.
Сказал-таки, подумал Дан. Он увидел, как Наи сразу вскочила и удивился. Неужели она этого и добивалась? Она как будто даже пришла в себя, во всяком случае, словно заметила Дана с Никой и возникшую в дверях Дину Расти и спросила:
— Извините меня. Можно нам на пару минут пройти туда? — она показала на заднюю комнату.
— Конечно, — сказала Ника. — Пожалуйста.
Наи потянула Марана за руку.
— Иди. Да иди же.
Когда она прикрыла за собой дверь, Дан поежился.
— Надеюсь, она не собирается… — начал он и осекся.
— Не бойся, — сказала Дина. — Она все поняла. Маран — странный человек! Как можно не доверять самому себе? Он же ее выбрал. Разве нет? И выбрал правильно, теперь я вижу. Точно себе под стать. И сам же нервничает, боится чего-то… Валяет дурака. При его-то уме! Удивительно.
Через несколько минут дверь открылась. Наи сказала:
— Спасибо, — прошла через комнату чуть неуверенным шагом и исчезла. Маран молча сел на диван и задумался. Потом повернулся к Дине Расти.
— Спасибо, Дина, — сказал он и вдруг улыбнулся широкой, счастливой улыбкой.
Дина внезапно подошла к нему, наклонилась и поцеловала в лоб.
— У тебя такое лицо, какое бывало в семнадцать лет, — сказала она почти нежно. — Что с тобой случилось? Где твоя маска?
— Я отдыхаю от нее, — сказал Маран. И добавил после некоторого колебания: — У меня такое ощущение, Дина, что ты меня простила.
— Я тебя давно простила, — отозвалась та. — Да и за что мне тебя прощать? Я сама во всем виновата. Я не сомневаюсь, что ты сделал все, что в твоих силах. Но, возможно, ты сделал бы и то, что выше их, если бы знал Лея. Ты ведь был с ним едва знаком. А это уже целиком моя вина. Я не должна была верить…
— Люди меняются, — сказал Маран.
— Не такие, как ты. — Она некоторое время смотрела на него, потом вздохнула. — Какой ты стал потом суровый. А в юности был совсем открытый. Как сейчас…
— А ты небось была в него слегка влюблена? — спросила Ника шутливо. — Да?
— Конечно, была, — улыбнулась Дина. — И не только в него. В них обоих. Наше знакомство ведь состоялось при романтических обстоятельствах. Когда был жив мой отец, я училась в специальной платной школе, он же хорошо зарабатывал, строил особняки, а через пару лет после его смерти мы с мамой совсем обеднели, перебрались в другую часть города, и я стала ходить в обычную, бесплатную. Но у меня еще оставалось много всяких красивых вещичек. Я не проучилась в новой школе и декады, когда однажды после уроков ко мне пристали два взрослых парня, хотели отнять сумку, у меня была дорогая сумка из тонкой кожи, я закричала, и два незнакомых мальчика тут же кинулись мне на помощь, полезли в драку, хотя те двое были на голову выше и… словом взрослые, а они подростки. Четырнадцать лет…
— Конечно, это были Поэт с Мараном, — сказала Ника.
— Само собой. Я побежала в школу звать на помощь, но пока вернулась, тех взрослых ребят и след простыл. Моя сумка была в руках у Марана, а Поэт промокал нос, из которого текла кровь. Я подбежала, вынула свой платок и стала останавливать кровотечение. После этого мы подружились. И я все никак не могла решить, в кого же из них я влюблена. Стоило Поэту запеть — а он уже тогда сочинял песни — и мне казалось, что мой герой он. А потом мы начинали разговаривать, и я переключалась на Марана. Он был такой умный, столько всего знал… В общем, мне так и не удалось ни на ком остановиться. А потом уже стало поздно. Поэт познакомился с дочерью Мастера и влюбился в нее, а Маран увлекся сразу всеми женщинами на свете, и я… впрочем, я уже поняла, что он мне не подходит. Он всегда предпочитал красивых женщин, и потом он для меня слишком бурный…
— Я бурный? — удивился Маран.
— Молчи уж, — сказала Дина. — Честно говоря, мне было немного обидно за всех бакнианских женщин или даже за торенских. Но теперь я понимаю, что ты выбрал правильно. Да и где в Бакнии ты нашел бы женщину, которая заявила бы, что убьет соперницу? — Она повернулась к Нике. — Ты посмотри, какой у него довольный вид. Не понимаю, что тут хорошего?
— Прелесть новизны, — сказала Ника. — Я посмотрю на него, когда она будет донимать его ревностью изо дня в день.
Дина покачала головой.
— Не будет. Не тот случай. Она просто сегодня немного не в себе. Ну ладно. Держи. — Она положила перед Мараном на стол ключ. — Пойдешь ночью в мою каюту, а я останусь в вашей, с Наи. И вообще мы решили провести сегодняшний вечер в женском кругу. Просим не мешать.
Когда женщины вышли, Дан повернулся к Марану.
— Ну? — спросил он с любопытством. — Что она тебе сказала?
Маран улыбнулся.
— Ничего особенного. Объяснила, что ты умный, а я дурак.
— Да ладно тебе! Впрочем, не хочешь, не говори. У тебя и так все на лице написано. Сейчас я прочту. Вслух. Она тебе сказала, что такого, как ты, больше нет на Земле… то есть, извини, в доступной части Вселенной, и что она счастливейшая из женщин, и что надо быть полным идиотом, чтобы вообразить… Почему ты смеешься? Я что-то пропустил?
— Читай, читай, — сказал Маран весело. — Пока я не закрыл книгу.
— Для начала, — сказал Железный Тигран, — я хотел бы послушать тебя, Маран. Итак, что вас может ожидать на… будем для краткости называть планету Эдурой, хотя этот факт пока не доказан. Полагаю у тебя было время подумать, если не на Торене, где ты нашел себе более… гм… захватывающее занятие, то хотя бы в пути.
— Разумеется, — согласился Маран.
Дан покосился на него. Вид у Марана был донельзя корректный. Подтянутый, сдержанный, даже холодный, он, казалось, провел две недели обратного пути у дисплея, поглощая информацию, или в постоянных размышлениях. Да бог с ним, с путем… Еще вчера… Дан смотрел на его непроницаемое лицо и видел его таким, как вчера вечером. После долгого дня, проведенного в Ассамблее, часам к восьми они наконец освободились и отправились на виллу в горах, где было решено на предотлетный период поселиться вместе. Дабы не резать Дину пополам, как сказала Ника. Устройство взяли на себя женщины, и когда, оставив флайер на посадочной площадке, друзья направились через поросший ровной, высокой, все еще зеленой и сочной, несмотря на близость осени, травой луг к дому, в том уже были открыты окна, и он имел вполне жилой вид.
— Какая трава, — сказал Маран, — так и тянет лечь и лежать.
— Лежи. Только после обеда, пожалуйста. Надеюсь, нас накормят, как следует. Здоровая конкуренция должна, по идее, принести вкусные плоды.
Тут их заметили, из окна помахали рукой, а через минуту на крыльце появилась женская фигурка. Она спрыгнула со ступенек и побежала навстречу. Маран чуть ускорил шаги, ибо это была, конечно, Наи, и слегка отставший Дан гадал, кинется ли она на сей раз Марану на шею или остановится, как тогда, на астролете. Кинется, решил он, и опять не угадал. Наи налетела на Марана, как спринтерка на финишную ленту и с разбега толкнула его, что было силы, обеими руками в грудь. Маран нарочито пошатнулся и, словно потеряв равновесие, упал в траву, не преминув обхватить Наи рукой и потянуть за собой. Когда Дан через минуту поравнялся с ними, он не смог удержаться, чтобы не посмотреть на них, и увидел лицо Марана. Тот лежал, закрыв глаза и раскинув руки, не мешая ей себя целовать, и на губах его блуждала, то появляясь, то пропадая, счастливая, если не блаженная улыбка.
Дан отогнал видение и посмотрел на Марана реального. Тот откинулся в кресле, устремил сосредоточенный взгляд в пространство и заговорил.
— Начнем с исходных данных, — сказал он академическим тоном. — Что нам известно точно? Первое: Земля и Торена заселены одной расой. Возможно, и Перицена, но тут о точном знании говорить, как я понимаю, рано. Если за время нашего отсутствия не появилось новых сведений.
— Не появилось, — сказал Железный Тигран.
— Тогда оставим это в области предположений. Второе: палевиане посещали, как Перицену и Торену, так и Землю. Насчет первых двух нам известно из собственных поисков, о последней они сообщили нам сами. Третье: палевиане знают о том, что мы принадлежим к одной расе. Строго говоря, к точным знаниям это отнести нельзя, но судя по концу нашего разговора с ними, такой вывод допустим. Наконец, четвертое: палевиане считают основной чертой нашей расы агрессивность. Агрессивность, тягу к убийству, кровожадность, словом, ничего хорошего. А теперь вернемся к их подарку. Очень жаль, что с нами не было Поэта, он смог бы оценить ситуацию эмпатически и сказать нам, нет ли в этом какого-то подвоха.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Патрик.
— Я имею в виду подарок-урок, — пояснил Маран. — Оценивая нас так, как они оценивают, они вполне могли подсунуть нам координаты планеты, на которой произошла глобальная катастрофа, связанная с агрессивностью и прочими милыми качествами, пусть и не нашей расы.
