Игорь Алмазов - Навстречу звездам
— Звездная экспедиция — дело всей моей жизни, — начал Генеральный конструктор Игнатов. — Я вложил в это всю душу мечтателя и энтузиаста. Своим героическим трудом советский народ одержал невиданные победы. И эта победа — одна из таких. Бессонные ночи, работа до изнеможения не пропали даром. Мечты стали реальностью. Я от всего сердца благодарю тех, кто вложил свои знания и свой труд в реализацию этой мечты, — миллионы ученых, инженеров, рабочих. Однако необходимо сказать, что все это стало возможным только благодаря Советской власти, только благодаря общенародной собственности на средства производства. Если бы у нас продолжался капитализм и глобальная власть США, то нас было бы не четыреста пятьдесят, а пятнадцать миллионов. Но эти пятнадцать миллионов уже не были бы людьми. Они были бы рабами богатых американцев, и они с помощью новейших технологий были бы лишены воли и разума. Ни о каком освоении космоса в интересах народа не могло бы быть и речи. Помните об этом всегда и берегите коммунистический строй как зеницу ока. Наша страна, наш строй существуют ценой невиданных жертв. Коммунизм или смерть!
Лебедев был еще более краток:
— Перед Советской Родиной, перед народом, от имени своих товарищей торжественно клянусь, что мы с честью выполним поставленную перед нами задачу. Мы клянемся, что Красное Знамя Страны Советов будет победно реять у далеких звезд. Советский народ доверил нам лучшую технику, дал нам знания и умения, предоставил нам возможность реализовать себя в любимом деле. Клянемся, что мы оправдаем доверие советского народа! Клянемся вернуться с победой!
— Клянемся! Клянемся! Клянемся! — как один человек, произнесли космонавты.
Генеральный секретарь и Генеральный конструктор крепко обнялись на прощание с каждым посланцем Родины…
В свете разгорающейся с каждой минутой утренней зари на поле появился человек в военной форме. Он вскинул вверх горн и произвел сигнал к началу звездной эры. Под звуки Гимна Советского Союза был поднят красный флаг. Оркестр заиграл «Прощание славянки», прозвучала команда Лебедева «Направо! По трапу самолета шагом марш!», и космонавты вошли в гиперзвуковой лайнер. Дверь закрылась, Иван сел в командирское кресло, и под звуки марша и прощальные возгласы сотен тысяч людей, размахивающих цветами и красными флагами, самолет, похожий на гигантскую серебристую стрелу, взревел двигателями и тронулся с места, с каждой секундой набирая и набирая скорость. В две минуты шестого он оторвался от взлетной полосы. Первая звездная экспедиция началась.
Все ярче и ярче разгоралась алая заря, и, наконец, космонавты увидели показавшийся из-за горизонта солнечный диск. Набирая скорость, «Аякс» неудержимо устремлялся ввысь, в синее безоблачное небо, навстречу солнцу, и серебристый корпус советского лайнера ослепительно сиял в его лучах. Самолет мчался над родными лесами, реками, озерами, полями, городами, над необъятными просторами свободной и счастливой страны…
На высоте в тридцать километров, в ионосфере, включился магнитогазодинамический ускоритель, и самолет начал еще более стремительно взмывать вверх. Воздух вокруг лайнера становился все более и более разреженным, и скоро синева утренного неба стала как будто таять, уступая место черному фону, на котором стали постепенно просвечивать звезды, а еще через несколько минут «Аякс» покинул плотные слои атмосферы и, достигнув первой космической скорости, вышел на орбиту Земли.
Двигатели выключились, и наступила невесомость, нарушаемая лишь кратковременными корректирующими импульсами. Самолет перешел в плоскость орбиты, по которой перемещалась «Аврора», и постепенно начал ее догонять. Наконец, далеко впереди показался звездолет, с каждой минутой увеличивающийся в размерах. Точно по программе, в девять часов, «Аякс» подошел вплотную к «Авроре». Сработал захват, произошла стыковка, открылся переходной люк, и экипаж перешел на корабль, на борту которого ему предстояло провести долгие годы.
Осторожно ступая по полу ботинками с магнитными подошвами, космонавты прошли в звездолет, переместились на лифте в передний отсек и заняли рабочие места в соответствии с расписанием. Командир, второй пилот и старший бортинженер сели в свои кресла в командном отсеке и пристегнулись ремнями безопасности. Иван включил главный компьютер, набрал соответствующую комбинацию клавиш, и начался автоматический режим включения, подготовке к работе и оперативного предполетного тестирования всех систем. «Аякс» отстыковался и в автоматическом режиме отправился в обратный путь на Землю. На мнемосхеме один за другим загорались соответствующие индикаторы.
Наконец, в полдень по московскому времени на табло в командном отсеке зеленым цветом загорелся главный индикатор готовности всех систем. Начальник Первой Звездной экспедиции Иван Лебедев вынул из кармана ключ, вставил его в стартовый замок, повернул вправо на девяносто градусов и произнес бессмертную гагаринскую фразу:
— Поехали!
Ослепительное белое сияние вспыхнуло позади термоядерных двигательных установок «Авроры». Невесомость исчезла, и советский звездолет, развернувшись в сторону Проксимы Центавра, начал набирать ускорение. Произошел захват звезды оптическими датчиками следящей системы управления. Через четыре минуты двигатели вышли на основной крейсерский режим, ускорение стало равняться десяти метрам в секунду за секунду, и пассажиры звездолета стали ощущать привычную силу тяжести. Космонавты говорили «до свидания» родной планете, постепенно уменьшавшейся в размерах. Величественный белоснежный космический лайнер с красным флагом и надписью «ССКР» на борту, покинув околоземную орбиту, устремился навстречу далекой заветной цели, навстречу звездам…
Глава вторая. ГЕНЕРАЛЬНЫЙ КОНСТРУКТОР
Ознакомившись с текущим положением дел в отраслях советского народного хозяйства, Генеральный секретарь вызвал на настольный дисплей содержание персональной страницы Максима Дмитриевича Игнатова. Он выбрал пункт «Личные материалы с ограниченным доступом», и после идентификации абонента на экране появился текст. Вождь налил себе чаю, поудобнее устроился в кресле и углубился в чтение…
«Максим Игнатов. Уроки прошлого
Тревога и надежда одновременно жили в сердцах жителей кубанской станицы Михайловская. Снег укрыл степные просторы. Где-то далеко, на берегу Волги, шла величайшая битва. В ожесточенной схватке сошлись силы добра и зла, света и тьмы, свободы и порабощения, жизни и смерти. Оккупанты и их прихвостни постоянно твердили, что Сталинград уже давно занят немцами, но на их наглых рожах нет-нет, да и появится растерянность…
Однако сейчас тревога достигла своего предела. Вчера, 15 декабря 1942 года, один из жителей зарубил топором немецкого офицера, надругавшегося над его тринадцатилетней внучкой. Все ждали возмездия…
Десятилетнему Вите Светловидову, младшему брату изнасилованной девочки, не спалось. Он вышел в степь и отошел примерно на километр. Он часто так делал — один на один с природой, не видя перед собой немецких ублюдков, он чувствовал себя свободнее. В одиннадцать вечера было темно, только половинка растущей луны слабо освещала снежные просторы…
Вдруг вдалеке послышался шум машин и лай собак. По дороге из райцентра в направлении станицы двигалась колонна. Это был эсэсовский карательный отряд. Раздались отрывистые гортанные выкрики офицеров, и станица была окружена плотным кольцом автоматчиков.
Врываясь в дома мирных жителей, вытаскивая их из постелей, избивая коваными сапогами и прикладами, не давая даже одеться, волокли гитлеровцы своих жертв — стариков, женщин, детей — на казнь. Заперев всех большом сарае, они обложили его сеном, облили бензином и подожгли. Потом запылали все дома, и станица, где Витя родился и провел счастливое и беззаботное детство, перестала существовать. Заживо сгорели все его родные, все друзья и одноклассники… Онемев от ужаса, задыхаясь от слез, неподвижно лежал он в снегу и смотрел на дико бушевавший огонь…
В свете пожара можно было легко заметить удовлетворение на лице командира карательного отряда, гауптмана СС Герхарда Грефа. Он был очень доволен операцией. Теперь его, наконец, заметят, теперь его обязательно повысят…
Его отец, Фриц Греф, был армейским офицером, а брат отца — профессором греческой филологии и по совместительству резидентом на территории России. Он приехал в Санкт-Петербург в 1913 году для работы в университете, благополучно пережил войну и обе революции. «Миссия» этого резидента была пожизненной и, что самое главное, наследуемой — такое нередко практиковалось в германской разведке. Передавалось «по наследству» и личное дело семейства: от кайзеровского режима к веймарскому, потом к гитлеровскому, а потом и к западногерманской БНД — благо, архивы удалось весной 1945 года, в последний момент, эвакуировать на Запад. С БНД тесно контактировал, будучи на службе в ГДР, и «второй Президент PФ» — тоже уроженец «северной столицы»…
