Александр Лукьянов - Старик с обочины
Добытчики. Те самые одиночки, кого на Западе называют сталкерами. Только те время от времени героически наведываются в Мармонтскую Зону, а наши живут тут постоянно. На них держится вся тутошняя «экономика», поскольку добытчики промышляют главное сокровище – «штуки». Появляются грязные, измотанные а то и раненые с потрепанными рюкзаками, набитыми удивительными порождениями Зоны. Пожив на «курорте» пару-другую спокойных деньков, сбыв собранное Борову или самостоятельно обменяв у стены, вновь подаются в места, о которых рассказывают легенды. Впрочем, из рассказов добытчиков эти легенды в основном и складываются. Одна былина вот уж лет с двадцать как повествует о Проводнике, первейшем знатоке Зоны. Говорят, что он способен доставить в любую точку. Другое дело, что найти его проблематично – афиш с адресом не расклеивает, да и провести, куда надо, тоже далеко не всякого соглашается. За работу заламывает чудовищные цены, но если уж ты нашёл его и договорился, будь уверен – непременно сопроводит куда надо. Работёнка добытчика ещё та. Особой силы мускулов вроде бы не требует, но выносливость настоящему добытчику необходима безграничная. Кроме всего прочего, «штуки» не где попало валяются, а, как правило, находятся рядом с опаснейшими аномалиями, каковыми аномалиями и порождаемы. Посему осторожная, расчётливая голова на плечах – совсем не лишний элемент для такого занятия. Весьма хорошо, если эта голова вначале думает, потом даёт волю языку. Ведь память добытчика служит кладезью бесценной информации, разбрасываться которой задаром – полный идиотизм. У каждого порядочного добытчика есть свои тайники и схроны, где они припрятывают добычу, которую по каким-то причинам сразу не могут или не хотят реализовать. Другое популярное сказание гласит, что в середине семидесятых невероятной удачливостью отличался добытчик Скряга. После того, как он бесследно сгинул, остались, якобы, несметные сокровища, запасенные им в нескольких до сих пор никем на обнаруженных кладах. Вопрос о преображении в добытчика оставим пока открытым.
Разведчики. Ну, этих единицы, они – самые отчаянные. Их боятся и недолюбливают. Для разведчиков Зона – дом родной. Промышляют и охотой, и поиском наиболее редкостных и оттого дорогих «штук», и уничтожением опасных нелюдей. Их приглашают для поиска появляющихся богатых аномалий, для провешивания относительно безопасных путей, для охраны караванов. Независимы, ни в какие соглашения никогда и ни с кем не входят. Ко всем, включая Борова, как я понял из рассказов Тихони, относятся с холодным превосходством. Главным суперменом на «курорте» считается Стрелок. Поговаривают, что Стрелок даже бывал на окраинах Усть-Хамска, близ Глузинских свиноферм и около депо. Впрочем, Хоботяра этому категорически отказывается верить, утверждая, что ни один человек через те гиблые места не пройдёт: -«А вообще, конечно, фиг его знает, что там на самом деле… Разве тот, кто в ту сторону ходил, может чего порассказать… То есть, они-то, может, и знают, только сказать не могут – мычат и слюни пускают. Может, потому как раз и пускают… Эх… Вот и лезут мысли всякие… Невесело оно вообще…» В ближайшее время он ожидается на «курорте».
Работяги. Их больше всех остальных. Оседлые жители относительно безопасных оазисов вроде Черново или Лукьяновки. Народ, который оказался не способен ни к чему иному, кроме как вырыть-зарыть, подать-убрать, выстирать-почистить, починить-приготовить и так далее, и в том же духе. А самое главное – принести. В Зоне у каждого человека имеется аж два транспортных средства: левая и правая ноги. Но кроме них нет ничего. Так что доставка чего-либо превращается в настоящую проблему. Как я понял по разговорам, где-то в районе Гремячьего живут некие Кузнецы. К ним постоянно приходится обращаться за многими жизненно необходимыми вещами. Идти около шести километров. Для Зоны – дикая даль, два дня хода, если всё сложится благополучно. Вот и собирает Боров полдюжины работяг с заплечными мешками в караван. Караван сопровождает разведчик. Доходят до места, загружаются, возвращаются, разгружаются, получают вознаграждение. За труд фермеры и такие воротилы как Боров платят рабочим трёхразовой кормежкой, одеждой и местом для ночлега. Они рабочих не третируют, но и мнением таких как Ташкент и Тихоня не интересуются. Рабочие живут в среднем подольше, чем охотники, добытчики или охранники, умирают, как правило, своей смертью (если кончину в Зоне вообще можно так назвать) и наследства после себя не оставляют. Кажется, это наиболее вероятная для меня перспектива.
Итог: карьерный рост проблематичен.
Может, стоило согласиться с одним из предложений майора Махдиева, а, Старик? Нет уж, теперь пусть такие мысли тебе даже на ум не лезут, а то так недалеко и ствол «Форта» сунуть в рот. Лучше подоткни одеяло и спи.
На контрольно-пропускном пункте перестал надрываться в громкоговорителе внучек известной советской певицы, «звёзда» нынешней расеянецкой эстрады. Пропикало. «В Москве – двадцать один час», – с трудом разобрал Старик, -А у нас, стало быть полночь». Он повернулся на правый бок, неожиданно для себя зевнул и уснул.
Территория бывшего СССР Сибирь Усть-Хамский район Хамской области Аномальная Зона внеземного происхождения Черново, «Курорт новоселов» 11 часов 40 минут 1 августа 2007 г.
Старик заканчивал начатую утром работу. Сегодня ему предстояло до обеда починить плетень у речного изгиба (поручение Хрыча) и заштопать мешки (задание Борова). За это причиталось по уговору три плюс один пистолетных патрона. Три уйдут за обед, один вернется в «кошелек», то есть в обойму «Форта», откуда два были сегодня выщелкнуты в уплату за завтрак. «Если буду так зарабатывать, -подсчитал он в уме, -то в день можно откладывать про запас по одному патрону. Не болея и не тратясь на лекарства, можно раз в три недели прикупать что-нибудь из одежды или обуви». Вот с оружием, похоже, будут проблемы. Заурядный «калашников» можно приобрести ударным трудом не раньше, чем через год. Правда, все в один голос уверяют: в Зоне чудеса случаются сплошь и рядом. Разбогатеть можно внезапно уже в следующее мгновение, важно лишь не упускать случая… Вообще-то, можно было бы пробраться к условленному месту, черкнуть записку майору Махдиеву или профессору Штаерману и тут же получить всё необходимое, едва ли не вплоть до Царь-пушки или цистерны шампанского. Но у местных сразу же возникнет закономерный вопрос: «А за что ж тебе отвалили такое богатство-то?! Уж не за передачу ли информации козлам зазаборным?» И тогда недолгие секунды жизни, отпущенные ему, Старику, сладкими не покажутся. Закон номер два тут соблюдают неукоснительно.
Старик уложил последние толстые ивовые ветви, попробовал покачать плетень – не получилось, значит, заказчик будет доволен. Потрогал пальцем острые колья, торчавшие поверху частым гребнем. Потом уложил на откос с наружной стороны старые звенья ограды, присыпал землей.
– А это зачем? -послышалось сверху. Старик поднял голову и увидел Хрыча с двумя патрульными.
– Полезут из речки по скользкому склону, наступят на кусок старого плетня, вместе с ним съедут назад в воду.
– Толково. -одобрил Хрыч. -Надо было тебя Изобретателем назвать.
– Перекрестите.
– Не принято. Прозвище меняют, только если человек с того света возвращается. Бывали такие случаи… Хорошо поработал, Старик, молодец, сразу видно – руки растут, откуда следует, даром что учёный. Держи жалованье. И премия за придумку… Сигарету возьми.
– Не курю.
– Не отказывайся. Угостишь курящего, когда понадобится.
Брякнули патроны. Старик аккуратно уложил их в нагрудный карман и спросил:
– Почему «учёным» дразнишься?
– Или скрыть хотел? -хохотнул Хрыч. -Не получится, родной, из тебя четырьмя углами институтский диплом аж торчит!
– Университетский. -пробурчал Старик.
– Тем более. Какие планы на сегодня?
– Мешки чинить буду
– А, ну да, точно, Боров же на обмен нынче собирается. Славно! Что ж, лады, Старичок, инструмент собери, оттащи в столярку и сдай Баклажану.
Мысленное досье на Баклажана
Возраст неизвестен, за тридцать. Помощник и правая рука Хрыча, второй человек в охране «Курорта». Из честных служак. Бывший армейский капитан. Толком о его прошлом не известно, поговаривают, что произошло какое-то крупное ЧП на стене, окружающей Зону. Его с отделением отправили устранять. Баклажан вернулся один из всего отряда и при смерти от потери крови. Ни благодарности, ни выговора не последовало. Безразличие начальства покоробило его. Выписавшись из госпиталя, Баклажан нашел подтверждения того, что солдат просто подставили, послав на убой. После чего он инсценировал собственную смерть и ушел в Зону. Молчалив, практичен, пунктуален, ненавидит мир по ту сторону стены.
