Роберт Энсон Хайнлайн - Чужой в стране чужих
— Леди преувеличивает.
— Для Доун невозможно говорить об этом что-либо, кроме правды. И… прости меня… мы тоже там были. В ее сознании, не в твоем… и ты был там с нами.
Джубал не стал говорить, что те немногие случаи, когда он чувствовал, будто может читать мысли, приходились как раз на такие ситуации… да и то речь, скорее, шла не о мыслях, а об эмоциях. Он просто пожалел (на этот раз без горечи), что невозможно стать на полвека моложе. В этом случае Доун избавилась бы от теперешнего «мисс» перед фамилией, и он рискнул бы на повторную женитьбу, невзирая на старые шрамы. Вчерашняя ночь стоила всех тех лет, что ему предстояло прожить. По сути Майк был прав.
— Продолжайте, сэр.
— Вот чем мог бы быть союз мужчины и женщины. И чем, как я не сразу грокнул, он редко бывает. Вместо этого ему сопутствуют обоюдное безразличие, механически выполняемые действия, насилие и попытки соблазнения — все как в игре, не лучшей, чем рулетка, но менее честной… проституция, безбрачие — добровольное и вынужденное, — страх, чувство вины, ненависть, дети, выросшие в убеждении, что секс — это плохо и стыдно, что это надо прятать, что ни в коем случае нельзя доверять партнеру. Прекрасный и совершенный дар — разделение людей на мужчин и женщин — поставлен с ног на голову, вывернут наизнанку и от этого безнадежно изуродован.
И любое из тех отвратительных явлений, что я перечислил, венчается ревностью. Джубал, я не могу в это поверить. Я так еще и не грокнул «ревность» в полноте, для меня это синоним сумасшествия. Когда я впервые ощутил этот экстаз, моей первой мыслью было, что я должен немедленно поделиться этим со всеми моими водными братьями. С женщинами — непосредственно, с мужчинами — путем более частого деления воды жизни. Намерение попытаться сдержать этот неиссякающий фонтан напугало бы меня, подумай я об этом. Но такая мысль мне даже и в голову не приходила. И как логическое следствие — я не имел ни малейшего желания разделить это чудо с тем, кому я не доверял, кто не был моим водным братом. Джубал, я физически неспособен любить женщину, которая не разделила со мной воду. И так каждый в Гнезде. Психическая импотенция… если души не гармонируют, как гармонируют тела.
Джубал мрачно подумал, что это прекрасная система… для ангелов. И в этот момент краем глаза заметил, что на площадку садится машина. Он повернул голову. Ее полозья коснулись площадки, и она исчезла.
— Есть проблемы? — спросил он.
— Нет. — Майк покачал головой. — Они заподозрили, что мы здесь. Точнее, что я здесь. Они думают, что остальные мертвы. Я имею в виду Внутренний Храм. Остальные круги они не трогают. — Он усмехнулся. — Город наводнен штурмовиками епископа Шорта, но мы им даром не дадимся.
— Не время ли уводить семью отсюда?
— Джубал, не стоит волноваться. У этой машины не было никакого шанса ни о чем сообщить. Даже по радио. Я охраняю отель. Теперь, когда Джил переменила мнение о «неправильности» рассоединения неправильных людей, это не трудно. Мне приходилось прибегать для защиты к весьма непростым уловкам. Но теперь Джил знает, что я ничего не делаю, пока не грокну в полноте. — Лицо Человека с Марса осветилось совсем мальчишеской улыбкой. — Позапрошлой ночью она выходила со мной на тропу войны, и это не в первый раз.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Она довела до конца разрушение тюрьмы. Нескольких человек я не смог отпустить. Они были глубоко порочны. Поэтому я избавился от них и только потом убрал запоры и двери. Но я медленно грокал этот город все то время, что мы здесь живем. Несколько самых плохих людей были не в тюрьме. Я ждал, составляя список, тщательно вес перепроверяя. Поэтому теперь, когда мы оставляем этот город, их больше нет в живых. Они рассоединены и отосланы к началу пути чтобы сделать новую попытку. Между прочим, грокинг помог Джил изменить свое отношение к рассоединению от щепетильности до приятия. Она наконец сумела грокнуть, что невозможно убить человека. То, что мы делаем, больше всего походит на действия рефери, разводящего увлекшихся боксеров.
— Ты не устал играть в Бога, мальчик?
Майк улыбнулся с неприкрытой радостью.
— Я есть Бог. Ты есть Бог… и любой подонок, которого я рассоединяю, тоже есть Бог. Джубал, говорят, что Бог видит каждую пичугу. Так оно и есть. Но по-английски точнее будет сказать, что Бог не может не заметить каждую пичугу, потому что и она есть Бог. И когда кошка хватает воробья, оба они есть Бог, несут Божьи помыслы.
Еще она машина пошла на посадку и исчезла. Джубал воздержался от комментариев.
— Скольких ты вывел сегодня из игры?
— Сотни четыре с половиной, я не считал. Это крупный город. Но через какое-то время он станет в высшей степени приличным. Мы, конечно, никого не собираемся исправлять. Наше учение вообще никого не исправляет. — Майк с несчастным видом поглядел на Джубала. — И вот о чем я должен спросить тебя, отец… Я боюсь, что я ввел в заблуждение наших братьев.
— Как это, Майк?
— Они слишком оптимистичны. Они видят, как хорошо работает мое учение в отношении них. Они знают, как они счастливы, сильны и здоровы, как глубоки их знания, как сильно они любят друг друга. А теперь они считают, что грокнули, будто достижение всем человечеством того же блаженства — всего лишь вопрос времени. Конечно, это будет не завтра, некоторые грокают, что даже две тысячи лет — всего лишь миг для подобной миссии, но будет неизбежно.
И я так сначала думал, Джубал. Я сделал все, чтобы они поверили в это. Но, Джубал, я упустил из виду ключевой момент: «Люди — не марсиане». Я делал эту ошибку снова и снова… поправлял себя, и ошибался опять. То, что действует на марсианина, не обязательно подействует на человека. Конечно, концептуальная логика, которая может быть выражена только на марсианском, подействует и на того и на другого. Логика инвариантна… но различны исходные данные. Поэтому различны и результаты.
Я не мог понять, почему, когда люди голодны, никто из них не вызывается добровольно пожертвовать собой, чтобы накормить остальных. На Марсе это естественный поступок… и высокая честь. Я не мог понять, почему люди так пекутся о детях. На Марсе наши две чудесные девчушки были бы выброшены за дверь, чтобы умереть, либо выжить… и девять из десяти нимф погибают в первый же сезон. Моя логика была верна, но я неверно понял исходные данные: здесь нет конкуренции между детьми. Это дело взрослых. А на Марсе нет конкуренции среди взрослых: они прошли отбор в детстве. Но, так или иначе, всегда имеют место конкуренция и отбор… иначе расу ждет закат. Позднее я начал грокать, что человеческая раса ни в чем не будет помогать мне.
Приоткрылась дверь, и Дюк, не заходя в комнату, спросил:
— Майк, ты и курсе, что творится снаружи? У отеля целая толпа.
— Я знаю, — отозвался Майк. — Скажи остальным, что ожидание еще не закончилось. — Он снова повернулся к Джубалу. — «Ты есть Бог». Это не просто фраза, наполненная радостью и счастьем. Это вызов… И бесстрашное, лишенное стыдливости принятие на себя персональной ответственности. — Он погрустнел. — Но я практически не смог это объяснить. Только очень немногие, те, кто с нами сейчас, наши водные братья, поняли меня и приняли горечь вместе со сладостью, встали и осушили эту чашу… грокнули. Другие, сотни и тысячи других, либо упорно относились к этому как к бесплатному дару, своего рода «обращению», либо попросту игнорировали. Что бы я ни говорил, они продолжали думать о Боге как о ком-то внешнем, кто жаждет прижать к груди каждого полоумного идиота и обеспечить ему безбедное существование. Точку зрения, что они сами должны заботиться о себе… что беды, которые они терпят, это результат их собственных поступков… они не могут или не желают принимать.
Человек с Марса покачал головой.
— Мои промахи так существенно перевешивают успехи, что я подумываю, не покажет ли полное гроканье, что я иду по неверному пути… что люди должны быть разобщены, ненавидя друг друга, постоянно воюя со всеми и сами с собой… просто для того, чтобы происходил отбор, свойственный любой расе. Ответь мне, отец. Ты должен ответить мне.
— Майк, черт бы тебя побрал, с чего ты взял, что я непогрешим?
— Может, я неправ. Но всякий раз, когда мне надо что-то узнать, ты говоришь мне это… и полнота всегда показывала, что ты говорил верно.
— Черт тебя побери, опять ты меня захваливаешь! Но вот что я тебе скажу, сынок. Ты всем вокруг твердишь, что никогда не стоит спешить. «Ожидание заполнится», как ты выражаешься.
— Это верно.
— Теперь ты нарушаешь собственное правило. Ты ждал недолго, совсем чуть-чуть по марсианским меркам — и уже плачешься мне в жилетку. Ты доказал, что твоя система действенна для малой группы людей… и я рад подтвердить это. Я никогда не видал таких счастливых, здоровых и радостных людей. Для такого ничтожного срока этого вполне достаточно. Приходи ко мне, когда у тебя будет в тысячу раз больше последователей, тогда и поговорим. Ну как?
![Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]](/uploads/posts/books/116183/116183.jpg)
