Френсис Шервуд - Книга сияния
Когда Киракоса, тогда мальчика-раба, привезли из Азербайджана в Константинополь, он не умел читать ни на одном языке, но знающие люди говорили, что парнишка смышлен и может славно послужить султану. Мальчики-рабы покрепче и посильнее становились янычарами, личной гвардией султана. «Я разумен», — напомнил себе Киракос, начиная расхаживать взад-вперед. Затем он остановился и резко повернулся к Рудольфу:
— Должен ли я сказать вам то, что думаю, ваше величество?
— Безусловно.
Киракос снова сел рядом с императором, надеясь, что сосредоточенность и умение рассуждать на ходу приведут его к верному решению. Слово за слово… Ему нередко приходилось полагаться на интуицию и на простых пешек.
— Мне придется сказать вам, ваше величество, что все ваши астрологи, все ваши маги, они…
— Мне еще предстоит увидеть, как в результате некого лихорадочного действа в Алхимическом ряду получится золото.
— Цель алхимиков — вовсе не золото. Настоящий предмет их поиска — философский камень.
Сейчас Киракос осторожно ступил на незнакомую территорию: вообще-то из того, что он увидел, ясно вытекало, что вся алхимия — одно сплошное мошенничество. И все же среди алхимиков были те, кто воображал себя кем-то вроде жрецов, вовлеченных не только в трансмутацию металлов, но и в трансформацию личности.
— Знаешь, Киракос, мне всегда было невдомек, что такое этот самый философский камень. И я всегда чувствовал себя безмозглым ослом, когда спрашивал.
— По-моему, это скорее вещество, нежели камень как таковой. Честно говоря, я сам не вполне уверен, ваше величество. Я только знаю, что посредством философского камня алхимики смогут создавать золото и эликсир бессмертия.
— Эликсир бессмертия?
— Возможно.
— Но ведь, как ты сам сказал, Киракос, вечная жизнь — это против природы и Бога.
— А теперь я спрашиваю: ведом ли нам Божий промысел?
— Ну-у… Библия, Христос…
Император явно оказался в затруднении. Что говорит Киракос: «да» или «нет»?
— Мы познаем Бога через Его труды, ваше величество. Через великую Книгу Природы, разве не так? Разве Бог и природа не суть одно? — тут Киракос вдруг обнаружил, что незаметно для себя пустился в полемику, которую вел каждый день. — Далее, если уж вспоминать о Библии, то патриархи жили сотни лет, и так было в самом начале времен. Вы только подумайте, что можно сделать сейчас, в современную эпоху.
Глаза императора слезились, а голова раскалывалась. Вечер вышел длинным, полным событий, и все же Рудольф чувствовал, как кровь неистово пульсирует у него в жилах. Да-да, патриархи… правда, он не очень хорошо помнил, кто они были такие. Авраам родил Исаака… или Иакова… и там было двенадцать колен — но разве десять из них потом не прервались?
Киракос снова принялся расхаживать взад-вперед, опустив голову и сцепив руки за спиной.
— Осмелюсь сказать: алхимики, которые сейчас у вас есть, — сплошь лентяи и болтуны. Они поздно берутся за работу и рано ее бросают, после обеда ложатся вздремнуть, после ужина тоже, а потом развлекаются со своими женами. Мы должны найти в их среде человека не просто добросовестного и проницательного, но такого, чей поиск суть сама квинтэссенция такового, который ищет и позади, и внутри, и внизу, и вверху, и вообще повсюду…
Его охватило вдохновение. Одурманить собеседника риторическими изысками считалось очень модным.
— Ты про Михаэля Майера? Думаешь, он сможет создать эликсир бессмертия?
— Этот некромант? Человек благонамеренный, ваше величество, но ничего, кроме дутой репутации, у него нет.
— Тогда Бруно.[26]
— Очередной перипатетический мыслитель неоплатонической школы, ваше величество. Уверен, что все религии суть одно и что во вселенной царит гармония. Подобные идеи враждебны церкви. Кстати говоря, Бруно совсем недавно сожгли в Риме. У свежего деревянного столба.
— Да, за подобную ересь его безусловно следовало сжечь. Хотя… когда Бруно был здесь, он мне нравился. Может, тогда Сендивогий?
— Нет, ваше величество. Никому из тех, кто сейчас живет в Богемии, такая задача не под силу.
— Тогда кто? Где?
— В Британии.
— Что? Кто-то из этого племени пиратов и кабацких дебоширов?
— Да. Эдвард Келли и Джон Ди.
— Келли — просто преступник, которому отрезали уши за мошенничество, а Ди, лицемерный шпион, был врагом Испании, нашего дорогого покойного дядюшки Филиппа II.
— Возможно, их политическая репутация сомнительна… — Киракос выдержал паузу. Интуитивно двигаясь вперед, возможно, он зашел слишком далеко. Врач сам толком не знал, почему эти два имени слетели у него с языка. Впрочем, Ди переводил Евклида; этот ученый муж представлялся подходящим кандидатом, несмотря на репутацию агента секретной службы английской королевы, а Келли был его приятелем и коллегой. По общему мнению, эти двое неким образом сообщались с Мерлином, магом легендарного короля Артура, и имели собственный флот ангелов — ангелов Еноха, как они их называли.
— Так почему же ты их рекомендуешь?
Киракос начал радостно подумывать о конце этого долгого вечера.
— Джон Ди прославился многими достижениями, ваше величество. Он выдающийся ученый, картограф, криптолог…
«И к тому же фаворит королевы Елизаветы», — добавил про себя врач. Ди славно послужил своей государыне и, по слухам, приложил руку к разгрому Испанской Армады. Киракос слышал, что кодовым именем Ди был двойной нуль (из-за очков, которые он носил, 00) с нависающей над ним семеркой — магическое число 007.
— …а Келли посредством хрустального шара Ди общается с мертвыми.
— Знаешь, Киракос, я с мертвыми общаться не желаю. Напротив, мне желательно общаться с живыми.
Он был очень забавен, когда вот так проявлял бдительность. Император сложил руки на груди, пинком отбросил одеяла. Два пажа тут же выкатили из-под императорского ложа низенькую кроватку на колесиках. Камин снова расшевелили кочергой. Пламя вырывалось наружу, запрыгало во все стороны и алым парусом пустилось вверх по дымоходу.
— Есть некоторые сложности, Киракос, — императору трудно было дольше минуты удержать в голове одну мысль, и теперь он опять начал путаться.
— Сложности, ваше величество? — Киракос недоуменно заморгал. — Ди — могущественный маг, а Келли — его верный помощник.
— Но что, если они не смогут раскрыть тайну вечной жизни?
— А как вы обычно обращаетесь с неудачниками, ваше величество?
— Не дерзи. Преступников бросают в Далиборову башню и казнят.
— Ну вот.
— Да, но как я смогу понять, что эликсир действует? То есть как я узнаю, что буду жить вечно? Что если я поживу, поживу, а потом умру? Что тогда?
— Ваше величество, любое предприятие, стоящее того, чтобы его предпринять, преисполнено горестей и несчастий.
— Видит бог, Киракос, ты говоришь истинную правду.
Хотя стояла зима, императорская опочивальня отличалась солидными размерами, а ее пол устилали холодные каменные плиты, тепло подобно расплавленному золоту растекалось по всем просторным покоям. Пажи, прикорнувшие на низенькой кроватке, буквально излучали свежесть юности. Петака казался здоровым как жеребец. В коридорах раздавались глухие удары и тяжелый лязг — смена караула. Двое словенцев вошли в залу и встали у двойных дверей, как обычно, скрестив свои алебарды.
— Еще стоит вопрос о цене этого предприятия. Если алхимики, которые у меня есть сейчас, не сделают никакого золота, кто за него заплатит?
— Фуггеры и Майзель, ваше величество.
— Владельцы серебряных рудников и еврей?
— Ваше величество, разве не существует обычая заставлять евреев платить?
— Я слышал, у них там могущественный раввин. То есть среди евреев могущественный. А Майзель построил Староновую синагогу, Еврейскую ратушу, купальню, замостил улицы Юденштадта булыжником, — размышлял император. — Да, евреи влиятельны, богаты. Слишком влиятельны, слишком богаты. Пожалуй, Майзель — как раз то, что надо.
— И он уже платит за войну с турками, разве не так?
— Это просто зловредный слух, Киракос. Никто не был так добр к евреям, как я.
— Истинная правда.
Послышался барабанный бой. Император заерзал на кровати.
— Но я должен буду вечно оставаться таким же молодым и красивым, как сейчас.
— Безусловно, ваше величество.
Внезапно раздался ряд частых громких хлопков. Вацлав тут же подбежал к окну.
— Новогодние фейерверки! — воскликнул он.
Со своей кровати император видел, как небо наполняют взрывы ракет. Там появились громадные полосы и фонтаны, ярко-алые и красновато-коричневые, бледно-зеленые, темно-багряные и цвета королевского пурпура. Наконец, золотые и такие сверкающие, что самим звездам был брошен вызов.
