Александр Ермак - Жизнь по контракту
– И вы так спокойно об этом рассказываете?
Юрико пожал плечами:
– Как я уже говорил, эти люди – если их можно называть людьми – сами выбрали, где им жить, как им жить…
– И возвратиться обратно в Гражданское общество никому нельзя?
– Нельзя. Положение о Контракте никаких исключений не допускает. Зачем привносить в Гражданское Общество дух Территории ВЮГО. Люди оттуда будут всегда нести в себе угрозу добропорядочному социуму…
Герман вздохнул:
– Значит, и меня ждет беспросветная жизнь в бандитском мире…
– Увы. – развел руками Юрико, – Честно говоря, вы мне симпатичны, но вы сами выбрали Территорию ВЮГО… У вас еще есть вопросы?
Герман кивнул:
– Да, есть один. Сколько всего таких неоплативших взнос ЧГО? Я ведь не один такой?
– К сожалению, не уполномочен разглашать подобную информацию. – сказал инспектор и протянул перемещаемому новую папку. – Это копия досье на вас. Смотрите, читайте, так положено. Еще одна формальность.
– Формальность, – Герман принял от него папку.
– Формальность, – вежливо улыбнулся Юрико и вышел, обернувшись на пороге. – Какие-нибудь просьбы? Пожелания?
Хотелось сказать формальному инспектору «Иди ты к черту», но Герман лишь покачал головой:
– Не имею.
Ему стало страшно. Герман было совершенно не готов к жизни в бандитском мире. Как там выживают те, кто не является убийцей, бандитом, насильником? Есть ли у него шансы просуществовать там хотя бы очень непродолжительное время?..
Чтобы отделаться от мучащих его вопросов, Герман раскрыл досье с аккуратно подшитыми документами. Нашел в нем «Свидетельство о рождении» – первый в его жизни документ. А потом в конце папки, наверное, приложат «Свидетельство о перемещении».
Вот его анкеты – из школы, из университета. Заполненные вручную и на компьютере… Школьное сочинение. «Как я провел лето». Веселое и короткое… Университетские тесты с весьма впечатляющими результатами… Заключения нескольких преподавателей о научном и творческом потенциале Германа… Рекомендация на работу… Несколько зачерненных, видимо, цензурированных, не предназначенных для его внимания страниц…
И еще в папке были фотографии. Много фотографий… Мама у микрофона, наверное, переводит на какой-нибудь конференции… Отец на фоне таблички «Комитет гражданских прав и свобод»… А вот и Герман. В детской коляске. На руках у матери и на шее у отца. На стульчике в летном шлеме, который, наверное, был на командире экипажа, когда тот летел через Мирагоу… Еще фотографии на школьном вечере в костюме зайца и на студенческой вечеринке в костюме рыцаря. На работе в галстуке. С Сэмом. С Гиви. С Ароном. С Эликой… И последние: он – голый, спящий на тахте между Линдой и Тильдой… И уже одетый на фоне серой тюремной стены…
Герман снова и снова просматривал документы, фотографии и прощался с этой запечатленной в них своей обычной казалось бы жизнью. Но он не хотел, не хотел на Территорию ВЮГО – не понимал кому и зачем нужно его перемещение. Неужели Гражданскому Обществу станет легче, если оно переместит Германа, избавится от него. Он же может выплатить задолженность, может платить новые взносы, налоги, может приносить пользу своим трудом, может завести семью и дать обществу новых вполне сознательных членов, которые создадут дополнительные блага…
Герман лихорадочно и неумело раскурил переданную ему от девушек самокрутку с марихуаной. Он затягивался и шептал:
– Все равно это не справедливо. Не справедливо…
Он снова затягивался и снова шептал. Затягивался и шептал. А откуда-то сверху из наркотического дыма ему отвечал кто-то голосом инспектора Юрико:
– Справедливо, справедливо, еще как справедливо…
Герман закрыл глаза и увидел. Инспектор Юрико сидел рядом на радуге и жевал что-то переливающееся всеми цветами.
– Вкусно? – спросил Герман.
Инспектор проглотил и кивнул:
– Очень.
Герман облизнулся:
– Я тоже хочу попробовать. Давно.
Юрико покачал головой, снова набивая себе рот цветным:
– Тебе нельзя. Ты – растлитель малолетних. Ты – особо опасный преступник. Категория «А». Контракт с тобой расторгнут. Тебе не место в Гражданском Обществе. Ты будешь теперь жить с бандитами…
– Но это же не справедливо, – возражал Герман, глядя на кусочек радуги в руке инспектора. И слышал в ответ:
– Справедливо, справедливо, еще как справедливо…
Когда он снова открыл глаза, никого рядом не оказалось. И все по-прежнему было таким серым.
У него не было часов – кажется, оставил у Линды и Тильды в ванной – и, когда Герман в очередной раз перелистал досье, то ему подумалось, что два дня уже должны были пройти. Когда же дверь внезапно открылась, Герман подумал: «Конец. Сейчас меня переместят на Территорию ВЮГО. К бандитам…»
Но охранник, зашедший в камеру, был не с наручниками – с подносом в руках:
– Обед.
– Обед? – не понял Герман.
Служащий АИК пожал плечами:
– Да, обед. Как обычно, по расписанию. Был завтрак, теперь обед. Вы должны были уже привыкнуть. Все быстро привыкают к расписанию.
Герман не понял:
– А зачем привыкать, если…
Охранник снова пожал плечами:
– Да, незачем, конечно. Но покушайте все равно. Чего голодать-то, мучить себя напрасно…
– Я не голоден, – сказал Герман, – Кажется.
– Как хотите, – пожал плечами служащий АИК в третий раз и, оставив поднос на скамье, направился к двери.
Герман не дал ему быстро выйти, остановил вопросом:
– Но когда уже меня?
Охранник вздохнул:
– А вы торопитесь?
Герман почти пошутил:
– Да, чего уж здесь место занимать.
– Что ж, – служащий АИК вздохнул, – еще есть время. Положены формальности…
– Какие такие к черту формальности?
Охранник задумался:
– Так… Сегодня еще прогулка, а затем…
– А затем?
Служащий Агентства посмотрел на Германа и покачал головой:
– А затем уже, пожалуй, и в «собачник».
– «Собачник»? – не понял арестант.
– Ой, извините, – замотал головой охранник, – это мы Территорию ВЮГО так называем. Между собой.
Герман усмехнулся:
– Да, жизнь там, наверное, действительно как собачнике. Даже не представляю, что я там буду делать, как все дальше сложится… Можете подсказать, что меня там ждет, как там себя вести?
Служащий АИК глянул на дверь:
– Мне, конечно, нельзя об этом говорить…
Герман перешел почти на шепот:
– Я не выдам.
Но охранник колебался, и тогда Герман усмехнулся:
– Мне же нет смысла кого-либо выдавать. Категорию мне уже не поменять. Контракт со мной расторгнут. Меня так и так переместят.
Служащий АИК согласно кивнул:
– В общем-то по поводу «собачника» сильно не заморачивайтесь. Ходят слухи, что никакой Территории ВЮГО не существует.
– Как это не существует? – не понял Герман.
Охранник объяснил:
– Ну по началу-то после введения Контракта она была. Но оказалось, что дорого это слишком – производить перемещение преступников, а потом еще и охранять Территорию ВЮГО. Люди ведь оттуда несмотря ни на что пытались сбежать, чтобы жить в Гражданском Обществе пусть даже и нелегально без документов, без прав. Лишь бы не в «собачнике», лишь бы хоть немного по-человечески…
– Это понятно. И что?
Служащий АИК заговорил совсем уж тихо:
– Дешевле, проще преступников просто не довозить до Территории ВЮГО…
– Это как? – не понял Герман.
Сотрудник АИК сказал только:
– А ты сам подумай «как».
Но Герман не понимал и тогда охранник, снова оглянувшись на дверь, прошептал:
– Ну, люди же болеют смертельными болезнями… Нечаянно бьются затылком о ступеньки лестниц… А еще нападают на охранников, и те, защищаясь, вынуждены открывать огонь на поражение…
Теперь Герман понял:
– Значит, меня не переместят?
Охранник возразил:
– Обязательно, обязательно переместят отсюда… – показал глазами вверх, – туда… Дай тебе бог, парень, переместиться без особых страданий…
Герман вздрогнул и согласился:
– Дай бог.
Сотрудник АИК вышел, а Герман сел на лавку, пытаясь осознать, осмыслить происходящее, предстоящее, но оно никак не укладывалось в голову… Неужели то, о чем ему рассказали, возможно. Но впрочем, если подумать, почему нет?
Через несколько часов дверь камеры снова раскрылась. Герман подумал, что сейчас его, видимо, поведут на обещанную формальную прогулку. Но в камеру вошел не охранник, а инспектор Юрико:
– Хотел вас завтра лично сопроводить до машины перемещения – как уже говорил, вы мне почему-то симпатичны. Но, увы, планы изменились – у меня срочная командировка. Так что прощайте. То, что вы сделали, – очень глупо, мне вас искренне жаль, но Контракт есть Контракт. Не нам с вами его менять. Прощайте…
– Прощайте, – только и сказал Герман.
Сказал и вздохнул. А Юрико быстро вышел из камеры. Дверь за ним тоже не замедлила захлопнуться.
5. Побег
